Барбара Картленд - Мечты сбываются

— Он сказал, что всегда восхищался мною, когда видел меня на охоте, и мечтал со мной познакомиться. А прошлым вечером — это было наше шестое или седьмое свидание, не могу вспомнить точно — он признался, что… любит меня.

— Чересчур быстро, — резюмировала Одетта.

— Нет, я так не думаю, — замотала головой Пенелопа. — Ведь мы жили рядом целых восемнадцать лет. Теперь, когда вспоминаю прошлое, я уверена, что всегда… как-то выделяла его, где бы его ни видела. Однажды я даже спросила папу, можем ли мы пригласить мальчиков Джонсонов к нам на праздник.

— И что же он ответил?

— Он немного помолчал и затем ответил: «Сквайр Джонсон очень порядочный человек, и я уважаю его, но по положению, Пенелопа, он человек не нашего круга».

Одетта слегка вздохнула.

Но как только она вознамерилась сказать, что ничего другого и не ожидала услышать от лорда Валмера, Пенелопа умоляюще произнесла:

— Одетта, что мне… делать? Я люблю его и хочу… выйти за него замуж!

В голосе девушки слышалось такое страдание, что Одетта, повинуясь инстинкту, взяла ее руки в свои и крепко сжала.

— Это будет очень трудно сделать, дорогая.

— Я понимаю, — согласилась Пенелопа, — но как бы папа ни старался подыскать мне блестящую партию, клянусь, я не выйду замуж ни за кого… кроме Саймона.

Одетта с беспокойством посмотрела на нее.

Разумеется, лорд Валмер богат, и Пенелопа — его единственный ребенок.

Вполне естественно, ему хочется выдать дочь за человека, занимающего видное положение в обществе.

Обе они хорошо понимали, что Саймон не подходит под эту категорию.

Одетта решила напомнить об этом подруге.

Все еще сжимая руки Пенелопы, она заметила:

— Не лучше ли, душечка, попытаться не думать о Саймоне? Возможно, ты забудешь о нем в Париже.

— Никогда я его не забуду, встреться мне хоть миллион мужчин! — решительно заявила Пенелопа. — Я знаю только одно: он — единственный мужчина, который подходит мне, так же как я — ему. Нам трудно объяснить это словами, просто мы оба чувствуем это.

— Это то, что испытываешь к человеку, за которого выходишь замуж, — пролепетала Одетта.

— Я знала, ты все поймешь, ведь в твоих историях — а я слышу их с раннего детства — истинная любовь всегда в конце побеждает. Принц находит девушку, на которой хочет жениться, несмотря на то что она бедна и в жалких лохмотьях.

Дрогнувшим от избытка чувств голосом она добавила:

— Моя любовь к Саймону, словно одна из твоих сказок, Одетта, которая стала явью.

— Дорогая моя, я от всей души желаю вам счастья! — вскричала Одетта. — Но ты должна понять, что убедить твоего отца будет невозможно.

У Пенелопы потемнели глаза.

— Да, знаю. Саймон тоже говорит, что было бы неосмотрительно сообщать ему об этом сейчас. Мы просто должны переждать какое-то время. И если мы не сможем получить папино благословение, нам придется бежать.

— Бежать? — вскинула брови Одетта.

Пенелопа кивнула.

— Мы бы могли прятаться где-нибудь, пока не сможем пожениться. Потом, наверное, у меня… появится ребенок, и будет уже поздно, так что папе не удастся нас разлучить.

Одетту поразило не только то, что подруга говорит обо всем этом, но и то, что она вообще может об этом думать.

Пенелопа всегда казалась натурой бесхитростной и без особого воображения.

Одетта же являлась лидером и заводилой во всех играх и проказах, когда они еще были детьми.

В той сельской местности южного Линкольншира, откуда они были родом, проживало не так много семейств, поэтому Пенелопа и Одетта, будучи одногодками, общались, можно сказать, с колыбели и по сей день остались самыми близкими подругами.

Первая леди Валмер дружила с матерью Одетты, и обе сочли разумным иметь одну гувернантку для девочек.

С тех пор, летом и зимой, в дождь и в солнечную погоду, Одетта отправлялась из дома викария в Холл, где в классной комнате ее поджидали Пенелопа и их общая гувернантка.

Через год после смерти жены лорд Валмер сочетался вторым браком — и все в доме изменилось.

Новая леди Валмер ясно дала понять, что она не в восторге от викария, которого считала занудой, и его дочери.

— Полагаю, у Пенелопы должны быть более подходящие друзья, чем эта дочка викария, — заявила она тогда мужу.

— Одетта славная крошка, — ответил лорд Валмер, — да и Пенелопа любит ее.

— Может, это и так, — назидательным тоном произнесла леди Валмер. — Но Пенелопа начнет выезжать в следующем году, и чем скорее мы станем подыскивать ей подходящую партию, тем лучше.

— Ну зачем же так спешить! — возразил лорд Валмер.

— Совсем наоборот. Чем скорее девушка выходит замуж, тем лучше, — стояла на своем жена. — Говоря откровенно, жить menage a trois не самое приятное занятие. Я предпочла бы жить одна… с тобой.

Лорду Валмеру пришлась по сердцу откровенная лесть жены, но, так как он был человеком не слишком проницательным, то не мог и помыслить, что его жене совсем не нравилось выступать в роли дуэньи юной девушки, ведь она считала себя все еще молодой и красивой женщиной.

Вскоре леди Валмер пришла к выводу, что самый быстрый способ разделаться с проблемой — выдать Пенелопу замуж и таким образом сбыть ее с рук и соответственно из дома.

Трудность этого плана заключалась в самой Пенелопе.

Никто лучше леди Валмер не понимал, что Пенелопа некрасива, лишена живости и к тому же недостаточно богата, чтобы привлечь охотников за состоянием.

Тем не менее она старалась изо всех сил.

Повезла девушку в Лондон и заказала для нее кучу платьев в самых дорогих ателье на Бонд-стрит.

Затем устроила несколько званых вечеров в лондонском доме лорда Валмера в Беркли-сквер.

Свозила падчерицу на несколько балов, где та все время стояла возле одной из дам-патронесс, тогда как сама леди Валмер не пропустила ни одного танца и партнеров у нее было больше, чем она могла принять.

— Это было ужасно! — жаловалась Пенелопа Одетте по возвращении в поместье. — Я ненавидела каждую минуту своего пребывания там. Если мне еще раз придется поехать туда, честное слово, я лучше утоплюсь в нашем озере.

Одетта, которую Валмеры не взяли с собой в эту поездку, не могла не думать с легкой досадой, что она, напротив, была бы рада возможности увидеть Лондон и побывать хотя бы на одном из балов, показавшихся ее подруге такими ужасными.

В сказках, которые она часто сочиняла для себя, дамы, облаченные в платья с огромными кринолинами, словно лебеди кружились в танце при свечах по бальному залу.

Она будто наяву видела, как они плавно двигаются, сверкая драгоценностями, а с ними танцуют элегантные, красивые мужчины.

Рассказ Пенелопы о том, что происходило на балу, вовсе не соответствовал фантазиям Одетты.