Барбара Картленд - Мечты сбываются

В ней обычно разъезжал викарий, когда вспоминал о своих обязанностях в приходе.

Они долго добирались до рыночной площади.

Там фермерские жены продавали деревенскую провизию.

Многие улыбались, кивая головами Одетте и Ханне.

Но сегодня у них не было времени поболтать с фермершами.

Самой большой галантерейной лавкой в Борне считалась та, для которой в 1848 году Чарлз Ворт изготовил свои пресловутые пасхальные шляпки-капоры, а выручку от их продажи потратил на поездку в Лондон.

Одетте всегда хотелось узнать, какими были эти шляпки.

Наверное, очень живописными, с украшениями из кружев и искусственных цветов, кстати, модными и в этом году.

А может, они были громоздки и совсем не похожи на элегантные, маленькие шляпки, венчающие в нынешнем сезоне творения Ворта, или на его дерзкие шляпы с полями, вызвавшие сенсацию, когда его жена, Мари, впервые надела такую.

Ведь шесть лет назад женские шляпы с полями казались чрезвычайно мужеподобными.

Одетте рассказывали: как только Мари Ворт появилась в такой шляпе, в глазах всего Парижа это было то же самое, что женщина в брюках, так много в ней было мужской лихости и энергии.

Леди не должна обращать на себя внимание — гласило правило поведения, установленное строгими блюстителями нравов в обществе.

Однако принцесса фон Меттерних, слывшая поборницей передовых идей, не мучилась сомнениями на этот счет.

И когда Мари Ворт прокатилась в бойкой шляпе с полями по Парижу, она последовала ее примеру.

Не успели Одетта с Ханной войти в галантерейную лавку, как владелец и его помощники окружили их.

— Вы были в Париже, мисс Чарлвуд! — закричали они наперебой. — Вы видели Чарлза Ворта? Если нет, то, должно быть, слышали о нем?

— Я видела его и разговаривала с ним.

В ответ на эти простые слова послышались возгласы изумления и восхищения.

Потом Одетту засыпали вопросами, причем все говорили разом.

Как он выглядит?

Действительно ли он так популярен, как говорят?

Правда ли, что он сам делает примерки императрице, когда она заказывает у него платья?

Правда ли, что нынешняя мода так резко изменилась по сравнению с модой прошлого года? Правда ли, что с кринолинами покончено навсегда?

Одетта терпеливо отвечала на все вопросы, пока здравомыслящая Ханна не покончила с этой канителью, решительно заявив:

— Ну хватит, у нас больше нет времени. Мы хотим купить у вас самую лучшую ткань на вечернее платье. Мисс Чарлвуд едет в Оксфорд.

— В Оксфорд, мисс? Зачем вам туда ехать?

После этого, естественно, была предана гласности история официального признания викария в качестве ученого.

И Одетта с удовлетворением подумала, что через час эта новость распространится по всему городку.

Пусть знают!

Ведь долгое время лишь немногие могли оценить его, большинство же смеялось у него за спиной над его рассеянностью.

Теперь всем станет известно, какой он умный.

Жаль только, матери больше нет с ними.

Как бы она порадовалась этому событию!

Однако Одетте некогда было предаваться сожалениям.

Времени осталось лишь на то, чтобы шить день и ночь напролет.

Единственной тканью в Борне, выглядевшей красивой и дорогой, оказался бледно-голубой атлас.

Этот цвет так напоминал платье, в котором она была на маскараде, что девушка сначала хотела отказаться от покупки.

Затем подумала, что не сумеет объяснить Ханне, почему у нее нет желания носить платье из этой ткани.

К тому же чего-то подходящего в лавке было так мало, что выбора просто не оставалось.

Галантерейщик не смог подобрать им тюль того же цвета.

Но у него имелись ленты более темного оттенка, окаймленные серебром.

Ханна решила украсить ими платье таким же образом, как это сделал Чарлз Ворт: он использовал длинные ленты на одном из платьев Пенелопы.

Но тут как раз перед их уходом галантерейщик нашел некое подобие сеточки нежного голубого оттенка.

Ханна с продавцом тотчас же решили, что из сеточки получатся отличные воланы, чтобы оторочить подол и украсить вырез платья.

И вновь Одетта хотела отказаться, но Ханна разом отмела все ее возражения.

По дороге домой сияющая триумфом Ханна не снимала покупок с колен, вцепившись в них как в сокровища, которые ни в коем случае нельзя поставить на дно коляски.

Платья Пенелопы оказались более сложными, чем Ханна с Одеттой представляли себе поначалу, но все же они смогли разобраться в тонкостях покроя, задрапировали сзади складки на юбке и подогнали вплотную лиф платья.

Удалось им также скопировать рукава-крылышки, ниспадавшие с низко вырезанных плеч.

Когда Одетта надела платье в первый раз и посмотрела в зеркало, на глаза невольно навернулись слезы.

Было невыносимо видеть себя такой же, как в ту ночь, когда саркастический голос произнес:

— Вы, должно быть, спустились с небес, чтобы развлечь нас, бедных смертных?

Внезапно ей почудилось, будто он где-то рядом, высокий, широкоплечий, с легкой язвительной улыбкой на губах, она даже почувствовала таинственные флюиды, исходящие от него.

Она вспомнила, как они кружились в вальсе под звездами, словно это происходило сейчас, как долго они сидели за ужином.

— Принцесса Одетта — прелестное имя для прелестной женщины, — сказал он тогда.

Так он думал, глядя на нее, потому что на ней было то голубое платье.

А в минуту их последней случайной встречи она была не принцессой, а сама собой.

Теперь ей казалось, будто он думает о том, как удачно избежал знакомства с такой незначительной особой.

Новое голубое платье вновь преобразило ее.

Даже на Ханну эта метаморфоза произвела сильное впечатление.

— Оно вам очень идет! — молвила она. — Да, ничего не скажешь, у этого человека есть талант.

Одетта очнулась.

— Если бы в Париже услышали, как ты о нем отзываешься, — засмеялась она, — тебя тотчас заточили бы в Бастилию! Они обожествляют Ворта, считают его важнее императора.

— Ни за что не поверю! — заявила Ханна. — В конце концов он всего лишь парнишка из Борна.

— Для них он уже не человек, теперь они его считают божеством! — поддразнила ее Одетта. — Один журналист даже написал, что в Париже мужчины верят в биржу, а женщины в Ворта!

— Лучше бы нашли что-нибудь другое, во что стоит верить, — съехидничала Ханна. — Все хорошо в меру. Я совсем не против одежды, но на свете есть вещи и поважнее, чем наряжаться в пух и прах.

Одетта вновь засмеялась.

Какая все-таки Ханна забавная!

Девушка сняла платье и повесила его в гардероб, чувствуя, что каким-то странным образом отвоевала крошечную частичку своей мечты — мечты, которую оставила в Париже.

В доме царила суета из-за предстоящей поездки в Оксфорд — кроме гардероба Одетты нужно было позаботиться и об одежде отца.