Барбара Картленд - Мечты сбываются

Она смотрела на отца во время речи графа и по выражению его глаз поняла, что он ощущает себя человеком, неожиданно обнаружившим легендарную страну Эльдорадо.

«Как счастлива была бы мама», — подумала девушка и вдруг почувствовала — где бы ни была ее мать, она узнает об этом.

Обед закончился, и декан с женой пригласили всех выпить чашку кофе на лужайке перед своим домом.

Вечер был прекрасный.

На фоне закатного солнца вырисовывались шпили домов и башен.

В прозрачной голубизне неба появилась первая звездочка.

Одетта ступала по мягкой траве и слышала сзади шелковый шелест шлейфа своего голубого платья.

Рядом с ней шел мужчина, говорил ей какие-то комплименты, но они не доходили до ее сознания.

Когда джентльмены закурили сигары, а отца окружила толпа друзей, вспоминавших дни своей молодости, чья-то сильная рука подхватила ее под руку и повела прочь от людей вниз к ручью.

Она чувствовала, как неистово колотится сердце, но не смела поднять взгляд на спутника.

Так они и шли молча, пока не добрались до берега.

И здесь они тоже двигались некоторое время без слов.

Лишь когда их не стало видно собравшимся на лужайке, граф остановился и выпустил ее руку.

У Одетты было такое ощущение, будто ее привели на лобное место.

Она не могла унять внутреннюю дрожь.

Напротив стоял граф и смотрел на нее сверху вниз.

И тогда, не в силах вынести его молчания, она тоненьким голоском пролепетала:

— Простите… простите меня.

— Почему ты сбежала?

Она не ожидала, что этот вопрос будет первым, ибо все время думала, как объяснить свою ложь на бал-маскараде.

Помолчав немного, она ответила:

— Я думала… вы разозлитесь… на меня.

— Я действительно зол!

— Простите… я не собиралась… лгать. Я… притворилась, что меня… пригласили на бал… и поэтому я… должна быть… кем-то… другим, а не… собой.

— Я зол, потому что ты убежала от меня таким смехотворным образом на пароходе, — уточнил граф. — Я думал, ты будешь в поезде. Но по прибытии в Лондон в поезде я тебя не обнаружил. Я представить себе не мог, как тебя отыскать.

— Вы… вы хотели меня… отыскать?

— Конечно, я хотел тебя найти. — Он не скрывал своего возмущения.

— Но ведь… я была… не той, за кого вы меня… принимали, — промолвила Одетта, слегка сбитая с толку.

— Ты имеешь в виду, знал ли я, что ты не принцесса?

Он многозначительно посмотрел на нее и ответил:

— Да, я уже знал об этом.

— Как… вам… удалось… узнать?

— Ну, во-первых, у меня не было сомнений в том, что ты не француженка, несмотря на твой вполне достоверный акцент.

Одетта вся съежилась, но ничего не сказала, и он продолжал:

— Для меня это было несущественно, потому что в ту ночь у каскада я увидел в тебе звезду, которую все время искал и наконец обрел Божьей милостью, чтобы держать в своих объятиях.

Эти слова он произнес таким глубоким голосом, что Одетта вспыхнула.

— Но… я же… л-лгала и мне так… стыдно.

— Тебе стыдно оттого, что я тебя целовал? — спросил граф.

— О нет, нет! — поспешила разуверить его Одетта. — Только оттого, что я… осмелилась… обмануть вас.

— Ты обманула меня лишь в том, что для меня не имеет значения, — твердо сказал граф. — Ты поступила плохо, чуть не свела меня с ума, когда сбежала от меня на пароходе. Я понятия не имел, как увидеть тебя снова.

В его голосе звучало обвинение, и Одетта нервно пробормотала:

— Простите меня… пожалуйста… простите.

Она впервые подняла на него глаза, в которых светилась мольба, и уже не смогла отвести их.

Он обнял ее и очень медленно, будто продлевая это мгновение, привлек ее к себе.

Он долго смотрел на нее с высоты своего роста, словно хотел заглянуть в ее душу.

— Я прощу тебя, если поклянешься больше никогда не исчезать в небесах или где-нибудь еще.

— Как бы я… смогла? — прошептала Одетта.

— Это будет невозможно, — подтвердил граф. — Я не позволю тебе покинуть меня!

Его губы прикоснулись к ее губам, и тотчас исчезли все страхи и печали — остался лишь восторг.

Она так жаждала этой встречи и так боялась, что потеряла свою любовь навсегда.

Он поцеловал ее — и время остановилось.

Одетта сейчас чувствовала себя так же, как тогда у каскада в Буа: он вознес ее в поднебесье, где они затерялись среди звезд.

Они утратили телесную оболочку и обрели божественную суть.

Когда граф поднял голову, она все еще трепетала в его объятиях от ощущения экстаза, которого никогда не испытывала прежде.

Она едва перевела дух и прошептала:

— Я… люблю… тебя!.. Люблю!

— Именно это мне хотелось услышать от тебя, — молвил граф. — Я боялся, что потерял тебя навсегда и не услышу этого.

Он вновь прильнул к ее губам с какой-то неистовой страстью; он не целовал ее так прежде.

Она ощутила, как странным образом все ее существо откликнулось на этот жаркий призыв.

Она не боялась огня, воспламенившего ее.

Граф прижал ее еще крепче к себе, и она слышала, как стучат в унисон их сердца.

Незнакомые доселе чувства так переполняли ее, что Одетта тихо вскрикнула и спрятала лицо у него на груди.

— Какое-то время он не мог говорить.

Затем прижал губы к ее волосам и вымолвил прерывающимся голосом:

— Как тебе удалось вселить в меня это чувство? Я был уверен, что никогда не полюблю. И все же это случилось. Я все еще не осознал, что это правда.

— Я… говорила вам, — прошептала Одетта, — что… это… магия… Парижа.

— А теперь ты, наверное, скажешь, что это магия Оксфорда. Нет, моя драгоценная, магия в тебе. Это то, что я никогда не потеряю, потому что жить не могу без нее!

В его интонации было нечто странное, незнакомое.

Она подняла лицо, чтобы взглянуть на графа, и увидела на его губах улыбку, но не ту, презрительную, а нежную.

— Как скоро мы сможем пожениться? — тихо произнес он.

Именно в этот миг Одетта стала пробуждаться от своих грез.

Она переживала то же ощущение, что и тогда на пароходе, когда увидела его и почувствовала себя ничтожеством.

Не раздумывая, она сказала первое, что пришло в голову:

— Но вы… не можете ж-жениться на… мне.

— Почему?

— Потому что я не та, за кого вы меня приняли… даже сейчас… я не та, чем кажусь вам.

— Ты очень красива, — промолвил он, — в том же самом платье, в котором я принял тебя за небесное существо.

Из ее груди вырвался полувздох-полурыдание.

— Нет… это не то же самое. Это… имитация, и я тоже… имитация!

Она увидела, что он не понимает ее слов, и продолжала:

— Я поехала в Париж в качестве… горничной моей подруги… Пенелопы Валмер, которая останавливалась в британском посольстве. Так как я всего лишь… дочь местного викария, мне… не дозволялось… принимать участие… в светских развлечениях.