Шерил Сойер - Любовница. Война сердец

Она согласилась, и Себастьян объяснил ей то, что рассказал гусарам ранее. Это было явно не более того, чем она ожидала, и она восприняла это спокойно. Эта женщина могла упасть в обморок при мысли о смерти Десернея, но могла стоять твердо, когда приближался император, чтобы наголову разбить объединенную армию союзников.

Она сказала:

— Я обсудила это со своим отцом, и мы остаемся в Брюсселе, что бы ни случилось. Он говорит, что отступление всегда хаос, и мы будем меньше рисковать, если останемся на месте.

— Вполне правильно. Кроме того, будь уверена, Бонапарт не домогается Брюсселя. И даже если так, то его целью будет овладение, а не разрушение.

— А ты? — воскликнула она. — Почему же я всегда думаю о том, что может случиться с нами? Ты знаешь, что готовит для тебя завтрашний день, где ты будешь разворачивать свои действия?

— Еще нет. — Это была правда, он держал обещание играть в игру и послушно ожидать приказов от британского командования. Вся информация, которую он собрал, уже давно ушла к получателям, и что бы ни случилось на поле боя, они должны использовать это наилучшим образом. Это давало ему чувство свободы теперь, накануне битвы бок о бок с союзниками, и странную меланхолию, приличествующую солдату, идущему на бой.

Когда Себастьян наблюдал, как окружение Софии Гамильтон грациозно кружилось вокруг него в движениях танца, он почувствовал редкостное родство с другими офицерами в бальной зале. Для многих это был последний раз, когда они могли насладиться теплым оживлением летнего вечера, игрой огней свечей над плечами красивых женщин, потоком цветочных ароматов, журчанием голосов повсюду, восторгом в глазах молодых леди, когда их партнеры по танцу шептали им об опасности и о любви.

Когда танец был окончен, Себастьян задержал руку Софии на мгновение дольше, чем необходимо, и она не попыталась высвободить ее. Они стояли на некотором расстоянии от толпы в своем собственном пространстве, окруженные массой любопытных лиц, на которые он не обращал внимания. Он смотрел в ее глаза и осознавал недвусмысленное желание обладать, а не разрушать.

— Я отдал бы все, чтобы иметь возможность задать тебе только один вопрос. Но я слишком хорошо знаю, что сейчас не время и не место. — Он помедлил.

София посмотрела на него одновременно печально и встревоженно, но не отвела глаз.

— Могу я вместо этого задать другой вопрос? Он очень простой. Когда это дело закончится, когда я вернусь, могу я надеяться, что мы сможем вернуться к нашему прежнему доброму взаимопониманию?

Ее ответ последовал незамедлительно.

— У тебя даже нет необходимости спрашивать об этом. Это именно то, чего хочу и я сама.

В этот момент Делия Гоулдинг прошла мимо под руку с офицером гренадерского полка. Себастьян понял, что она услышала по меньшей мере последнюю реплику, по тому, как она постаралась избежать его взгляда. Он проклинал себя. Он должен был найти Делию в ту самую секунду, когда вошел в залу, и с того момента присматривать за ней. Сейчас же он продемонстрировал право собственности по отношению к Софии Гамильтон, и Делия, от которой он предпочел бы скрыть это, увидела…

Однако именно сейчас Себастьян не мог отойти, чтобы схватить Делию за руку, потому что к нему подошел адмирал и сказал в своей мягкой благородной манере, что ему приятно было наблюдать, как танцует его дочь. Они поговорили некоторое время, а затем неожиданно стоящие рядом замолчали, и даже танцоры, кажется, начали спотыкаться: в комнату вошел герцог Веллингтон. Дочь хозяйки бала, леди Георгиана, сразу же прервала танец и подошла к нему. Все видели ее обеспокоенное лицо и знали, о чем она будет спрашивать.

Герцог поклонился и спокойно улыбнулся ей. Он был немногословным человеком, но любил женское общество, его выбор подруг в Брюсселе уже шокировал английских матрон; он ответил ей коротко, но вежливо. Герцог не выглядел уставшим, и прекрасная кожа на его аристократических скулах имела свежий оттенок, который опровергал волнение предыдущих нескольких часов.

Танец возобновился, и веселье продолжилось. Вскоре после этого по ступенькам главного входа вбежал курьер и попросил разрешения поговорить с герцогом Веллингтоном. Себастьян, стоя рядом, без проблем подслушал: путь к побережью был чист, и не было никаких французов к западу вокруг Монс. Наступление Наполеона, должно быть, все-таки нацелено на Брюссель.

Приказы были розданы, и грохот барабанов, сигнальных труб и свистков прокатился по городу, когда сыграли подъем. Присоединившись к Меткалфам на заднем плане, Себастьян мог видеть, как помощники герцога кружат по зале и тихо разговаривают с разными командирами. Мужчины начали удаляться, снимать в вестибюле свои бальные туфли, надевать ботинки и спешить обратно к своим полкам.

Офицер из Камерунского полка, которого знала София Гамильтон, подошел, чтобы пригласить ее на следующий танец. Прежде чем принять предложение, она посмотрела на Себастьяна, и тот воспользовался моментом, чтобы ретироваться.

— Я должен идти. Я только поздороваюсь и попрощаюсь с миссис Гоулдинг, а затем уйду.

Себастьян был доволен своим тоном: легкий, но подразумевающий глубокое, скрытое сожаление.

София отреагировала по-доброму, ее взгляд был полон участия. Да хранят тебя небеса, кузен Себастьян. Он склонился над ее рукой, когда адмирал сказал хрипло:

— Мы гордимся вами, сэр. Бог в помощь!

Ему потребовалась минута или две, чтобы найти Делию, он пытался успокоиться, так как ей понадобится бережное обращение.

Когда Себастьян подошел к ней, молодой офицер как раз собирался пригласить ее на очередной танец, поэтому он поспешил перехватить инициативу. Делия была немного раздражена этим, а офицер — и сильнее того.

Она посмотрела на него с вызовом, когда он увлек ее на танец. Это был вальс, который Делия танцевала великолепно, ее гибкая талия извивалась под его ладонью.

— Бедный мальчик. Тебе повезло, что я не устроила сцену. Ты никогда не мог помыкать мною, поэтому не начинай этого сейчас.

— Вот как ты приветствуешь меня, после того как я провел все время, думая о тебе?

— Обо мне? А ты не имеешь в виду леди Гамильтон?

— Мы родственники. Человек не думает о своих родственниках, он их терпит.

— О! — произнесла она мягко. — Значит, ты никогда не испытывал искушения реорганизовать их незначительные жизни?

Себастьян спросил лениво, ведя ее через водовороты танцоров:

— Что ты имеешь в виду?

Делия не ответила, и он внимательно посмотрел на нее. У нее было такое выражение лица, как будто она сожалела о том, что задала этот вопрос. Совершенно правильно, однако. Демонстрировать ревность всегда было ниже ее достоинства; это было одной из черт, за которые он ею восхищался.