Барбара Эвинг - Гипнотизер

Корделия тяжело дышала, пытаясь прийти в себя. Она повернулась к коронеру.

— Это не имеет никакого отношения, я повторяю, никакого отношения к смерти Эллиса. Прошу вас отнестись ко мне с пониманием и прекратить эту травлю.

— Мисс Престон, — наставительно произнес мистер Танкс, — мне кажется, вам уже нечего терять. Какого рода дело вы обсуждали с лордом Морганом Эллисом, или как фамильярно вы его только что назвали, Эллисом, в тот вечер, когда его убили?

Она сделала над собой невероятное усилие. Глубоко вздохнув, она впервые прямо взглянула на вдову лорда Эллиса, леди Розамунд — мать дочери, совершившей самоубийство. Леди Розамунд сидела, словно мраморная статуя, — она выдержала взгляд мисс Престон. На мгновение в зале установилась мертвая тишина, которую нарушал лишь шум дождя.

— Я не стану отвечать, — наконец вымолвила Корделия.

Дверь снова распахнулась, и в комнату опять ворвались посторонние звуки. Мистер Танкс раздраженно взглянул: в комнату со скоростью пушечных ядер ворвались двое. Застигнутые дождем, молодые люди, растрепанные, бледные и промокшие, замерли в дверях. Инспектор Риверс в волнении поднялся с места: перед ними стояли двое детей лорда Моргана Эллиса и леди Розамунд Эллис. Лицо девочки было в синяках. У мальчика в руках была мокрая «Тайме». Они посмотрели в сторону Корделии, которая давала показания, потом увидели герцога Ланнефида и леди Розамунд. На секунду все замерло: слушатели, до отказа заполнившие комнату, мерцающие от сквозняка лампы и даже шляпы присяжных (на полке не уместились все, и одна шляпа лежала на каминной полке с часами). А затем юноша притворил за собой дверь. Они увидели, что он хромает и все время трет висок.

— Да? — озадаченно спросил мистер Танкс. Несмотря на их странный внешний вид, он не мог ошибиться: перед ним были дети из знатной семьи.

— Я хочу дать показания, — отчетливо произнес Морган, и его голос сорвался на бас.

— Морган! — Резкий тон леди Розамунд словно заморозил воздух.

Она двинулась через толпу, и люди невольно расступались перед ней. Леди Розамунд уже дошла до двери. Она положила руку на плечо Моргана. Белая рука отчетливо выделялась на мокрой темной ткани его накидки.

— Мои дети взволнованны, — сказала она жестким тоном, обращаясь к коронеру. — И это вполне объяснимо, учитывая обстоятельства, поэтому вы должны извинить меня, но я хочу отвезти их домой.

Однако Морган отстранился и вцепился в руку констебля Форреста.

— Я дам показания! — закричал он. — Она снова попытается остановить меня, но дело касается меня! Я знаю, почему мой отец приходил к ней! Потому что я приходил к ней! — выкрикнул он еще громче.

В зале поднялся невообразимый шум: послышался звук отодвигаемых стульев, шелест бумаг, книг, падающих на пол, и скрип перьев. Всех объял праведный гнев: неужели безнравственность этой женщины столь велика, что она, не довольствуясь развращением ума невинных девушек, принимала у себя и юношей? Лампы мигали, дождь заливал окна, и инспектор Риверс направился к двери. Шляпа слетела с каминной полки на пол и была тут же затоптана в общей суматохе. Часы над камином указывали без двух минут час. В это мгновение герцог Ланнефид попытался встать, но его хватил удар. Он с натугой потянул за галстук и тяжело повалился на руки сэру Фрэнсису Виллоуби, который, не в силах удержать столь весомую во всех отношениях фигуру, тоже упал, оказавшись в совершенно неподобающем его статусу положении.

В тот день Темза особенно сильно поднялась из-за обильных дождей. Вода залила аллеи Стрэнда и рынок Хангефорд: дома стояли в кольце грязи, где смешались нечистоты, дохлые цыплята, капустные отбросы, ржавые куски железа и разорванные в клочья газеты со вчерашними новостями.

Сегодняшние новости творились в комнатах «Якоря». Герцога Ланнефида быстро подняли на ноги и вручили заботам докторов, не имеющих никакого отношения к месмеризму и гипнозу. С большим трудом группе врачей вместе с их пациентом удалось спуститься по забитой людьми лестнице. Они направились в больницу Мидлсекс. Сэр Фрэнсис Виллоуби взволнованным шепотом обращался к леди Розамунд, но та казалась застывшей статуей. Дочь леди Розамунд только что отказалась сопровождать ее. Девушка, со следами ушибов на лице, дрожала от холода; ее быстро усадили на стул в конце зала. Сын леди Розамунд, прихрамывая, прошел к месту, указанному коронером. Всем в зале было ясно, что юношу мучат сильные головные боли: он постоянно тер виски и шею, лицо его было мертвенно-бледным.

Морган был намерен, невзирая на боль, дать показания. Он не смотрел на Корделию. Коронер, воспользовавшись своей безграничной властью в этом зале, величественно (хотя и в самой любезной манере) махнул ему, дав знак подождать одну минуту. Они с сэром Фрэнсисом Виллоуби наконец объединили усилия, и теперь, когда сэра Фрэнсиса освободили от тяжелого тела герцога Ланнефида, вели оживленный разговор в углу комнаты.

Мистер Танкс сказал:

— Я считаю своей обязанностью напомнить всем вам, что смерть в этом мире — большая личная трагедия для членов семьи, которую постигло несчастье. Семья лорда Моргана Эллиса пережила две смерти за несколько дней, а теперь и герцог Ланнефид, один из самых знатных лордов, один из самых верных слуг ее величества, попал на больничную койку. Нам необходимо выяснить истину и защитить интересы тех, кто понес невосполнимую утрату. Мы должны молить о том, чтобы груз потерь не стал еще более тяжелым. Наша задача — всеми силами избежать вмешательства в личную жизнь невинных людей, вмешательства, которое может иметь самые непредсказуемые последствия. — Он с легким поклоном повернулся к леди Розамунд. — Мы с сэром Фрэнсисом Виллоуби, советником ее величества, пришли к выводу о том, что представители прессы не могут далее присутствовать на данном дознании.

Инспектор Риверс, которым владели противоречивые чувства, подумал: «Но жизнь мисс Престон уже погублена, потому что журналисты услышали ее историю и завтрашние газеты поместят подробнейший отчет об этом». Он не мог понять, почему эта женщина словно околдовала его своими чарами. Какими бы ни были слухи, шлейфом следовавшие за ней, она ему очень нравилась.

Газетчики были возмущены. Они присутствовали здесь на законном основании, и в интересах истины их дальнейшее пребывание в этом зале было просто необходимо.

— На дознании, которое устраивает коронер, не существует иных «законных оснований», кроме тех, которые устанавливает коронер, — демонстрируя непристрастность, отозвался мистер Танкс. — И только я решаю, имеете ли вы право присутствовать в этом зале. В данном случае я считаю, что вы должны покинуть заседание. Пока вы будете находиться здесь, дознание проводиться не будет. Когда присяжные придут к окончательному решению, оно тут же будет сообщено вам.