Майкл Скотт - Восточные страсти

Все закончилось прежде, чем успело начаться.

Джонатан убедился в том, что нападавшие были обращены в бегство, спешился и внимательно осмотрелся вокруг. Чарльз тоже вглядывался в заросли бамбука, прислушиваясь к возгласам уносивших ноги бандитов. Наконец все замерло.

— Похоже, — сказал Чарльз, — они подстерегали нас.

— Да, мне тоже так кажется, — согласился Джонатан и, посмотрев на своих спутников, широко улыбнулся. — Однако они зря потратили столько времени. Примите мои поздравления, Браун. Вы здорово нам помогли.

Прежде некому было хвалить гамбуржца за меткую стрельбу. Но его смущение имело и другую причину. Он-то прекрасно понимал, что нападение было спланировано заранее. Не требовалось богатого воображения, чтобы предположить, что организовал его Оуэн Брюс. Именно он нанял эту банду и натравил ее на Джонатана. Ну что ж, он и его два условных союзника заставили китайцев уносить ноги, и теперь можно было перевести дух. Раньше ему доставляла некоторое беспокойство мысль о том, что ему придется убивать Брюса, который не раз угощал Брауна в таверне для моряков и которого он считал своим другом. Но теперь, когда его едва не прикончили нанятые Брюсом подонки, он мог со спокойной совестью обмакнуть в яд кончик сабли американца.

С небольшим опозданием все трое прибыли наконец к холму, возвышавшемуся над рыбачьим поселком Абердин. Щурясь в лучах восходящего солнца, они разглядели кучку домов, а в большой укромной гавани насчитали пять-шесть крошечных сампанов. Здешние рыбаки утверждали, что улов у их берегов самый богатый во всем Южно-Китайском море.

Кто-то негромко окликнул их. Подняв головы, они увидели на холме одетого в черное шотландца, который жестами приглашал их последовать за собой. Вскоре они оказались у берега небольшой бухточки, полностью скрытой мысом от глаз посторонних. Надо было отдать должное Оуэну Брюсу: лучшего места для проведения поединка нельзя было представить. Оно не просматривалось ни из домов, ни из сампанов; насколько видел глаз, нигде не было заметно следов обитания человека. Местность была совершенно пустынна, и пустынны были несколько островов, отстоящих от материка дальше, чем Гонконг.

Появления Джонатана уже ждала целая компания в составе Брюса, его секунданта, доктора и арбитра — немного знакомого Чарльзу капитана. Выражение лица Брюса никак не изменилось при виде приближавшейся к нему группы, но, узнав Брауна, он широко раскрыл глаза. Его-то он меньше всего хотел бы увидеть в числе секундантов своего противника. Ему даже не приходилось прежде слышать, что они знакомы друг с другом.

Но его мысли были слишком заняты сейчас другим. Рейкхелл прибыл к поединку целым и невредимым, а это могло означать лишь то, что весь, казавшийся ему удачным, план сорвался. По неизвестной ему причине разбойники потерпели поражение, а теперь, как следствие, Брюсу придется по-настоящему сразиться со своим заклятым врагом.

Тем лучше. Если это необходимо, Брюс своими руками сделает то, что так часто хотел сделать чужими.

Арбитр взял слово и осведомился, не желают ли противники помириться или решить спор без помощи оружия. Джонатан смотрел прямо перед собой, не проронив ни слова в ответ. Брюс энергично замотал головой. Стало ясно, что согласия между ними уже не будет.

— Если кто-то из вас позабыл кодекс поединка, разрешите мне освежить его в вашей памяти, — произнес арбитр. — Для того чтобы защитить свою честь, вовсе не обязательно убивать противника. Как раз напротив, джентльмены. Убийство сейчас считается проявлением дурного вкуса. Достаточно пустить врагу кровь. Иными словами, по велению долга я немедленно прекращаю поединок, как только замечу, что у вас есть хоть малейшая царапина, из которой сочится кровь. Надеюсь, что все поняли меня правильно.

Джонатан кивнул в ответ. Оуэн Брюс, казалось, едва прислушивался к словам арбитра.

Из ножен были извлечены сабли, и так как Джонатан формально был вызываемой стороной, то его секунданты получили право выбора оружия. Между двумя саблями трудно было обнаружить малейшее различие, поэтому Чарльз, взяв одну из сабель, сразу передал ее Брауну. Тот, похоже, вознамерился проверить ее более тщательно.

Джонатана и Брюса попросили разойтись в разные стороны с места проведения поединка. Ни тот, ни другой старались не смотреть друг на друга.

Райнхардту Брауну ничего не стоило нанести на саблю Джонатана немного смертоносного яда. Он незаметно отвернул пробку с пузырька, который держал у себя в кармане и, подставляя клинок лучам солнца, — якобы для того чтобы определить его остроту, — брызнул несколько капель яда сначала на одну сторону клинка, а потом и на другую. Выждав немного, он с силой махнул саблей, проверяя, насколько хорошо высохла жидкость, и, явно удовлетворившись результатом, положил пузырек обратно в карман, напомнив себе, что должен теперь непременно от него избавиться.

— Не трать зря времени на это неотесанное животное, Джонни, — тихо сказал Чарльз, протягивая кузену саблю. — Побыстрей задень его как-нибудь, и этот фарс тут же закончится. Очень не хочется долго здесь задерживаться.

Джонатан снисходительно усмехнулся. Даже Браун не мог не восхищаться его ледяным спокойствием. Ему приходилось слышать, что Рейкхелл принадлежит к той редкой категории людей, которые в решающую минуту не теряют голову, а начинают действовать четко и безошибочно. По всей видимости, эти истории соответствовали действительности.

Арбитр пригласил соперников подойти к нему. Секунданты заняли места на противоположных сторонах площадки, держа ладони на рукояти собственных мечей. В случае необходимости, они готовы были вмешаться в ход поединка, но никто не мог бы назвать случая, когда секунданты принимали участие в дуэли.

Арбитр еще раз напомнил обоим соперникам, что прекратит поединок сразу после первой крови. Затем он рассек собственной саблей разделявшее соперников пространство и провозгласил:

— En garde [29] Фехт. термин (фр.), означающий состояние боевой готовности. , джентльмены! Сходитесь!

Раздался яростный стальной скрежет, и дуэль началась. Брюс сразу же бросился вперед и стал теснить своего противника.

Джонатан, с самых первых выпадов вынужденный отойти в защиту, быстро сообразил, что его визави вовсе не собирается считаться с предостережениями арбитра. Оуэн Брюс не стал бы довольствоваться царапиной или порезом на теле противника. Он твердо намерен был убить человека, которому был обязан столькими невзгодами. Раз за разом парируя выпады Брюса, Джонатан медленно и осторожно отступал по кругу. Чувствовал он на себе и обеспокоенный взгляд Чарльза, который не в состоянии был скрыть своего испуга, и был приятно удивлен, мельком взглянув на Брауна: тот наблюдал за поединком с совершенно невозмутимым видом. Может быть, Браун и чужак, подумалось Джонатану, но он, по крайней мере, сохраняет уверенность в его победе.