Тесса Дэр - Дважды соблазненная

— В самом деле? — отозвался Беллами. — И какой именно?

— Скажите, кто желает вашей смерти?

— Кто желает моей смерти? — пробормотал Беллами, забившись в угол экипажа. — Спросите лучше, кто не хочет моей смерти.

— Я не хочу. — Рис пожал плечами и честно добавил: — Впрочем, я скорее всего равнодушен к вашему существованию. — Он немного помолчал, потом вновь заговорил: — Вы, кажется, были в ту ночь с женщиной. С замужней леди, если я верно припоминаю. И именно по этой причине не пошли на матч. Как ее звали?

— Корнелия. Леди Корнелия Хайтауэр. Но если бы ее муж вознамерился убить всех любовников леди, то мне пришлось бы стоять в конце очень длинной очереди. Нет, это не он. Но есть другие…

— Другие ревнивые мужья? Или другие враги?

— И то и другое. А вам-то какое дело?

— Полагаю, что никакого. Так куда мы сейчас едем?

— Я — в Лондон. Попробую все же кое-что выяснить.

— Как насчет девушки? — спросил Рис. — Больше я не смогу ее опекать.

Он решил, что тоже поедет в Лондон. Встретится с поверенным, отдаст распоряжения относительно поместья и выделит пенсию Джорджу Лейну. А потом подумает, что делать дальше. Возможно, опять армия. Он может выкупить свой патент. И для него всегда найдется работа наемника. Сейчас Англия не воюет, но в мире всегда кому-то нужно уничтожить что-то. И лучше уехать как можно дальше. Если между ним и Мередит окажется океан, эта жгучая боль в груди немного утихнет.

— Прошу вас не говорить обо мне так, словно я нахожусь в другом месте, — заявила Кора, обхватив плечи руками. — И теперь, когда вы нашли мистера Фаради, я вольна делать все, что захочу. А я хочу вернуться в «Три гончие».

— Но почему? — удивился Беллами.

— Мне нравится работать в гостинице. Нравятся жители деревни, и я им нравлюсь. Там я была счастлива.

Экипаж сделал резкий поворот, и все едва не повалились на сиденья.

— Все дело в Гидеоне Майлзе, не так ли? — спросил Беллами.

— Не совсем, — пробормотала девушка, краснея. — Но отчасти вы правы.

— Ничем хорошим это не закончится. Майлз — мелкий контрабандист, — проворчал Рис.

— Но я ему небезразлична, милорд Сент-Мор. В Бакли-ин-зе-Мур и вы, сэр, кое-кому небезразличны. Хотите вернуться?

Рис вздохнул и отвернулся к окну. Экипаж свернул с прибрежной дороги. И он в последний раз увидел величественные корнуэльские утесы.

Когда же экипаж стал медленно подниматься на главную дорогу, Рис пробормотал:

— Дело не в том, хочу ли я вернуться или нет. — Он уперся сапогом в противоположное сиденье, чтобы не потерять равновесие. — Главное — чтобы было лучше для всех.

— Совершенно верно, — согласился Беллами. — Послушай, Кора… Прекрасно, что ты хочешь изменить свою жизнь. Но выбери себе подходящего мужчину. Такой подлец, как Майлз, не принесет тебе ничего, кроме горя. Поверь, я по опыту знаю. Я совершил множество грехов, и теперь кто-то хочет убить меня. А Майлз… Я не хотел бы такого поклонника ни для одной дамы, особенно для той, которую действительно… — Он вдруг умолк.

— Беллами пытается сказать, что если бы Гидеон Майлз действительно любил вас, Кора, то наверняка оставил бы в покое.

— Какая чушь! — фыркнула девушка. — Какой трусливый вздор!!!

— Трусливый?! — хором воскликнули мужчины.

— Возможно, Гидеон сделал что-то дурное. Но почему человек не может измениться? Изменилась же я! Я больше не шлюха. И никогда ей не буду. Хочу вести честную жизнь. Может быть, Гидеон желает того же. А вы, милорд… «Если бы он действительно любил вас, наверняка оставил бы в покое», — передразнила она Риса. — Если он действительно любит меня, наверняка останется со мной. И сделает все, чтобы мы были вместе!

Рис в изумлении уставился на Кору. Неужели это та самая девушка, которая трепетала в его присутствии всего несколько недель назад? Он не был уверен, что Гидеон намерен начать честную жизнь. Но Кора уж точно никогда не вернется к прежнему занятию. Эта девушка узнала себе цену. Что ж, прекрасно! Вероятно, она изменилась благодаря влиянию Мередит. Мерри-то знает, как вернуть людям уверенность в себе.

Возможно, Кора права и он действительно трус. Там, в Девоншире, жила женщина, которая любила его. Любила настолько, что когда-то спасла от верной смерти, а следующие четырнадцать лет одна справлялась с последствиями своего поступка. Заботилась об отце и обо всей деревне. И сделала бы то же самое снова.

Конечно, именно это пугало его. И как не пугать. Ведь трагедия в конюшне связана с ним. Но произошло это потому, что его, Риса, любили. Мередит считала, что спасение его жизни стоит любых жертв. И если он хотел быть с ней, то следовало бы найти в себе мужество согласиться с этим. О Боже! И он ведь искренне считал, что ему крайне трудно принять от нее в подарок бритвенный прибор!

Он никогда не уклонялся от сражений, но от любви бежал так, словно за ним гнались демоны.

Боль в груди усилилась. И он не мог понять, почему любовь женщины может так сильно ранить.

И тут экипаж резко дернулся.

— Что это? — спросила Кора, услышав громкое щелканье кнута.

Рис прислушался.

— Не знаю…

Он услышал, как кричит на лошадей кучер, пытавшийся справиться с упряжкой. А экипаж трясся, как в лихорадке! Их снова тряхнуло — еще сильнее, чем в прошлый раз. Рис едва не упал, когда экипаж вдруг остановился.

— Может, нам лучше прогуляться? — спросил Беллами.

Рис пожал плечами:

— Да, пожалуй…

Но они не успели выйти. Экипаж с тихим зловещим скрипом снова покатился.

Покатился назад.

Второй раз за неделю Мередит проспала до полудня. К счастью, в гостинице не было постояльцев, а местным жителям вряд ли потребовался завтрак. Но если и потребуется… Пусть учатся терпеть.

Когда она наконец собралась с силами, чтобы умыться, одеться и спуститься вниз, к ее изумлению, оказалось, что в таверне полно мужчин. И все они собрались вокруг грифельной доски, прикрепленной к стене, и о чем-то горячо спорили.

Деррил, стоявший на стуле, выглядел так, словно собирался защищать и доску, и собственную жизнь не чем иным, как палочкой мела.

— Итак, джентльмены…

— Выигрыш мой, — настаивал Скиннер, ударяя себя в грудь. — Я ставил на пять недель. Никто не ставил на больший срок.

— Но прошло больше пяти недель, верно? — возразил Хэролд Симонс. — Разве ты выиграл? Не считается! Тьюкс, отменяй пари и считай, что победителей нет.

Мередит не верила своим ушам. После всего, что случилось вчера, они собрались здесь, чтобы спорить из-за какого-то дурацкого пари?

Став за стойку, она сунула в рот два пальца и пронзительно свистнула, призывая к молчанию.

Когда же все головы повернулись в ее сторону, она осведомилась:

— Какого черта? Что вы делаете здесь?