Анри Ренье - Ромэна Мирмо

И это имя отдавалось в его уме с какой-то особой, таинственной звучностью…

Месье Антуан Клаврэ жил в Париже, на улице Тур-де-Дам, в доме, где он родился и где ему, по всей вероятности, суждено было умереть, подобно тому как в нем умерли его родители, месье Жюль Клаврэ, его отец, директор департамента в министерстве культов, и Эрнестина Клаврэ, его мать, рожденная Тюилье. И Тюилье, и Клаврэ были старые парижские фамилии, принадлежавшие к крупной служилой и торговой буржуазии. Таким образом, ничто, казалось бы, не предрасполагало молодого Клаврэ к тому, что стало для него основным влечением в жизни.

Действительно, Антуан Клаврэ с детских лет питал страсть к путешествиям. Откуда взялась у него эта страсть? Он сам этого не знал, но чуть ли не с той самой поры, докуда простирались его воспоминания, он помнил себя читающим книги об экспедициях, рассказы о приключениях и открытиях, перелистывающим атласы, карты. У него все еще хранилась большая карта полушарий, которую ему подарил отец, когда ему было лет девять или десять, и вожделенное обладание которой было одним из самых сильных наслаждений его жизни. Наряду с картой он также бережно хранил растрепанный, затасканный, испачканный — столько раз он читался и перечитывался — экземпляр «Робинзона Крузо». Эта карта полушарий и этот «Робинзон» были, по его словам, единственными предметами, которые ему хотелось бы взять с собой в могилу, когда придет время окончательно вернуться в ту самую землю, по которой он столько постранствовал в своем воображении!

Ибо воображаемые путешествия месье Антуана Клаврэ начались рано. Первые воспоминания о них были для него связаны с той комнатой родного дома, где по вечерам, лежа в кроватке, он мысленно предавался своим кочевым инстинктам. Из нее-то он и отправлялся тысячу раз в свои скитальческие мечтания; оттуда-то он и предпринимал свои великие экспедиции, уводившие его в самые отдаленные края, в самые неведомые страны, чьи имена поразили его на страницах книг и где он молодечески совершал чудеса храбрости, стойкости и героизма.

Но эта комната была не единственным поприщем ранних подвигов месье Антуана Клаврэ. Крохотный садик на улице Тур-де-Дам также притязал на свою долю славы. Там юный Клаврэ проделал некоторые из лучших своих походов. Маленькая лужайка, круглый бассейн, увитая плющом беседка тоже были свидетелями многих смелых предприятий. Возле этого бассейна Антуан Клаврэ пережил бури и кораблекрушения, изведал мертвые штили, когда пьют затхлую воду галионов, питаясь черствыми сухарями. На этой лужайке он охотился за хищными зверями. Под сенью этой беседки он жил копченым мясом, сторожил с мушкетом в руке и с топором за поясом. На песке дорожек он высматривал следы дикарей. Сколько раз, изнемогая от усталости, садился он на железную скамью у стены, и его глазам рисовались цвета, формы, виды и горизонты, которыми его память была полна и чье правдоподобие, увы, ему не дано было проверить, хоть они и преследовали его всегда!

Все эти детские мечты, все эти фантазии Антуан Клаврэ унес с собой на скамью лицея, куда отец послал его заканчивать образование. Хоть и жалея о своих оживленных досугах, о своих книгах, атласах и карте полушарий, Антуан Клаврэ покорно подчинился тому, что от него требовали. Он принялся за работу с добросовестной умеренностью. Если не считать географии, по которой он всегда был первым, это был ученик послушный и терпеливый, хоть и немного рассеянный. Уроки интересовали его только наполовину, и, выполнив требуемое расписанием, он возвращался к своим дорогим мечтам и далеким химерам. Видение обширного мира, разнообразие стран, небес, климатов, фауны и флоры увлекали этого юного парижанина, только и выезжавшего за пределы родного города что на каникулы, причем в этих случаях его родители, выбирая место пребывания, меньше всего руководствовались соображениями живописности. Впрочем, к самому этому выбору Антуан относился довольно безучастно. Его любопытство приняло своеобразное направление. Он в гораздо большей степени был занят нравами фуэгийцев и обычаями готтентотов, нежели тем, что происходило вокруг него.

Месье Клаврэ-отец не противился столь явно выраженным вкусам. В них он видел счастливое предохранение от опасностей, угрожающих молодым людям. Разве это, в общем, не безобидное времяпрепровождение, даже если и бесполезное? Но все же он имел в виду, в должное время, наставить сына на истинный путь и дать ему понять, что в жизни надлежит не только бродить по дорогам, хотя бы и воображаемым. Естественный повод к такого рода внушениям и к такому повороту руля представился, когда Антуан сдал свой бакалаврский экзамен. Тут месье Клаврэ ему объяснил, что пора подумать о карьере и что эта карьера должна быть судейской. Поэтому следовало приступить к усердному изучению права. Антуан Клаврэ не возражал против отцовской воли. После этого разговора он вышел в садик, сел и долго смотрел на бассейн, на лужайку, на беседку. Видно, этому тесному пространству суждено было навсегда остаться его горизонтом. Из всей обширной карты полушарий, висящей у него в комнате, он будет знать только точку, где ему довелось родиться, и огромная округлость земли, вероятно, так и пребудет для него неведомой.

Месье Клаврэ-отец не мог не заметить, что его сын немного грустен, и он постарался ему доказать, что юридическая наука отличная вещь, ибо право есть основание обществ. Впрочем, события готовили месье Клаврэ-отцу ужасное опровержение. Пока Антуан писал свою докторскую работу, в награду за которую месье Клаврэ обещал отправить сына в путешествие по Италии, разразилась война с Германией. От этого удара месье Клаврэ-отец уже не оправился. Сила торжествовала над Правом.

Прежде чем стать судьей, следовало стать солдатом. Антуан Клаврэ это понял. Как и все молодые люди его возраста, он уже собрался в Берлин, но путешествие кончилось в Седане [8] Седан — крепость и город на северо-востоке Франции, на реке Мёз. В районе Седана 1–2 сентября 1870 г. в ходе франко-прусской войны (1870–1871) Шалонская армия французского маршала Патриса Мак-Магона (1808–1893) была разгромлена германскими войсками; среди 100 000 взятых в плен французов был и император Наполеон III. . Антуан Клаврэ, отправленный в качестве пленного в Дюссельдорф, вернулся в Париж только чтобы принять последний вздох отца.

Эта смерть внесла новую перемену в судьбу Антуана Клаврэ. Мадам Клаврэ, всегда страстно и безмолвно любившая своего мужа, была безутешна и перенесла на Антуана всю ту беспокойную и молчаливую заботливость, которой она окружала покойного месье Клаврэ, с той разницей, что, насколько она стушевывалась перед супругом, настолько же она выказала себя тиранической по отношению к сыну. Подлинное и великое горе, которое она испытывала, придавало ей в ее собственных глазах некую мрачную и властную значительность и превращало ее, по ее мнению, в исключительно выдающееся лицо, требующее к себе особого внимания и облеченное, в силу своих страданий, чрезвычайными правами. Поэтому малейшее неисполнение того, чего мадам Клаврэ ожидала от своего сына, влекло за собой тяжкие упреки. Антуан Клаврэ принадлежал материнской скорби и должен был посвятить себя ей всецело. Мадам Клаврэ не допускала, чтобы в жизни у него могла быть какая-либо иная цель, кроме той, чтобы служить ей утешителем. Впрочем, Антуан не уклонялся от этой обязанности и относился к мадам Клаврэ с самой заботливой преданностью, покорно подчиняясь всему, что от него требовали.