Барбара Картленд - Триумф любви

— Это было не так-то просто, — начал он. — Но его светлость перенес все как настоящий мужчина, только ругал меня на чем свет стоит, потому что мои действия причиняли ему ужасную боль.

— С ним все в порядке? — спросила герцогиня.

— Да, но он пьян как сапожник. Мне пришлось влить в него изрядное количество виски, чтобы облегчить его страдания, — произнес доктор. — Ваша светлость, вы сможете узнать эту пулю?

— Нет, — покачала головой герцогиня. — Но у меня есть подозрения, кто мог ее выпустить.

— Это уже не мое дело, — прервал ее доктор. — Я загляну позже, чтобы узнать, как чувствует себя пациент. У него, наверное, будет жар, когда он проснется. Если он захочет есть, давайте ему только куриный бульон.

С этими словами доктор небрежно поклонился леди Хертингфорд и удалился.

— Нам можно взглянуть на него? — спросила Тина.

Герцогиня кивнула, и они направились в спальню, где без сознания лежал лорд Винчингем. Занавески в комнате были опущены, но даже в полумраке можно было видеть, насколько бледным было его лицо. Тина взглянула на перевязанное плечо графа, на его закрытые глаза, и он показался ей юным и беззащитным. В комнате был стойкий запах виски, а у кровати она заметила почти пустой графин.

Слуга, прибиравшийся в комнате после ухода доктора, заслужил одобрительный взгляд герцогини.

— Джарвис, граф поправится? — спросила она.

— Обязательно, ваша светлость. Хотя пуля застряла очень глубоко. Его светлости пришлось пережить немало мучений, прежде чем доктор смог извлечь ее. Доктор сказал, что только чудо спасло его светлость от верной гибели. Вот взгляните.

Слуга подошел к герцогине и протянул ей окровавленный и разрезанный на груди камзол лорда Винчингема. На нем были бриллиантовые пуговицы, одна из которых была почти полностью расколота.

— Та, что ближе к сердцу, — мрачно проговорила леди Хертингфорд.

— Да, ваша светлость. Должно быть, пуля отскочила от пуговицы и попала в плечо.

— Кто бы ни пытался убить его светлость, он отличный стрелок.

— Так оно и есть, ваша светлость.

Лорд Винчингем издал протяжный стон. Он пошевелился и забормотал что-то бессвязное.

— Жар будет усиливаться, — произнес слуга.

— Ты знаешь, что нужно делать? — спросила у него герцогиня.

— Я и раньше присматривал за его светлостью, еще когда он был на войне.

Уверенный вид слуги подарил Тине надежду на то, что дела обстоят не так плохо, как ей поначалу казалось, но бледное лицо лорда Винчингема и его стоны все же пугали ее. Когда они с ним спорили этим вечером, он был так уверен в себе и так решителен. Теперь же он был похож на мальчишку, которого поразила тяжелая болезнь.

— Мы больше ничем не сможем помочь, — твердо сказала герцогиня, — поэтому нам лучше идти спать.

Тине тогда казалось, что она ни за что не заснет после всего, что случилось. Но когда солнце уже встало и она наконец добралась до кровати, то сразу же погрузилась в глубокий сон.

Проснулась она уже после обеда. Горничная принесла ей завтрак, Тина быстро с ним покончила, ей не терпелось поскорей одеться и найти герцогиню. Ей рассказали, что для лорда Винчингема эта ночь была очень беспокойной и что его навестили уже несколько врачей.

Тина надела одно из своих новых платьев, и, как бы она ни беспокоилась за графа, она не могла не думать о том, что сейчас совсем не похожа на ту провинциалку, которая приехала в этот дом совсем недавно. Перед тем как выйти из комнаты, Тина решила, что должна сама проведать лорда Винчингема, но, как только она закрыла за собой дверь, из передней донесся оживленный спор.

Подойдя к перилам, она, к своему удивлению, увидела не толпу друзей, которые справлялись о здоровье своего товарища, а сборище торговцев со стопками счетов в руках. Они громко спорили с секретарем, который стоял у подножия лестницы и не пускал их наверх.

— Я говорю вам, — услышала она голос мистера Грейчерча, — что его светлость нездоров и не может вас принять.

— В него стреляли, — кричал один из кредиторов. — Я это точно знаю. Раз он может умереть, нам нужны наши деньги.

Их голоса были похожи на рычание хищников, и это испугало Тину до дрожи.

— Вам заплатят, как только его светлость поправится, — твердо произнес мистер Грейчерч. — Вы ничего не добьетесь, если будете тревожить его светлость сейчас, когда он слишком болен, чтобы решать подобные вопросы.

— Мне обещают заплатить уже почти два года, — кричал один.

— А мне — год, — перебивал его другой.

— За оплатой ваших счетов внимательно проследят, — отвечал мистер Грейчерч, — если вы оставите их у меня. Я предъявлю их его светлости, как только он будет чувствовать себя достаточно хорошо, чтобы заниматься делами.

— А что будет, если он умрет? — настаивал один из кредиторов. Судя по переднику, он был мясником. — Тогда мне заплатят или нет?

— Вам заплатят в любом случае, — твердо повторял мистер Грейчерч. — Но если его светлость узнает, каким образом вы ворвались к нему в дом, вряд ли он будет по-прежнему обращаться за товарами к вам в будущем.

— Вряд ли это заставит нас уйти, не получив своих денег, — сказал маленький человечек, чем-то напоминавший хорька.

Все остальные бурно выразили согласие с его словами, но мистер Грейчерч настаивал на своем:

— Джентльмены, вы ничего не добьетесь, если будете раздражать его светлость, когда он болен. Вам остается только принять мое обещание, что я обязательно предъявлю его светлости все ваши требования, когда он будет чувствовать себя достаточно хорошо, чтобы заниматься делами. Это вас устроит?

— Выходит, у нас нет иного выбора, — сказал полный мужчина, который скорее всего был булочником.

— Так оно и есть, — согласился мистер Грейчерч. — У вас нет иного выбора, кроме как тихо покинуть этот дом. Оставьте ваши счета на столе. Как я вам сказал, его светлость займется ими при первой же возможности.

После этих слов, поняв, что сейчас они ничего не добьются, кредиторы положили на стол свои счета и молча удалились. Но на улице они стали спорить друг с другом еще с большей силой, раздраженные и недовольные тем, что ничего не добились.

После их ухода Грейчерч глубоко вздохнул и опустился на стул. У него был такой вид, как будто даже это движение вызывало у него страдания.

— Я принесу вам стакан вина, — сочувственно предложил дворецкий. — Оно вам поможет.

Тина отошла от перил. Она хорошо понимала, что ничем не сможет помочь, а только больше расстроит Грейчерча, если появится в эту минуту. К тому же она сама была очень взволнована.

Только теперь Тина поняла, насколько высока была ставка. Ей стало ясно, что вся затея была лишь безумной авантюрой. До этого момента она казалась ей невинным приключением, детской, наивной попыткой убежать от бедности.