Барбара Картленд - Триумф любви

— Вы злой и бесчувственный! — не выдержала Тина. — Зачем вы мне все это говорите? Зачем хотите сделать меня несчастной? Что я могу поделать? Неужели вы не понимаете, что меня поймали, как мышь в мышеловку? Неужели вы не понимаете, что мне придется жить с этим всю жизнь?

— Конечно, придется, — ответил лорд Винчингем по-прежнему сухим и бесчувственным тоном.

Тина подняла на него свои прекрасные, полные слез глаза.

— Что я сделала не так? Почему вы так жестоки со мной? Я просто хотела помочь вам.

Ее голос сорвался. Она стояла напротив него, и слезы текли по ее щекам. Ее губы были приоткрыты, а пальцы сжаты в кулаки. Лорд Винчингем мрачно смотрел ей прямо в глаза, и ей показалось, что он искал что-то в ее душе.

Какое-то мгновение они стояли друг напротив друга, как будто оба превратились в камень. Первым не выдержал Винчингем.

— Черт знает что! — воскликнул он в исступлении и, прежде чем Тина успела что-то понять, обнял ее и поцеловал. У Тины перехватило дыхание. Она почувствовала нежное прикосновение его губ, почувствовала страсть, перед которой невозможно было устоять, прекрасно понимая при этом, что в то же самое время он злится на нее, проклинает ее и ненавидит.

Однако Тина уже не чувствовала ничего, кроме восхитительного прикосновения его горячих губ. В ней неистово разгоралось пламя страсти, охватывавшее ее сердце и душу. Вскоре все ее существо было охвачено огнем неугасимой любви. Ей показалось, будто весь мир прекратил существование и они остались одни на всем белом свете. Одни — только она и Стерн, — мужчина и женщина, которых объединяет любовь и которые принадлежат только друг другу.

— Я люблю вас, — хотела сказать Тина, но он страстно продолжал целовать ее в губы и обнимал так крепко, что она не могла пошевелиться, даже если бы и захотела. Но с каждой минутой она ощущала в его поцелуе какое-то новое чувство. Это была зависть к сопернику и желание быть ее единственным мужчиной.

Мир перестал казаться Тине счастливым и радужным, сияющим и восхитительным, когда лорд Винчингем неожиданно оттолкнул ее от себя. Девушка пошатнулась и наверняка упала бы, если бы не успела облокотиться на спинку стула.

— Уходите! — выпалил граф. — Ступайте прочь! Сейчас же! Немедленно! И, ради Бога, больше никогда не приходите ко мне!

— Но… но… Стерн!.. — впервые назвала она его по имени.

Она все еще чувствовала прикосновение его губ, его рук. Теперь же Винчингем стоял, отвернувшись от нее, со склоненной головой и опущенными плечами.

— Уходите! — резко повторил он. — Не испытывайте моего терпения! Делайте как я говорю!

Тина на мгновение замешкалась. Как много ей хотелось ему сейчас сказать! Но она не посмела его ослушаться. Медленно, надеясь, что он окликнет ее, Тина направилась к выходу, но у двери остановилась и обернулась. Лорд Винчингем по-прежнему стоял у окна. Тина с болью в сердце осознала, что он выглядит как измученный тяжкой болезнью старик, желающий поскорее распроститься с постылой жизнью.

— Стерн, — прошептала Тина, но ответа не последовало, и она поспешила выйти из комнаты. Она не помнила, как поднималась по лестнице, как шла по коридору. Лишь оказавшись в своей спальне, прижав ладони к пылающим щекам, Тина поняла, что он любит ее. Любит ее так же, как она его.

Только теперь Тина поняла, почему он злится на нее и что стало причиной его неправедного гнева и жестокости. Он все сказал ей сам своим поцелуем.

— Он любит меня! — радостно произнесла она вслух и неожиданно для самой себя упала на колени перед кроватью. — О Боже милосердный! Благодарю тебя! Какое счастье! Он любит меня!

Тина понимала, что они никогда не смогут быть вместе. Но в этот миг даже это утратило какое-либо значение. Она знала, что покорила его сердце, что любима им. Это было единственное, чего она просила от жизни.

— Я люблю его! Я люблю его! — прошептала она вслух, и все в комнате стало прекрасным, потому что все вокруг принадлежало ему, а его сердце — только ей одной.

Неожиданно взгляд Тины привлекло лежащее на кровати платье. Она не заметила его, когда вошла в комнату. Теперь же Тина медленно встала на ноги и сняла с него белый муслиновый чехол.

Это было ее свадебное платье. Белый шелк, тафта поверх кружевной юбки, расшитой серебром и украшенной мелкими бриллиантами и веточками флердоранжа, прозрачные кружева корсажа… Ее свадебное платье!

Тина смотрела на него, понимая, что свадьба будет жестокой насмешкой не только над ее чувством, но и над всем, что есть в мире святого и чистого. Когда люди вступают в брак, они должны быть готовы любить друг друга и заботиться друг о друге до скончания дней. Ее поступок унизит не только ее, но и всех женщин, которым дано испытать прекрасное чувство любви.

Тина повернулась к двери. Она хотела спуститься вниз и сказать лорду Винчингему, что им нельзя губить свои жизни и разбивать друг другу сердца. Она в отчаянии попыталась представить себе, что они могут сделать попытку скрыться во Франции. Они будут там вместе и не позволят никому разрушить их счастье. Тина придумывала это, как ребенок придумывает для самого себя сказку, заранее зная, что ее сюжет никогда не осуществится в жизни. Их совместная жизнь, их счастье не может быть построено на лжи и трусости. Тина даже не могла представить себе, как лорд Винчингем будет страдать в чужой стране, если покинет родные места, бросит свое поместье, скроется от долгов и кредиторов. Он лучше продаст Винч и рассчитается с теми, кому должен.

Но это тоже было, совершенно невозможно. Она уже думала об этом раньше, но снова и снова возвращалась к этой мысли, терзаясь бесплодными надеждами. Лэмптону нужно заплатить в первую очередь. Это долг чести, который нельзя нарушить. После этого у лорда Винчингема не хватит денег, чтобы расплатиться с кредиторами, что вызовет огромный скандал, и он, возможно, попадет в долговую тюрьму.

Тина снова посмотрела на свое свадебное платье. Она утешала себя мыслью, что любовь даст ей силы выдержать это испытание. Но всю свою жизнь она будет помнить этот короткий миг беспредельного счастья, когда Стерн поцеловал ее.

— Я люблю тебя! — прошептала она дрожащим голосом, но в ее словах уже не было прежнего восторга и радости.

Тина подошла к туалетному столику, села напротив него и посмотрела на свое отражение в зеркале. «Даже когда я стану совсем старой, — подумала она, — я ни за что не забуду прикосновение его губ и его страстные объятия».

На ее глаза накатились слезы, и она заплакала. Это были горькие слезы отчаяния и безнадежности, вызванные мыслями о мрачном, беспросветном будущем.

— Его светлость еще не вернулись.

— Не вернулись? — воскликнула герцогиня. — Его не было и прошлой ночью, когда я посылала за ним. Теперь он снова где-то пропадает, а ведь нам через двадцать минут надо уезжать в церковь.