Джойс Брендон - Изгнание из рая

Матео Лорка провел два часа, утрясая кое-какие дела: он разрешил спор между двумя бандитами, претендовавшими на одну женщину; распорядился превратить награбленное серебро в деньги; снарядил группу, которая должна была отправиться в один город в долине Анималз, где они покупали для своей деревни все: начиная с золота и заканчивая устрицами. Наконец, он поел в обществе трех лейтенантов, а потом (солнце к тому времени еще не село) зашел в свою комнату.

Тереза спала. Лицо у нее было спокойным и умиротворенным, руки закинуты за голову, как она всегда делала в детстве. Сейчас она выглядела совсем ребенком, ей можно было дать лет десять, не больше. Матео тяжело вздохнул и отвернулся. Он подошел к двери, но повернуть ключ не смог. Матео Гарсиа чувствовал в душе какую-то пустоту и проклинал себя за свою слабость.

Эта девчонка — гринго, — напомнил он себе. Она дочь ею распутной жены и ее белого любовника! С пленными женщинами нужно обращаться так, как эти проклятые американцы обошлись с его матерью и сестрами.

Эти мысли снова и снова возвращались к Матео, но он колебался. Наконец, Черный Кот устало прислонился к двери.

«Ты стареешь, Матео. Стареешь и становишься добрым и чувствительным. Как баба… У тебя уже несколько лет не было пленниц… Вместо военного лагеря ты живешь в настоящем городе. Потому что ты разрешил своим людям завести себе жен, а все это потому, что ты стал сентиментальным».

Перед его глазами начали вставать картины из прошлого. Он пытался отбросить их, не думать об этом, но у него ничего не получалось. Вот появилась Тереза, совсем маленькая, когда ей было пять лет, у нее такая смешная огромная голова и круглое пухленькое тельце. Очаровательное создание сидит на лошади. Он вглядывается в ее голубые глазки и прекрасно понимает, чего стоит девочке преодолеть все свои страхи и сомнения. Но она все-таки справляется с ними и, чувствуя, что может подчинить себе это огромное животное, смотрит на отца с радостью. Даже сейчас Матео прекрасно помнил, какая гордость его тогда наполняла.

Однако ему придется отбросить воспоминания и сосредоточиться на том, что Тереза — его враг. Ее мать так ненавидела его, что посмела выставить на посмешище перед всем светом, родив дочь от гринго.

Матео постарался думать только о Рите, об этой мерзкой твари, которая была его женой. Увидев ее так ясно, словно она стояла прямо перед ним, он улыбнулся. О, она просто разъярится… Потеряет голову, будет драться, как бешеная тигрица. Так, как она дралась с ним в первую ночь…

И все подробности той ночи тут же всплыли в его памяти. Он не забыл ни единой детали… Матео замер, почувствовав, что возбужден.

— Проснись!

Тихо застонав, Тиа перевернулась на живот и уткнулась лицом в руки.

— Проснись, я тебе говорю. Или ты хочешь, чтобы я попросил своих людей разбудить тебя?

— О-о-ох! — Тиа открыла глаза и заморгала. — Папа?

— Не смей называть меня так, если тебе дорога твоя жизнь. Ты — незаконнорожденная дочь своей матери, а для меня ты — никто.

Тиа села. Ее глаза, как глаза дикого зверя, выгнанного посреди ночи из норы, были полны тревоги и страха. Она в испуге попятилась, пока не уперлась в спинку кровати.

Матео улыбнулся. Вот такая — она была копия Риты в ту ночь, когда он впервые овладел ею.

Нет, более того: в этот момент она была Ритой. Матео шагнул к кровати.

Тиа судорожно вздохнула, все ее тело сковал страх. Она быстро огляделась. На полу рядом с ней лежала бутылка. Быстро схватив ее за горлышко, девушка ударила дном о деревянную спинку кровати. Отбитые острые края блеснули в тусклом свете. Тиа повернулась и приставила бутылку к своей шее, рядом с ухом.

Матео остановился. Они оба замерли. Напряжение, повисшее в комнате, было почти осязаемым. Тиа чувствовала холод стекла, которое упиралось ей в кожу.

Матео сделал осторожный шаг вперед, и Тиа, закрыв глаза, надавила на горлышко, вонзая острый край себе в шею.

— Подожди, — хрипло проговорил Матео.

Тиа открыла глаза. Матео поднял руки, как бы показывая, что он отступает. Он заметил тонкую струйку крови и вдруг с удивлением осознал, что она готова наложить на себя руки. Тиа убьет себя, прежде чем он дотронется до нее. Да, она была гринго, но, кроме того, она — истинная дочь своей матери.

Матео отошел назад. Перед ним был противник, и достойный. Улыбаясь, он низко поклонился ей.

— Сейчас ты выиграла, детка, но я еще вернусь. И учти, в следующий раз я подготовлюсь к нашей встрече получше.

Дверь за ним закрылась. Дрожа, словно от холода, Тиа отбросила бутылку и в бессилии упала на кровать.

Матео Лорка нашел Пачио в винном погребе, где он с тремя собутыльниками пил тыквенную водку. Двое давних друзей вышли на улицу, где в уже темнеющем небе по-прежнему висело солнце.

— Какие-то проблемы? — спросил Пачио, внимательно вглядываясь в лицо своего друга и командира.

Матео нахмурился, пропуская вопрос мимо ушей.

— Доставьте ко мне Джонни Браго… Живым.

— Того, который шел за нами следом?

— Да. Твои люди все еще наблюдают за ним?

— Да, — Пачио помолчал. — Я сам прослежу за этим.

— Живым и невредимым. Хочу получить удовольствие — займусь им самолично.

— Да, мой генерал. Я сделаю, как вы пожелаете.

— Быстрее.

— Он будет здесь через полчаса, мой генерал.

Как игрушечный город у ног поднявшей пышные юбки женщины, поселок уютно расположился на дне глубокого ущелья под прикрытием нависшей огромной скалы. Находясь на склоне горы напротив поселка, Джонни Браго наблюдал за его жизнью в бинокль.

Чем дольше и внимательней он вглядывался, тем яснее понимал, что там, внизу, раскинулся целый город. Мужчины, женщины, дети, животные, ходили туда-сюда совершенно спокойно, как будто жили где-нибудь в форте Боуи, надежно защищенные американскими солдатами. Да и почему бы им не чувствовать себя в безопасности? Ведь еще ни один человек не вернулся из логова Черного Кота живым, чтобы сообщить об этом убежище в горах. Потому что, если его местопребывание будет раскрыто, над бандитом нависнет смертельная опасность. Солдаты не замедлят явиться сюда, причем в большом количестве. Все офицеры штата мечтают поймать Черного Кота. Теперь, когда Джонни узнал, где обитают бандиты, у него появился единственный шанс (если вообще был): незаметно пробраться в лагерь среди ночи, подобно змее, забрать Тиа и улизнуть с ней, пока мексиканцы не заметили пропажи.

Джонни понимал, что надежды на успех невелики. Тем не менее он вытащил длинный охотничий нож и потрогал лезвие. Потом нашел удобный камень и принялся затачивать нож до тех пор, пока тот не сделался смертельно острым. После этого он достал одно из одеял и проделал в середине дыру, в которую можно было просунуть голову. Теперь оно вполне смахивало на мексиканское пончо. Когда стемнеет, ему, может быть, удастся подобраться к поселку поближе, не привлекая к себе внимания.