Луиза Аллен - Возлюбленная виконта

— Что случилось? — Он встал на колени у кресла и обнял ее одной рукой. — Ребенок?

— Не знаю. Живот. Боль не очень сильная, — ответила Белла, стараясь не поддаваться страху. — Но раньше у меня ничего подобного не случалось.

Эллиотт встал и дернул за шнур звонка.

— Хенлоу, немедленно пошлите грума за доктором Гамильтоном. Скажите ему, что это срочно. Он хороший врач. — Эллиотт повернулся к ней.

— Не сомневаюсь. — Белле удалось улыбнуться. — Я вернусь к себе.

— Вы ляжете в постель. — Эллиотт взял ее на руки и понес через комнату. — Мы скажем, что вы только что растянули мышцу, резко встав. Хорошо? Я велю Гамильтону не говорить ничего, что могло бы навести слуг на другие мысли.

— Да, Эллиотт. Это самое лучшее. — Белла опустила голову ему на плечо и старалась взять себя в руки, но страх ледяной рукой схватил ее за сердце.

Эллиотт ходил за дверью, тихо ругаясь. Он должен был заниматься этим лишь через шесть месяцев. Гамильтон выгнал его из спальни собственной жены в тот момент, когда Арабелла нуждалась в нем.

Она вела себя так храбро. Ожидая врача, выдала волнение, изо всех сил стиснув его руку.

— Боль не очень сильная. — Белла все заверяла, будто именно он был тем, о ком следует беспокоиться. — Я лишь не знаю, ждать мне очередного приступа или нет.

К счастью, Гамильтон пришел немедленно. Если что-то случится с ребенком, Арабелла будет чувствовать утрату, а он ничем не сможет помочь ей. Эллиотт испытывал разочарование, беспомощность и злость. Не соблазни Рейф Арабеллу, та осталась бы в Суффолке с незапятнанной репутацией, а он обручился бы с Фредди, жил спокойно и не расхаживал за дверью.

— Милорд? — Вышел улыбающийся доктор Гамильтон, и Эллиотт вздохнул — он задержал дыхание, когда увидел, что дверная ручка поворачивается. — Все в полном порядке, волноваться не о чем. Жаль, что у леди Хэдли нет подруг или родственников, которым она могла бы доверять.

— Да, — согласился он. — Я столь же несведущ в таких делах, как и она. Однако надеюсь, она подружится с миссис Бейнтон. Гамильтон, извините, что вас напрасно вызвали сюда.

— Отнюдь нет. Милорд, лучше быть уверенным, чем жалеть. Рад сообщить, что у вашей жены отличное здоровье. Однако если вы пожелаете, чтобы я навещал ее каждые две-три недели, я сделаю это с большим удовольствием.

— Спасибо. — Эллиотт не сомневался, что Арабелла будет волноваться меньше, если Анна Бейнтон и доктор Гамильтон будут знать ее секрет, — Мне станет лучше, если нам не надо будет притворяться насчет этой беременности, — добавил он.

Гамильтон кивнул.

— Через неделю беременность станет очевидна. Может быть, мне прийти через две недели, проверить, как идут дела?

— Спасибо. — Эллиотт пожал ему руку. — Должен признаться, все это немного выводит из себя.

— После третьих родов все приходит в норму, — успокоил доктор, видно забавляясь состоянием Эллиотта. — Выход я найду сам.

Эллиотт уже хотел открыть дверь в комнату Арабеллы, но остановился, держась за ручку. Он понял, что беспокоился только о ней, как скажутся роды, если она потеряет ребенка. В голове мелькнула коварная мысль, что они смогут зачать снова, если случится выкидыш.

«Его сын. Как же жалок я, если могу так думать», — размышлял он и еле удержался от того, чтобы от ненависти к себе не выбить дверь ногой. В ребенке, которого она носила, текла его кровь. Племянник. Эллиотт почему-то был уверен, что родится мальчик. Он должен сделать все, чтобы роды прошли хорошо.

Это его долг. Эллиотт улыбнулся и открыл дверь. «Долг. Какое это черствое слово».

Арабелла сидела в постели. Выглядела спокойной. Эллиотт почувствовал, что его улыбка неподдельна. Белла стала такой обузой для него, однако он не мог быть недовольным.

— Я так виновата, что устроила такой переполох, — оправдывалась она. — Доктор Гамильтон был очень добр и объяснил, что подобные незначительные боли от судороги — обычное дело в таком положении. Он говорит, что мое тело приспосабливается к растущему ребенку.

— Откуда вам было знать это. Должно быть, вы встревожились. — Эллиотт сел на край кровати и взял ее руку. — Теперь вам лучше провести остаток дня в постели, делая вид, будто у вас болит спина.

— Думаю, вы правы, — грустно согласилась она. — Я решу, как обставить эту комнату. Должна признаться, я очень устала от розового цвета и лишних украшений. Конечно, если вспомнить, что в доме приходского священника у меня была комната наполовину меньше гардеробной с выцветшими ситцевыми занавесками и ковром из тряпок, я веду себя неблагодарно. — Белла поджала губы и огляделась вокруг. — Думаю, Рейф придерживался традиционных взглядов относительно женских вкусов.

— Точнее, относительно вкусов определенных женщин, — сухо уточнил Эллиотт.

— Это верно.

Он заметил, что она чуть встряхнула головой, точно отгоняя неприятные воспоминания. И вдруг нахмурилась. Наверное, вспомнила очередную неприятность.

Эллиотт силой удержался, чтобы тоже не нахмуриться. Этот брак, когда все время знаешь, как чувствует и чего опасается другой человек, расстраивал его. Он не догадывался, насколько жена способна занять его мысли.

— Интересно, как папа справляется без меня? — вслух подумала Арабелла.

— Не сомневаюсь, он наймет экономку. Сможет выбрать ту, которая больше соответствует его характеру.

Арабелла тихо рассмеялась:

— Как это мрачно!

Эллиотт следил за ее лицом, оно снова обрело грустное выражение. Ему хотелось отвлечь ее от тяжелых дум, но он не знал, как это сделать.

— Знаете, отец не всегда был таким. Когда мы были маленькими, он отличался набожностью и большой строгостью, но в доме слышался смех. Я помню обилие цветов, мама пела и читала книги, и уж точно не сборники проповедей.

— Что случилось?

— Мама умерла. Совершенно неожиданно она уехала в Лондон проведать сестру, когда, помнится, отца не было дома. Вернувшись, тот обнаружил ее отсутствие и страшно разгневался. Несколько недель спустя отец сообщил нам, что она умерла от лихорадки. — Белла нахмурилась. — Видно, Лина сбежала к тете, когда нашла письмо от той, а в ее комнате обнаружили лишь его оторванную нижнюю часть. Тетю зовут Клара. — Арабелла прикусила губу и задумалась. — Мама говорила, что отправит нас в гости к ней, поэтому нам не следует плакать. К тому же на улице ждал экипаж, но я не знала, кто в нем.

— И тело вашей матери привезли домой. Какой ужас пережили три девочки! — заметил Эллиотт, и в его голове закралось подозрение.

— Нет. И это тоже было печально. Папа утверждал, будто маму похоронили в Лондоне. Я даже не знаю, где искать ее могилу.

— После этого ваш отец стал строже и постоянно твердил о грехе, особенно женском?