Синтия Харрод-Иглз - Династия

С этими словами он покинул холл так же, как и вошел. Элеонора стояла выпрямившись, кусая губы от гнева. Она ничего не ответила свекру, но, когда тот выходил, подумала про себя: «Ничего, Эдуард Морланд, вскоре я стану хозяйкой этого дома. Тогда мы посмотрим, чья возьмет».

Габи, волнуясь, дотронулась до ее руки, вернув Элеонору к реальности. По крайней мере, полезно в минуту собственного отчаяния знать, что на тебя надеются те, кто от тебя зависит. От этого сразу становится легче быть храбрым.

— Джо, — сказала она, — пойди и убедись, что о наших лошадях как следует позаботились. Они все еще принадлежат моему опекуну лорду Эдмунду. Погоди, дай мне щенка, я за ним присмотрю. Жак, ты иди в кухню и посмотри, не осталось ли чего-нибудь из еды, хотя бы молока. Эти северяне пусть ждут до ужина, а мне нужно что-нибудь прямо сейчас. Если хоть кто-то попытается тебя остановить, немедленно скажи мне. Габи, ты пойдешь со мной. Мы поднимемся по этим ступенькам и посмотрим, что там наверху. Я догадываюсь, что там должна быть спальня, а может, и еще одна комната.

Вместе женщины прошли через ширму на другой стороне холла и оказались в маленьком коридорчике, из которого ступеньки вели наверх. В коридорчике было много дверей, и Элеонора поняла, что одна из них вела в подвальный этаж, куда же выводили другие двери, она не могла и предположить. У верхней ступеньки была дверь на балкон, а еще одна дверь, как выяснилось, вела в спальню.

— О, мое драгоценное дитя, неужели они думают, что вам здесь можно спать? — не в силах сдержать удивления, сказала Габи. Свет просачивался в комнату сквозь закрытые от дождя ставни, а когда Элеонора распахнула их у другой стены, на стороне балкона, они увидели мрачную пустую комнату. Стены выглядели голыми, на них виднелась только одна нарисованная давным-давно роза. Гардероб в углу не закрывался. В комнате стояла большая кровать с шерстяными покрывалами, которые когда-то были красными, но теперь от дыма и грязи приобрели коричневато-черный оттенок. Кроме того, здесь же у дальнего окна размещалась маленькая, как для слуги, кровать, и грубый деревянный комод был придвинут к стене. Этим обстановка комнаты и ограничивалась.

— Все это надо сменить, — сказала Элеонора уныло. — Я не могу понять, Габи, они ведь не испытывают недостатка в деньгах. Я полагаю, лорд Эдмунд не мог обмануться на счет их богатства? И вот, со всем их золотом, они довольствуются тем, что живут, как звери, обходясь даже без света, который озарил бы их существование.

— Дело не в нехватке денег, а отсутствии женской руки в доме, — констатировала Габи. — Мужчины превращаются в неуправляемое стадо, если остаются одни.

— Но я никогда не знала мужчины, который не хотел бы украсить себя, как павлин, если бы только мог себе это позволить, — ответила озадаченная и сбитая с толку Элеонора.

Кровать для слуги была низкой и на колесиках, чтобы на день задвигать ее под кровать хозяина.

— Ну, это когда поблизости есть кто-то, перед кем можно распустить хвост, — заметила Габи. — Если же в доме одни мужчины, им становится все равно, как они выглядят или во что превращается их дом.

Элеонора покачала головой:

— Все это выше моего понимания. В любом случае, как только я стану здесь полноправной хозяйкой, поверь моему слову, дела примут иной оборот.

Остальная часть этажа состояла из длинной комнаты, разделенной ширмами на кладовые помещения. Судя по той мебели, которую они обнаружили, раньше здесь были и комната для шитья, и даже комната для гостей.

— Похоже, что когда-то это был громадный холл, — сказала Габи, глядя на высокую балочную крышу, которая тянулась над целым крылом. Такое часто можно увидеть в старых домах — большущий холл на верхнем этаже. Наверное, они разделили его на комнаты, когда построили еще более просторный холл внизу.

Элеонора кивнула и поежилась. Габи, заметив это, собралась предложить вернуться вниз, чтобы хоть как-то вдохнуть жизнь в потухший очаг, но тут их нашел Роберт.

— Ах, вот и вы, — сказал он нервничая. Роберт переминался с ноги на ногу, явно смущаясь и собираясь с силами, чтобы обратиться к своей невесте, так как чувствовал, что пренебрег ею, на что она могла заслуженно разозлиться. С одной стороны, он хотел извиниться, с другой — не знал, как это сделать, не подвергая критике своего отца.

Элеонора взглянула на него презрительно. «Какой простофиля! Ну просто какой-то теленок-переросток», — не стала щадить его в своих мыслях разгневанная Элеонора.

— Итак, сэр? — пытаясь продвинуть разговор, произнесла она язвительно.

— Я пришел сказать вам, попросить вас… — Он споткнулся на следующем слове. — Я пришел помочь вам устроиться.

— Боюсь, что это будет выше ваших сил, — ответила Элеонора резко. — Я не нашла приготовленного для меня жилья, или вы в Йоркшире полагаете, что женщине пристало спать в холле со слугами?

Роберт вспыхнул.

— Я прошу прощения, — сказал он. — Были оставлены распоряжения приготовить для вас гостевую спальню, но потом начались проблемы с овцами, и всем пришлось выйти в поле. Слуги все еще там, мой отец тоже ушел. Он прислал меня…

— Проверить, хорошо ли мы устроились, — насмешливо закончила Элеонора.

Роберт почувствовал себя загнанным в угол.

— Я сделаю все, что смогу, — мягко проговорил он.

— Ну, и где же ваша гостевая спальня? Может, мои слуги сумеют закончить то, чего не успели ваши?

— Вот это она и есть, — Роберт обвел рукой комнату, где они стояли. Элеонора хранила молчание, которое было красноречивее слов.

Роберт почувствовал, что должен объясниться.

— С тех пор как мама умерла, мы перестали использовать все комнаты. Мы живем большей частью в холле. Раньше у нас была отведена комната для гостей, были и другие комнаты тоже, но постепенно все они превратились в кладовые. Мне очень жаль, что ничего не сделали к вашему приезду. Если бы я только был здесь…

Габи прониклась сочувствием к нему за его очевидное раскаяние и сказала:

— Ничего страшного, сэр, если у вас есть пара свободных людей помочь нам передвинуть все эти припасы, то комната будет в порядке.

— Госпожа, почему бы вам не спуститься к огню, а ко мне прислать Джо, и мы начнем?

— У вас есть свободные люди? — спросила Элеонора Роберта.

— Они вскоре закончат работу в поле. Отец распорядился, чтобы двое из них перенесли ваш багаж из конюшни.

— Это правильно, сэр. А теперь проведите мою госпожу вниз к огню, пока она не окоченела от холода, а я присмотрю тут за всем. Я полагаю, — сказала она с внезапным сомнением в голосе, — я полагаю, что у вас выделена для нее кровать?

— Кровать есть, и она будет спать на ней до…

— До? — поторопила его Габи. Лицо Роберта стало пунцовым: