Михель Гавен - Арденны

Арденнские сосны точно застыли в промерзлом воздухе. Над их заснеженными раскидистыми кронами плавали крупные снежные хлопья, мерцающие на солнце. От скрытой туманом реки тянуло сыростью. За деревьями, на склоне горбатой, уползающей вдаль высоты, громоздились развалины какой-то фермы. Было тихо. Только гул разведчика, то приглушенный, то снова нарастающий, нарушал эту тишину.

— Все кружит, — Раух протянул Маренн кружку с горячим кофе. — Но скоро улетит. Топливо у него ограничено. А еще до своих дотянуть надо. А что тот американец, которого ты спасла в Ла Ванне? — поинтересовался он, внимательно глядя на Маренн. — Он выжил?

— Да, — она кивнула, взглянув на него поверх края кружки, — доктор Вилланд отправил его с остальными ранеными на бронетранспортере в тыл. Ему сообщили, что как раз доставили свежую кровь, и ему начали делать переливание. Я думаю, он выживет. Во всяком случае, доктор обещал мне проследить за этим.

— Этот парень даже не узнает, кто спас ему жизнь.

— Почему? — Маренн пожала плечами. — Когда он придет в себя, он поймет, что находится в немецком госпитале. Значит, это сделали немцы.

— Я говорю не о том, — Раух ласково убрал ее выбившиеся из-под капюшона волосы, — я имел в виду, он никогда не узнает, что это сделала ты. Не узнает твоего имени.

— А зачем? — Маренн опустила голову. — Я сделала лишь то, что должна была сделать. Ничуть не более.

— Ты сделала это в память о Штефане, — догадался он. — Ты думаешь, что могла бы ему помочь, если бы была рядом. Или кто-то другой мог помочь.

— Я была рядом, — голос Маренн дрогнул, — в госпитале его дивизии. Но это оказалось совершенно бесполезно. А то, что Штефана не пытались спасти и на него не нашлось заботливых рук, — это неправда. И его пытались спасти, как я когда-то пыталась спасти английского лейтенанта Мэгона, вытащила его из-под огня. Но эта война намного страшнее той, первой, потому и у женщины, самой обыкновенной женщины, как бы она ни желала, как бы ни любила, гораздо меньше возможностей сделать то, что сделала тогда я.

— Штефана пыталась спасти женщина? — Раух удивился. — Ты никогда не говорила об этом. Его подруга?

— Наверное, — Маренн вздохнула, — я ничего не знаю об этом. И Джилл не знает. Да и откуда нам знать? Штефан встретил ее где-то под Сталинградом. Она приехала на каникулы к своим родственникам из Санкт-Петербурга. А тут война, пришли наши части.

— Она русская?

— Да, из бывших русских дворян. Теперь она где-то у большевиков, — Маренн смахнула слезу, которая предательски скользнула по щеке. — И была у большевиков, в сорок третьем, под Курском. Она пыталась вытащить Штефана из горящего танка, как это сделала вчера я, с тем американцем. Но, в отличие от американца, Штефан был уже мертв.

— Русская девушка пыталась вытащить немецкого офицера из танка? — Раух покачал головой. — Это что-то невероятное. Они же все фанатики.

— Она русская девушка, но не большевичка, — поправила его Маренн, — в этом есть разница. И они не фанатики, по большей части. Такие же люди, как и все.

— Откуда ты знаешь, что это было так?

— В сентябре под Кенигсбергом мы с Ральфом едва не угодили в плен…

— Я помню.

— Я случайно встретила ее, в лесу, вот почти в таком же, как здесь, — она обвела глазами сосны, — только все было зелено еще, и много ягод на кустах. Она служит переводчицей в какой-то русской части теперь. Пошла за ягодами, а тут мы, а за нами — их ищейки с собаками. Она помогла нам уйти.

— Как же ты узнала, что это именно она?

— Это не я ее узнала, мне о ней ничего вообще не было известно. Она меня узнала. По фотографиям, которые ей показывал Штефан. Я очень надеюсь, что там, у большевиков, с ней ничего не случится до того, как кончится война. Но как бы она ни кончилась, я сделаю все, чтобы ее найти. Мне кажется, она единственная женщина, кроме меня и Джилл, которая по-настоящему была важна для него, — Маренн опустила голову и прикоснулась лбом к плечу Рауха. — А я понимаю с горечью, что так мало знала о нем, особенно о его последних годах, когда он вырос, вступил в СС, отправился на фронт. И не спросишь его теперь ни о чем, не узнаешь ничего, не у кого спросить. Он никогда мне не ответит. Сколько бы я ни спрашивала.

— Не плачь, — Раух прижал ее голову к своему плечу. — Штефан не любил, когда ты плачешь. Тебе надо думать о Джилл. Ты для нее единственная опора, даже несмотря на Ральфа.

— Да, конечно, — Маренн кивнула. — Джилл. Если бы не она, я не пережила бы это горе. Наверное, застрелилась. Ты же знаешь, я атеист, как многие, кто прошел войну, еще ту, первую, я не боюсь совершить грех самоубийства.

— Нет, нет, Маренн, не говори так.

— Я не рассказывала Отто об этой девушке, — она внимательно посмотрела Фрицу в глаза. — И даже Джилл не говорила. Сказала только тебе.

— Почему? — он не отвел взгляда.

— Потому что мне кажется, ты чем-то похож на него. Он также бросился бы с гранатами под танк, я уверена. Так же первым ворвался бы в этот укрепленный пункт. Да, он так и делал. Он стрелял из пушки, пока мог, пока еще были силы. За это его и наградили, таким же крестом первого класса. У вас есть общее. И даже внешне. И у него были серые глаза, как у его отца, и он умел сочувствовать.

Стало смеркаться. Гул самолета стих.

— Улетел, — Раух вскинул голову. — Да, точно улетел.

— Подъем! — послышалась команда Пайпера. — Как настроение? — он подошел к Маренн. — Нам предстоит искупаться, — сообщил он без тени иронии в голосе. — Мост через реку разрушен, будем переходить вброд.

— Но вода ледяная, — Раух посмотрел на Маренн с явным беспокойством.

— Вброд так вброд, — Маренн отреагировала спокойно.

— Нет, штурмбаннфюрер, — Пайпер усмехнулся. — Фрау купаться никто не позволит. Ей найдется место на машине. В крайнем случае, понесем на руках, я думаю, желающие найдутся, даже в ледяной воде. А нам с вами, вполне возможно, что придется. Смотреть будем на месте.

Появился Скорцени.

— Вы готовы?

— Так точно, господин оберштурмбаннфюрер, — отрапортовал Раух.

Маренн только кивнула.

— Тогда выступаем.

— Пойдем, — Раух протянул Маренн руку. — Снег глубокий. Опирайся на меня.

Обе группы двинулись в сторону шоссе, соединявшего Басс-Бодье и Труа-Пон. Когда первые солдаты показались из леса, их встретили выстрелами. С немецкой стороны тоже открыли огонь.

— Американцы! — услышала Маренн голос Пайпера. — Какая-то часть. Видимо, оторвались во время отступления и теперь пробиваются к своим.

— Или разведчик навел, — предположил Скорцени.

— Вряд ли, — Пайпер покачал головой. — Они нас явно не ожидали.

— Оставайся здесь, — Раух побежал вперед.

Маренн приготовила автомат. Впереди она увидела силуэты американцев. Она дала несколько очередей. Ошеломленные огнем в упор, американцы опомнились минуты через три. Над головой Маренн зацокали пули.