Кара Эллиот - Не в силах устоять

— Попридержи язык, пожалуйста. — Гриф ударил кулаком одной руки по ладони другой. — Расскажи мне все, что она тебе тут поведала. — Ему Элиза никогда не говорила о своих мечтах. — Все.

— Ты убьешь дракона?

При слове «дракон» Гриф вздрогнул.

— Скажем так — я намерен уничтожить огонь огнем.

Ему показалось, что свечи стали гореть немного ярче.

— Она сказала, что завтра вернется в Лит-Эбби.

— Нет. — Элиза скрестила руки на груди. — И это окончательно.

Августина, месившая тесто, собрала его в ком, а потом шлепнула о плоский диск.

— Я не понимаю почему. Только потому, что я стара, как эти горы? Это не страшно. Я еще в силах переехать из одного места в другое и не умереть по дороге.

— Не в этом дело, Гасси. Просто я не хочу отрывать вас от ваших друзей и привычного окружения. Особенно если ветер будет носить меня словно пушинку одуванчика и занесет неведомо куда.

— Это тем более причина не ехать одной, — возразила Гасси.

Элиза, конечно, была тронута непоколебимым чувством привязанности со стороны Гасси, но была полна решимости не втягивать подругу в свои беды.

Она не рассказала ей о наглых угрозах Пирса, зная, что это лишь усилит ее желание противостоять негодяю. Элиза решила уехать далеко на север, подальше от скромного домика подруги, и тем самым уберечь ее от опасности. А сама она надеялась затеряться где-нибудь на просторах Ланкашира. И начать новую жизнь.

«Теперешнюю жизнь я окончательно загубила», — с грустью думала она.

— Пожалуйста, я… я просто хочу какое-то время побыть одна. Чтобы понять, чего я на самом деле хочу.

Августина посыпала руки мукой и поставила тесто в печь. Ветерок из открытого окна надул ее юбки, и с серебристыми волосами, чуть присыпанными мукой, она выглядела персонажем из прошлого века.

— Если таково твое желание, я не стану настаивать. — Она улыбнулась, но ее глаза оставались печальными…

Секреты, недопонимание, полуправда… Как сложно все повернулось в жизни. Неудивительно, что искренняя дружба, имевшая для нее значение, подвергается таким испытаниям.

Элиза отвернулась, опасаясь, что она в последний момент сломается и признается, что быть одной — это последнее, чего бы ей в данную минуту хотелось.

— Как только я устроюсь, вы можете ко мне приехать, — сказала Элиза, прекрасно понимая, что это не смягчит оскорбленные чувства Гасси.

— Конечно. — Августина начала методично прибираться в кухне. Кастрюли гремели, сковородки падали, будто озвучивая мрачное настроение Гасси. — Все же я не могу не поинтересоваться, как ты собираешься добираться до севера одна. Неприлично одинокой женщине благородного происхождения путешествовать в почтовой карете без сопровождения.

— С сегодняшнего дня я намерена отбросить все эти условности. Гувернантка или домоправительница могут путешествовать одни, и это ни у кого не вызывает ни малейшего возражения. Я считаю, что я ничем не лучше — я женщина, которая сама зарабатывает себе на хлеб. — Элиза взяла полное с чайными чашками и поставила его на стол. — Я предпочитаю быть свободной, а не жить в золоченой клетке. — В браке с Брайтоном она именно там и окажется. Она видела бедного льва в городском зоопарке. Дух даже царственного животного может быть сломлен бесконечной жизнью за решеткой.

Пробурчав себе что-то под нос, Августина поставила на стол молочник.

— Но на сей раз я решила ехать с шиком, — добавила Элиза.

Мышка, полосатый котенок, выскочил из-за буфета. За ним, стараясь догнать, мчался Эльф. Августина согласилась оставить его у себя, пока Элиза не устроится на новом месте.

— Я поеду в частном экипаже, нанятом до Бирмингема.

— Я знаю, что это дорого стоит, тем более что ты не желаешь, чтобы я добавила тебе денег. Но я все же почувствовала некоторое облегчение.

Элиза улыбнулась:

— Не беспокойся о деньгах. Я решила сделать себе прощальный подарок за счет Гарри. Он держал в конюшне своего гнедого жеребца — того, о котором давно мечтал сквайр Твайнинг. Я продала лошадку за приличную цену, и мы оба остались довольны. Не могу, однако, сказать то же самое о Гарри, когда он узнает.

Августина встретила эту новость взрывом смеха.

— Пусть наконец хоть немного столкнется с жизнью.

Мяу!

Кошки сбили со стола молочник и теперь катали его по полу.

— Нам есть что отметить! — воскликнула Августина, поставила молочник на стол и, достав фляжку с медицинским виски, налила обеим по рюмке.

Они чокнулись, и звон стекла немного рассеял гнетущую атмосферу.

— Ах, Гасси. — Элиза обняла Августину и прижала ее к себе. — Ничто не могло бы обрадовать меня больше, чем если бы вы приехали жить со мной в Озерном крае. Но давайте не будем торопить события. Надо посмотреть, что будет с Гарри, а потом-потом мы примем решение.

Августина смахнула со щеки слезу.

— Даже когда ты была ребенком, ты уже отличалась рассудительностью. Я иногда задумывалась над тем, кто кого учит.

— Очевидно, я не очень хорошо усвоила некоторые уроки. Мои отношения с мужчинами вряд ли можно назвать разумными.

— Хадден просто дурак, что не даст тебе возможность все объяснить, — сказала Августина. — Красивый и обаятельный, но тем не менее дурак.

«А он наверняка считает меня интриганкой и вертихвосткой», — подумала Элиза, но если бы она сказала это вслух, то вызвала бы бурю возмущения.

— Гасси, то, что между нами произошло, было для нас обоих не более чем мимолетное увлечение.

Августина отодвинула вазу с цветами, стоявшую на подоконнике.

И почему только одуванчики на языке цветов означают неразделенную любовь?

— Ты по-прежнему не умеешь врать, — улыбнулась Гасси.

— Не забудьте, что у вас в печке пирог, — напомнила Элиза. — Если он подгорит, это точно разобьет мне сердце.

Слава Богу, что смех был бальзамом для обеих. Горячая сковорода была извлечена, они сели за стол и, как озорные дети, начали, обжигаясь, отщипывать кусочки горячего пирога.

— Когда ты планируешь отправляться? — спросила Августина.

— Послезавтра. Мне надо запаковать кое-какие вещи в Эбби. Поскольку я уже все твердо решила, я хочу уехать как можно скорее, пока Гарри и Брайтон не надумают очередную гадость.

— Ха, пусть только посмеют, моя дорогая. — Августина отбарабанила на столе военную дробь. — Пусть только попробуют.

— Я очень надеюсь, что твои друзья оставили мне хотя бы одну из этих дорогущих индийских сигар.

Гриф обернулся и увидел в дверях кабинета темный силуэт.

— Угощайся, Кэм, — ответил он и поставил на чайный столик резную шкатулку сандалового дерева.

— Мы что-то празднуем? — осведомился Кэмерон, оглядев трех крупных мужчин, сидящих у камина. Все они наслаждались дорогим бренди и тонкими сигарами ароматного табака.