Джейн Фэйзер - Клевета

Он заметил в ее сжатой правой руке что-то грязное и брезгливо поморщился.

— Что у тебя в кулаке?

Магдален некоторое время изучала булыжник у себя под ногами, прикидывая, нельзя ли каким-то образом избежать изобличения, потом поняла, что ничего не получится, и медленно разжата пальцы, открывая взгляду их отвратительное содержимое.

— Это заговор.

Лорд Веллер отпрянул. Кем же надо быть, чтобы в таком юном возрасте заниматься черной магией? Неужели она порочна уже с самого своего рождения? Одиннадцать лет он борется с этой испорченностью, что ж, можно попытаться еще раз. Ему хотелось отнять у нее эту гадость, швырнуть на землю и растоптать, но он не осмелился. Если в заговоре содержится какое-то колдовство, опасно так обращаться с ним, уж лучше вернуть все это туда, откуда она взяла.

Схватив девочку за левую руку, он решительно направился с ней в наружный двор, к крайней хижине. Отодвинув шкуру, висевшую над дверным проемом, он протиснулся внутрь — от едкого зловония перехватило дух. Сумасшедшая Дженнет мерзко захихикала, увидев его лицо.

— Милости прошу, милорд! Вы тоже решили навестить сумасшедшую старуху, старую каргу? Чем могу быть полезна? Может быть, нужно приворожить какую-нибудь девку… или вернуть утраченную способность получать удовольствие? Дело непростое, но я готова пособить.

Она издевательски засмеялась. Ее смех был похож на шелест сухих листьев на ветру в мрачный осенний день.

Эти слова явно не годились для детских ушей, и раздражение лорда Беллера переросло в замешательство. Он подтолкнул девочку вперед.

— Верни назад эти гадкие предметы!

Магдален сделала еще шаг и аккуратно положила заговор на землю.

— Спасибо, уважаемая Дженнет, но я не могу взять это.

Старуха ничего не сказала в ответ, и лорд Веллер с девочкой, не говоря ни слова, вышли.

Также молча они проследовали через наружный двор, затем через внутренний. Магдален покорно ждала неизбежного наказания, а пока привычной прыгающей походкой поднялась по ступеням, подстраиваясь под нетерпеливый шаг рассерженного отца; они прошли в донжон, а затем через арочный проход в большой зал. Дряхлая собака, растянувшаяся у огромного пылающего камина, подняла седую голову, но ничего не увидела, кроме все также суетящихся слуг и служанок. Они же подкладывали в огонь хворост, переложенный лавандой, и лишь мельком взглянули на господина и девочку, когда те стати подниматься по каменной лестнице, соединяющей зал с длинной крытой галереей, пройдя по которой можно было попасть в женскую половину замка.

В спальне, которую Магдален делила с теткой, отец высек ее. За все время экзекуции она не издала ни звука — только слезы выступили на глазах. Потом он прошел к камину, чтобы положить розгу на полку, и, все еще нахмуренный, вернулся к ней. Она стояла спиной к нему, подняв плечи и спрятав лицо, чтобы отец не видел ее дрожащих губ и сверкающих от слез глаз.

Он утомленно покачал головой, ничего не понимая. Несмотря на раздражение, лорд Беллер не мог не оценить гордости девочки, удерживающей ее от того, чтобы показать взрослому, что ей больно и она обижена; но если бы с ее стороны был замечен хоть какой-то намек на раскаяние! Хоть намек, и он бы сам сделал шаг навстречу. Однако она упорно не двигалась с места, не желая хотя бы одним движением прийти ему на помощь.

Кто мог предполагать, что она вырастет таким непреклонным, скрытным ребенком, неестественно упрямым? Хотя лорд Беллер то и дело бранил себя за использование этого слова в отношении одиннадцатилетней девочки, но неестественность точно выражала то чувство, которое он испытывал от общения с ней. Одно из двух: либо это была печать ее судьбы, либо пагубное влияние прошлого, наследство, доставшееся ей от матери. Лорд Беллер не раз ловил себя на мысли, что был бы не прочь ознакомиться с гороскопом, предсказывающим ее будущее, но тут же, впрочем, сам себя останавливал. Бог даст — он скоро расстанется с этой упрямой девочкой. И вот именно сегодня их пути наконец должны разойтись.

Он пошел к двери, по дороге ровным голосом сообщив:

— Сегодня я жду гостей. Ты будешь представлена им в большом зале. Жди здесь, пока не придет тетушка.

Дверь закрылась, и в скважине провернулся ключ.

Только теперь Магдален разразилась слезами. Она плакала не столько от боли, вызванной ударами прута, сколько от нанесенной ей обиды: ведь она не виновата, что ее характер мешает ей вести себя так, как это требуется. Иногда, например, в тебя вселяется маленький чертик, и неудержимо хочется плясать и петь именно в тот момент, когда тебя заставляют вышивать на пяльцах или играть на лютне, а ты не в силах обуздать свою радость. В такие моменты вдруг забываешь, что живешь как пленник в этом угрюмом, болотистом, глухом краю посреди камней и непроходимых чащ. А ведь ничего другого она и не видела, и у нее никого нет, кроме лорда Беллера и его сестры. Она воспринимала их не иначе как отца и тетку и в душе осознавала: эти двое делают для нее все, несмотря на то, что она постоянно разочаровывала их. В чем-в чем, а в несправедливости она обвинить их не могла. Так почему же она то и дело закипала негодованием в отношении их и держалась так, будто она была не их плоть и кровь, а так, словно эти люди были чем-то преходящим в ее жизни? Вся в слезах, Магдален бросилась на кровать лицом к стене. Но девочка была рождена не для слез и никогда не плакала долго. Слезы высохли и размышления о гостях, которые должны были прибыть в замок, отвлекли ее от переживаний, связанных с наказанием.

Оставив Магдален в комнате, лорд Беллер отправился меж тем на поиски сестры. Он обнаружил ее в четырехугольной гостиной, греющейся у камина; полутемную комнату освещали свечи в настенных канделябрах, бросавшие золотые лучи на длинный стол под узким окном, откуда сочился слабый свет февральского утра, на шкуры, расстеленные по полу, выложенному каменными плитами.

Леди Элинор оторвалась от вышивания и взглянула на вошедшего брата.

— Доброе утро, братец, — улыбка сбежала с ее губ, когда она заметила угрюмое выражение его лица. — Что-то неладное с подготовкой к приему гостей?

— Насколько мне известно, тут все в порядке, — он подошел к камину и протянул руки к огню. — Мне кажется, за Магдален нужен глаз да глаз. Я снова застал ее у Сумасшедшей Дженнет.

Леди Элинор расправила хрустящие складки платка на голове.

— Она как капля ртути, Роберт. Выше человеческих возможностей — уследить за каждым ее шагом. Ты наказал ее?

— Ну, разумеется, — сказал он, тяжело вздохнув. — Но как долго она будет помнить про этот урок?

— До тех пор, пока не утихнет боль, — сказала Элинор и отложила в сторону шелковые нитки и иголку. — Ну да ладно, все равно твоим обязанностям опекуна подходит конец.