Джейн Фэйзер - Клевета

— А сколько ему лет?

— Четырнадцать.

— Какой у него характер?

— Вам понравится. Он тоже не очень любит уроки, за что часто и попадает под розги, — де Жерве улыбнулся девочке. — Зато он обожает состязания, прекрасно владеет копьем, стреляет из лука, готов целыми днями гонять оленей и охотиться с соколом. А вот танцевать и заниматься музыкой — не любит.

— Он оруженосец?

— Да, находится при мне и через год получит рыцарские шпоры.

— Но, если война снова начнется, за кого ему придется воевать: за Англию или за Францию? — Магдален наморщила лоб, не в силах распутать клубок взаимоотношений своего предполагаемого супруга с правителями двух стран.

— Это уже не женского ума дело, — сказал Гай де Жерве, решив, что пора положить конец этому разговору, все более походящему на допрос. — Итак, я бы хотел услышать ответ на мой вопрос, если вы еще не успели забыть его.

Пораженная внезапной переменой его настроения, Магдален подумала: уж не слишком ли она доверилась этому человеку?

— Если мои вопросы показались вам бесцеремонными, прошу прощения, милорд, — сказала она, срывающимся от обиды голосом.

— Вовсе нет, просто их было так много! — пояснил Гай. — Ответив на них, я бы хотел наконец услышать какого ваше решение.

— Я поеду одна с вами?

Лорд де Жерве вздохнул.

— Леди Элинор и ваши слуги составят вам компанию, а леди Элинор останется в моем имении до тех пор, пока не убедится, что вы благополучно устроились под опекой моей жены.

Ну, разумеется, у него должна была быть жена, хотя Магдален почему-то хотелось, чтобы он оказался холостяком.

— А… мой отец? — продолжила она.

— Он исполняет поручение короля и, безусловно, не может покинуть замок.

— Значит, он останется здесь?

— Да, — сказал де Жерве, избегая лишних объяснений. Ведь на венчании надо будет присутствовать настоящему отцу.

— Когда нам надо выехать?

— Это надо понимать как ваше согласие?

Магдален поглядела между зубцами на блеклую, хмурую равнину. До нее доносились снизу тоскливо знакомый шум и звуки крепостной жизни. Отец, по крайней мере, иногда имеет возможность выезжать в Лондон, чтобы засвидетельствовать свое почтение сюзерену — английскому королю. Ей же до смерти надоело это однообразие, мрачный и безлюдный пейзаж за стенами, а потом… должна же она в конце концов выйти замуж? Разве плохо увидеть Лондон, пожить там? Она еще ни разу не выезжала из замка. Вероятный муж казался ей достаточно приятным человеком, и в конце концов всякая девушка должна однажды выйти замуж!

Она повернулась к рыцарю, и он увидел ее искрящиеся глаза и сияющую улыбку.

— Я готова ехать с вами, милорд, когда вы посчитаете нужным.

Де Жерве засмеялся, заразившись ее настроением.

— Тогда позвольте проводить вас обратно в замок. Помолвка состоится сегодня же после вечерни.

Внезапная мысль поразила ее, когда они спускались обратно во двор.

— А этот Эдмунд де Бресс, что он обо мне знает, сэр?

— Что вы красивы, из знатного семейства, с хорошим приданым, — охотно отозвался он, — этого вполне достаточно.

— Но как он мог знать, что я красивая, если ни разу не видел меня? А вдруг я оказалась бы рябой, кривоногой или дурочкой?

— Тем не менее вы ни то, ни другое, ни третье, — возразил он. — Мне подробно описал вас лорд Беллер в письме, которое я получил несколько месяцев назад. Вы напрасно думаете, что мы действуем в спешке, ничего не обдумав.

— Странно, что мне ничего обо всем этом не сказали, — пробормотала она, чинно спускаясь с ним по ступенькам. — И по-моему, это верх несправедливости — высечь меня в день помолвки! Если бы я знала о вашем приезде, то не пошла бы к Сумасшедшей Дженнет и не стала бы просить ее сделать что-нибудь, чтобы изменить мою жизнь.

Лорд де Жерве нашел логику ее рассуждений безупречной и даже обронил несколько утешающих слов, уклонившись, впрочем, от разговора о причинах, по которым ее не поставили в известность о столь важном событии в ее жизни.

Когда они вернулись, в большом зале царило оживление, все было готово для пира в честь знатных гостей. Леди Элинор, заметив вошедшего де Жерве с девочкой, оставила хлопоты по сервировке стола и поспешила им навстречу.

— Магдален, теперь тебе придется уйти и тихонько посидеть в моей гостиной. Сегодня тебе будет разрешено пообедать в зале, но до того момента, пока за тобой придут, я бы хотела быть уверенной, что ты ничего не выкинешь. А вас, милорд, я сейчас отведу в комнату для гостей. Брат будет ждать вас в южной башне, но не спешите, вам наверняка хочется освежиться после дороги.

— А давайте я проведу милорда в его комнату, — с воодушевлением сказала Магдален и тут же вложила свою ручку в могучую, облаченную в рыцарскую перчатку ладонь. — Я принесу из садика розмарин, чтобы милорд мог положить его под подушку.

Леди Элинор испуганно заморгала, но Гай де Жерве только рассмеялся.

— Если вы разрешите ей, миледи, это было бы для меня великой честью. Такое внимание и предупредительность к гостю отца могут только льстить.

— Что ж, сэр, вы, вероятно, правы, — сказала леди Элинор. — Хотя как-то это необычно… Но поскольку не стоит подрезать на корню благие намерения… Ладно, иди, племянница, но сразу же после этого — в гостиную.

Замок Беллер создавался для обороны, а не для приятного времяпрепровождения, но лорду де Жерве едва ли могли бы не понравиться те покои, которые были для него приготовлены. Простыни на кровати — из тончайшего полотна, изящно расшитого хозяйкой дома и ее служанками. Портьеры — плотно закрыты и надежно защищают от сквозняков. Мягкие шкуры расстелены на полу, а в дымоходе гудит разожженный огонь. Паж де Жерве уже ждал его с лавандовой водой и свежей одеждой в руках.

Гай, забавляясь, следил за маленькой провожатой, подробно объяснявшей ему, где что расположено, — ни дать ни взять, маленькая хозяйка замка.

— Не хватает лишь розмарина, — объявила она. — Я его сейчас мигом принесу.

Она убежала, и паж тут же выступил вперед, чтобы помочь хозяину снять портупею, плащ и кольчугу.

Гай стаскивал кольчугу, когда дверь с шумом распахнулась и на пороге вновь возникла девочка с веточкой розмарина в руке. Бережно уложив ее под подушку, она с улыбкой повернулась к рыцарю.

— Теперь все в порядке, правда?

Де Жерве передал тяжелую кольчугу пажу и стащил через голову мягкую холщевую рубашку с чудесной вышивкой — работа жены — по воротнику и по манжетам.

— Все в порядке, мадемуазель, признателен вам за вашу доброту.

Тон ответа подразумевал, что девочке пора идти, и рыцарь пришел в некоторое замешательство, когда она уселась на высокую табуретку у огня, по-прежнему одаривая его лучезарной улыбкой.