Джейн Фэйзер - Клевета

— Буду счастлива услужить вашей супруге. Но мой брат нуждается в моей помощи по хозяйству во время весенних набегов на границу, поэтому я хотела бы вернуться самое позднее к Пасхе.

Лорд де Жерве не мог не восторгаться чувством долга, присущим этим людям. Точно также они одиннадцать лет честно несли на себе еще одно бремя, никогда, впрочем, не забывая, что, когда подопечной исполнится двенадцать, она их покинет. Они питали искреннюю привязанность к девочке, но нежность их умерялась осознанием непрочности и непродолжительности этой связи.

— Что ж, мадам, все в вашей воле, но вы должны знать, что в нашем доме вам всегда будут рады.

Леди Элинор присела в знак признательности.

— Когда вы предполагаете выйти к обеду, брат?

— Как только нас позовут, — охотно отозвался лорд Беллер. — Если я правильно понимаю, мы с милордом де Жерве утрясли все наши дела. Остался вопрос о помолвке. Проблем быть не должно. Сразу после вечерней службы отец Клемент совершит обряд. Магдален в курсе, что у милорда на руках доверенность от племянника?

— Я известил ее об этом, — сказал де Жерве. — Вы позволите ей сидеть за обедом рядом со мной, лорд Беллер? Я бы хотел закрепить наше знакомство, чтобы она чувствовала себя в нашем обществе более свободно.

Роберт Беллер, улыбнувшись краешками губ, кивнул и взял в руки поданный секретарем документ.

— Если коротко, лорд де Жерве, здесь излагаются условия, на которых вы берете на себя опеку над указанной персоной — девицей Магдален, дочерью его светлости герцога Ланкастерского и Изольды де Боргар.

— Все так, но я не собираюсь пока что ставить девочку в известность о ее происхождении, — резко ответил рыцарь. — Пока его светлость не даст на то распоряжения, она должна по-прежнему считать, что ее отец это вы.

— Мы еще обсудим это, — сказал лорд Беллер, — а пока давайте отправимся в зал.

Тем же вечером Магдален стояла вместе с лордом де Жерве перед алтарем в часовне замка; она осознавала важность момента и была очень возбуждена.

— Что мне надо делать? — спросила она, глаза блестели и слезились от дыма кадила.

— Я надену кольцо на ваш палец и от имени Эдмунда поклянусь в верности, на что вы должны ответить: «Я, Магдален, дочь Роберта Беллера, клянусь Гаю де Жерве, доверенному лицу Эдмунда де Бресса, в своей верности перед лицом Господа нашего Иисуса Христа». После этого передадите мне кольцо.

Лорд Беллер, стоявший рядом, положил ей на ладошку гладкое колечко, привычным приказным тоном заметив:

— Смотри не урони!

— Да уж не уроню, — сказала она, глубоко оскорбившись.

Как ей и говорили, все произошло быстро и просто. Двум лордам были заданы вопросы, они на них ответили. Гай де Жерве надел ей на средний палец золотое кольцо, она отдала свое ему как представителю жениха, и он опустил его в карман.

На следующий день чуть свет Магдален поспешила вниз по лестнице, рассчитывая встретить лорда де Жерве. Она не удосужилась даже разобраться, для чего, собственно, ей нужно его видеть, просто он был с ней помолвлен, пусть даже по доверенности, и она полагала, что теперь имеет право на его общество. Тем острее было ее разочарование, когда ей сообщили, что рыцарь вместе с хозяином замка отправились охотиться на оленя. Совершенно потерянная, девочка побрела назад, в женскую половину замка, где ее поймала тетка и решительно потребовала заняться сборами, связанными с отъездом.

Ватага охотников, шумных и веселых, трубящих в рог, вернулась с добычей — двух оленей, подвешенных на шестах, егери с гордостью внесли в замок. Большой зал стал местом очередного пиршества, его огласили звуки свирели и лютни, но сегодня женщины по распоряжению лорда Беллера обедали отдельно от мужчин, так что Магдален пришлось уплетать жаркое в гостиной в обществе тетки, украдкой утирая слезу и кляня женскую долю.

В течение всех трех дней перед отъездом Магдален так и не удалось поговорить с лордом де Жерве наедине, и она постепенно пришла к убеждению, что быть помолвленной не так уж хорошо, как ей казалось, и это вообще-то печальное и тоскливое состояние. Но ее печаль улетучилась сразу же, как только она увидела готовую к отъезду кавалькаду из окна своей спальни утром четвертого дня. Маленький отряд воинов лорда Беллера должен был проводить их до границ владений Беллера — в знак уважения к гостю. Рыцари из свиты лорда де Жерве, отдохнувшие и набравшиеся сил в доме хлебосольного хозяина — это было их единодушное мнение — уже сидели на лошадях, а рядом смиренно стояла вереница навьюченных мулов.

Магдален, спустившись во двор, стала искать свою лошадь, но ее нигде не было. Лорд де Жерве что-то обсуждал с отцом, и она стремглав вклинилась в их разговор.

— Прошу прощения, что вторгаюсь в вашу беседу, сэр, но где же моя лошадь? Я все осмотрела, но нигде не нашла моей Озорницы.

— Вам придется скакать со мной, Магдален, — сообщил ей рыцарь. — Вашу тетушку и ее служанок мы тоже посадим на дамские седла к моим конюшим.

— Но я хотела бы скакать сама! — забыв о всякой вежливости выпалила Магдален. — Не надо обращаться со мной, как с ребенком.

Это был уже предел невоспитанности и лорд Беллер, потемнев, шагнул было к ребенку, но де Жерве быстро протянул руку, отводя угрозу и спасая Магдален от неминуемой взбучки.

— Не стоит, милорд, простим малышке ее невольную дерзость. Если девочка желает ехать верхом, пусть едет — пока не устанет.

— Я не устану, — заявила Магдален, приободренная неожиданным заступничеством.

— Учтите, вам придется скакать четыре часа, — сказал он, дрязня ее. — Идите и прикажите конюху оседлать вашу лошадь.

К радости Магдален, слова рыцаря не были шуткой. Она себе и представить не могла, что отец уступит — такое, по ее соображениям, было чем-то невозможным. Неудивительно, поэтому, что лорд де Жерве в ее детском воображении мгновенно приобрел черты если не Бога, то уж во всяком случае волшебника или сказочного героя.

Наконец настал суматошный час отъезда. Лорд Беллер заверил, что в течение года непременно приедет в Лондон и обязательно навестит ее. Девочка бросилась ему на шею и обняла его с таким жаром, что он просто-напросто опешил. Магдален с достоинством распростилась с пажами, но, верная самой себе, тут же не удержалась и, ухмыльнувшись до ушей, озорно подмигнула мальчишкам. Слуги, возившиеся с ней с младенчества, также вышли на двор, чтобы пожелать ей доброго пути. Минутой позже она уже скакала через главные ворота и по подъемному мосту, оглядываясь и изо всех сил махая домашним. Ни с того ни с сего она ощутила, что ее охватывает щемящая сердце тоска.

Но тут зазвучал рог, дав прощальный сигнал, и вид набегающей дороги вытеснил из головы все мысли, кроме одной: достойно ответить на вызов, брошенный ей Гаем де Жерве. Горделиво выпрямившись, она поскакала бок о бок с ним, и только после двух часов пути боль в спине заставила ее ссутулиться. Когда она в третий раз отвела руку назад, чтобы с едва сдерживаемым стоном потереть невыносимо ноющую поясницу, Гай наклонился со своей лошади, подхватил ее под руки и усадил в седло перед собой.