Виктория Холт - Дочь обмана

Лайза обычно возвращалась из театра вместе с мамой и Мартой. Не думаю, чтобы Марте нравился такой порядок. Она привыкла относиться к маме как к своей собственности, и, я уверена, теперь ревновала к Лайзе.

Лайза чувствовала это и изо всех сил старалась не обижаться. Мне казалось, что Лайза осознает, как правильно держать себя, она была осмотрительна, боялась задеть кого-либо.

Я поделилась этими мыслями с мамой, и она сказала:

— Да, возможно, так оно и есть. Бедная девочка очень старается удержаться на своей работе. Она боится обидеть кого-нибудь. Я хорошо понимаю ее чувства. Мы должны облегчить ее положение.

Потом произошло нечто, имевшее важные последствия. С Джанет Дэр случилась беда. Как-то после полудня она делала покупки на Риджент-Стрит, поскользнулась на тротуаре и сломала ногу в двух местах. Должно было пройти немало времени, прежде чем Джанет смогла бы вернуться к работе.

Джанет, будучи дублершей, одновременно была занята и в хоре, таким образом линия хора теперь стала такой же, как и до прихода Лайзы. Для хора это не имело значения, но дублерша, хоть нужда в ней возникала редко, была необходима.

Я увидела мечтательное выражение в глазах Лайзы.

Она подошла к маме:

— Я знаю все арии и куплеты. Я знаю танцы… И я видела все ваши выступления.

— Да, — ответила мама. — Ты подходишь для этой работы. Но я не могу решать за Долли. Если я ему предложу тебя, это непременно вызовет возражения.

— Но я так хорошо помню роль. Я разучивала… Я репетировала…

— Знаю, дорогая. Никто не подходит для нее больше, чем ты. Положись на меня. Посмотрим, что я смогу сделать.

Долли согласился с неожиданной легкостью. Думаю, он и сам понимал, что Лайза Финнелл была лучшей, кого бы он мог выбрать. Она точно смоделировала себя с моей матери. Она знала все арии.

Он не стал возражать, дело было сделано.

Лайза Финнелл стала дублершей Дезире.

Я встречалась с Родериком Клэверхемом один или два раза. Мы никогда заранее не договаривались. Обычно это происходило в дни дневных спектаклей.

Я выходила из дома вскоре после матери, и он обычно поджидал меня на улице. В этом всегда был какой-то момент неожиданности, потому что я никогда не знала, придет ли он в очередной раз.

Я понимала, что все это носит как бы случайный характер. Мы не могли встречаться подобным образом долго. Похоже было, что мы скрывались, поскольку я ничего не говорила матери о наших свиданиях, а ведь я никогда ничего от нее не скрывала. И как я догадывалась, Родерик ничего не рассказывал своему отцу.

Я понимала, что долго так продолжаться не может. Я хотела, чтобы он пришел к нам и встретился с мамой; он хотел, чтобы я побывала в его доме в Кенте. Больше всего на свете я мечтала посмотреть на леди Констанс.

Был вторник, и в этот день мама назначила встречу с костюмером. Она хотела сшить новые костюмы к спектаклю. Она считала, что это его оживит.

Я сказала Родерику, что в этот день буду свободна, и он тут же заметил, что мы должны встретиться.

Мы дошли до Грин-парка и сели на скамейку, когда Родерик неожиданно произнес:

— Ну и что ты собираешься делать, Ноэль?

— Что ты имеешь в виду?

— Я хочу сказать, как долго мы будем встречаться вот так? Ведь ты ничего не говорила матери? Я ни слова не сказал о наших встречах отцу. Это все как-то странно. Почему так получается?

— Я думаю, мы понимаем, что поставим их в неловкое положение.

— Да, похоже, для отца это так и будет.

— Полагаю, мою маму не так легко смутить. Она относится ко всему вполне спокойно. Я даже не знаю, почему так получается.

— Мы просто избегали этой темы. Это действительно нелепо.

— Просто твоя мать не знает о дружбе между моей матерью и твоим отцом, но если бы она узнала, то, конечно же, не одобрила.

— Я абсолютно в этом уверен, и отец не хочет, чтобы она знала.

— Поэтому мы и вынуждены скрываться.

— Мне бы хотелось открыто прийти к вам в дом. И я хочу, чтобы ты побывала у нас в Леверсон-Мейноре. В конце концов, мы хорошие друзья. По крайней мере, я так думаю.

— Я тоже так считаю.

— Ну, если мы оба так считаем, значит, так и есть. Так что же нам делать, Ноэль?

— Я, правда, не знаю. Понимаешь, ты и я… Мы… — я вздрогнула.

— Что случилось, Ноэль?

Я вся сжалась. К нам направлялась Лайза Финнелл. Я почувствовала, как заливаюсь краской. Она с любопытством смотрела на Родерика.

Я сказала:

— Познакомься, пожалуйста. Это мистер Родерик Клэверхем, сын мистера Чарли Клэверхема.

— О, очень приятно познакомиться.

— А это Лайза Финнелл. Она играет в спектакле «Графиня Мауд», может быть, слышал?

— Решила подышать свежим воздухом, — сказала она. — Хочу немного расслабиться перед спектаклем. Прекрасный день, правда? Обожаю лондонские парки. Можно я присяду с вами?

— Ну, конечно же, — ответил Родерик.

Она села рядом с ним.

— По-моему, я вас не видела у нас в доме, — сказала Лайза.

— Да нет, я как-то приходил, — замялся Родерик. — Это было довольно давно.

— По-моему, это было еще до того, как ты появилась у нас, — сказала я.

— Вам Ноэль говорила, каким образом я появилась?

— Да, она рассказывала об этом.

— Необыкновенная история. Как в сказке. Вы знаете, я чуть не погибла.

— Экипаж ехал не очень быстро, — сказала я.

— И все с этого началось. Дезире — такая известная актриса — была так добра ко мне. — Голос ее слегка дрогнул. — Это самый необыкновенный человек в мире.

— Да, я слышал, что она очень добрая женщина.

— Вы живете в Лондоне?

— Мы живем в провинции, однако у нас есть небольшой дом в Лондоне, это очень удобно для отца, которому часто приходится бывать здесь по делам.

— Ну, разумеется. Я обожаю Лондон. Такой древний… И в то же время такой современный. Необыкновенное сочетание! Правда, в этом есть нечто захватывающее?

Родерик согласился с ней.

— У мистера Клэверхема дома есть очень древние вещи, — сообщила я Лайзе. — На своей земле они обнаружили остатки римского поселения.

— Как здорово! — воскликнула Лайза. Она повернулась к Родерику: — Расскажите мне об этом.

Я слушала его рассказ, не переставая думать о том, что говорил Родерик до того, как появилась Лайза. Это казалось важным. Как жаль, что она появилась именно в эту минуту.

Она внимательно слушала его, поминутно задавая вопросы, совершенно не сознавая, что своим вмешательством нарушила нашу беседу. Родерик был слишком хорошо воспитан, чтобы показать разочарование, которое он испытывал.

Наконец я сказала:

— Мне пора.

— Мне тоже надо идти, — отозвалась Лайза. — Я совсем потеряла чувство времени.

— Тогда пойдем, — сказала я.

Мы подошли к дому вместе. Родерик попрощался и ушел.