Дебра Дайер - Невеста сердится

— В глазах всего света мы супружеская пара. Так почему бы нам не насладиться друг другом?

Она вздернула подбородок.

— Мои представления о наслаждении далеки от вашей животной похоти.

— Неужели?

Она сложила руки на груди и вперила в него полный пренебрежения взгляд.

— Уверяю вас.

— Вы убедились в этом на собственном опыте общения с другими мужчинами?

У Эмили челюсть отвисла.

— Да как вы смеете подозревать меня в подобной низости?!

— Вы выдумали себе несуществующего мужа — атакой брак предоставляет великолепные возможности женщине, которая желает вкусить запретный плод, не подвергаясь осуждению общества.

— О-о! Вы не просто животное, вы хуже!

Она схватила покрывало, лежавшее в изножье кровати. Саймон буквально задыхался от смеха. У нее был такой негодующий вид! И такой невинный. И такой соблазнительный.

Он решил позволить себе маленькое удовольствие и вообразил, будто Эмили лежит рядом с ним в этой огромной удобной кровати, — ему даже показалось, что он чувствует тепло ее тела, ее нога касается его ноги, нежная грудь прижимается к его груди, а огненные локоны рассыпались по подушкам. С каким удовольствием он уткнулся бы лицом в ее теплую шею и вдыхал нежный аромат лаванды. Давно он не держал в объятиях женщины, которая пахла бы лавандой. Целую вечность.

Да, любить женщину, от которой не смердит предыдущим мужчиной, удовлетворившим свою похоть. Обнимать ее всю ночь напролет. Испытывать не опустошенность, после того как потребности плоти удовлетворены, а нечто иное. Жить в предвкушении целой череды счастливых дней. Как все остальные мужчины.

Он посмотрел в глаза Эмили Мейтленд.

Она стояла в изножье кровати, прижимая покрывало к груди, и смотрела на него с нескрываемым отвращением.

— Поймите же наконец, что на свете есть только один мужчина, достойный моей любви.

Саймон почувствовал стеснение в груди. Значит, маленькая красавица уже кому-то отдала свое сердце. Он вспомнил надпись на титульном листе в сборнике сонетов, и ему захотелось придушить человека, которого он никогда в жизни не видел.

— И кто же этот счастливец? Тот самый Генри, который подарил вам Шекспира?

— Вас это не касается.

— Полагаю, этот Генри уже женат. Иначе к чему весь этот обман? А под прикрытием несуществующего мужа вы сможете спокойно жить со своим любовником, не опасаясь скандала.

— У вас, видимо, неиссякаемый запас всяких гнусных идей.

Ему хотелось схватить ее за плечи и хорошенько встряхнуть. Да как может женщина тратить свои чувства на мужчину, который не способен даже дать ей свое имя! Впрочем, это ее дело.

— Вы правы. Меня это и в самом деле не касается.

— Совершенно верно. — Она круто повернулась и, гордо вскинув голову, направилась к диванчику, волоча за собой шелковое покрывало.

— Эмили!

Она бросила покрывало на диванчик и посмотрела на Саймона.

— Что?

Он швырнул в нее подушку. Подушка угодила ей в грудь и свалилась на пол.

Он ответил улыбкой на ее гневный взгляд.

— Я подумал, что подушка тебе не помешает.

— Какое великодушие! — Она бросила подушку на диванчик.

— Спокойной ночи, любимая!

Она злобно фыркнула в ответ.

Он подавил смешок.

— Ты сама загасишь лампу, или сделать это мне?

Она обернулась.

— Не смей трогаться с места!

— Слушаюсь.

Она прошлась по комнате, гася свечи в настенных светильниках. Наконец подошла к масляной лампе, примостившейся на маленьком столике красного дерева возле самой постели. И когда лампа погасла, лунный свет хлынул в комнату сквозь окна, лег серебристыми квадратами на пол.

Мгновение она стояла возле кровати, озаренная лунным светом. Лицо ее было бледным и гладким, как свежие сливки. Кудри ниспадали на плечи каскадами темного огня. Она была так хороша, что дух захватывало.

Ему и раньше случалось, разнежившись, мечтать о доме, которого у него не было, о семье, о женщине, с которой он жил бы до конца своих дней. Пока судьба отказывала ему в подобной роскоши, но мечтать никому не возбраняется. И когда он поднял глаза на Эмили, то почти поверил, что она и есть его мечта.

Он схватил ее за запястье и не отпускал, как она ни старалась вырваться.

— Эм, не растрачивай свой огонь на мужчину, который никогда не будет по-настоящему твоим!

Она перестала сопротивляться и замерла, как лань при виде льва.

— Если хотите знать, у меня никогда не было любовника.

У Саймона камень свалился с души. Конечно, женщины лгут так же легко, как дышат. Однако он ей поверил. Потому что в тот момент, когда он взглянул на ее лицо, ему очень захотелось поверить в то, что ни один мужчина еще не был опален пламенем пылавшего в ней божественного огня.

— Я не настолько глупа, чтобы связаться с женатым мужчиной.

Он погладил большим пальцем ее запястье.

— Такие вещи случаются. Она облизнула губы.

— Я бы никогда не влюбилась в негодяя, предавшего свою жену.

— Любовь не всегда укладывается в рамки приличий.

— Вам не понять, что такое честь.

Она трепетала от его прикосновения, как пойманная птичка. Она была такой хрупкой. Он ощущал ее слабость и в то же время силу. Вера в собственную мечту, яркая, как солнечный свет, горела в душе девушки, и она вся светилась изнутри. У Саймона же на душе было темно, поэтому его и влекло к яркому свету.

— Скажи тогда, зачем ты выдумала Шеридана Блейка?

Она не сводила глаз с его пальцев, сомкнувшихся вокруг ее запястья.

— Мои родители настояли на том, чтобы Анна не выезжала в свет, пока я не выйду замуж.

Он коснулся большим пальцем ее ладони.

— Но ты так и не смогла найти человека своей мечты и поэтому выдумала его.

Она кивнула.

— Тогда мне показалось, что это очень хороший план.

— Но почему армейский офицер? Ведь он мелкая сошка.

— Я не настолько наивна. — Она высвободила руку. — Мой отец очень богат, но в глазах высшего света он торговец. Поэтому жениться на его дочерях аристократы считают ниже своего достоинства.

— Но ты ведь внучка покойного графа Каслрея.

— О да. — Эмили мрачно улыбнулась, и глаза ее блеснули золотом в лунном свете. — Моя бабушка позаботилась, чтобы я получала приглашения во все приличные дома и имела возможность должным образом показать себя на ярмарке невест.

Саймон нахмурился, услышав в ее голосе нотки горечи.

— Однако претендентов на твою руку было немало.

— Верно. Папино состояние оказалось куда весомее отсутствия подобающей родословной.

— Понимаю. Ты уверена, что мужчина, проявляющий к тебе интерес, просто охотник за приданым.

Эмили вскинула бровь и посмотрела ему в глаза.

— Именно так.

Саймон облокотился на подушку и некоторое время молча разглядывал ее.