Джуд Деверо - Бархатные горы

Бронуин постаралась успокоиться.

Она прекрасно понимала, о чем толкует этот глупец англичанин. По его понятиям, любой мужчина лучше женщины. Она не упомянула старшего брата Дэйви.

— Шотландцы считают, что женщина тоже может обладать умом и силой характера и годится не только на то, чтобы вынашивать детей.

Стивен что-то проворчал, и Бронуин со злорадным удовольствием представила, как опускает на его голову здоровенный булыжник. Что за восхитительное видение!

Словно поняв ее, Рэб поднял большую голову и вопросительно глянул на хозяйку. Стивен, казалось, ничего не заметил.

— Каковы будут мои обязанности лэрда?

Бронуин скрипнула зубами и попыталась сохранить терпение.

— Я Макэррон, и мои люди подчиняются мне. Прежде чем повиноваться тебе, они сначала должны тебя принять.

— Принять? — удивился он, поворачиваясь к ней, но холмики грудей над расшитым жемчугами вырезом так сильно отвлекли его, что пришлось поспешно отвести взгляд, дабы сохранить остатки сдержанности. — А я думал, речь скорее идет о том, приму ли я их.

— Сказано истинным англичанином, — прошипела она. — Воображаешь, что обстоятельства твоего рождения ставят тебя выше остальных, а идеи и обычаи куда цивилизованнее и лучше, чем у бедных шотландцев.

Стивена не оскорбил такой взрыв.

— Уверен, что каждый человек считает свою родину самой лучшей, — пожал он плечами. — Честно говоря, я очень мало знаю о Шотландии и о тамошних людях. Правда, жил некоторое время в низинах, но там все совсем по-другому.

— Жители низин больше похожи на англичан, чем на шотландцев!

Стивен немного помолчал.

— Похоже, что должность вождя клана… прости, мужа вождя, накладывает некоторую ответственность. Что необходимо сделать для того, чтобы меня приняли?

Бронуин немного расслабилась. Поскольку он смотрел в сторону, можно было без опаски его рассмотреть. Стивен был высок, гораздо выше всех ее знакомых мужчин, и почему-то она остро сознавала его близость. Втайне ей хотелось сидеть рядом, наслаждаться видом его сильного тела, длинных ног, шириной мускулистой груди и плеч. Ей нравилось, что он одет скромно, а не вызывающе ярко, как большинство англичан. Интересно, как он будет выглядеть в шотландском пледе с голыми до колен ногами.

— Ты должен одеваться как шотландец, — тихо начала она, — иначе на тебя будут смотреть как на врага.

— Хочешь сказать, я должен бегать по округе, как босоногий крестьянский мальчишка? Я слышал, что в горах довольно холодно.

— Разумеется, если ты не настоящий мужчина…

Его высокомерный взгляд заставил ее осечься.

— Что еще?

— Ты должен стать Макэрроном. Быть настоящим Макэрроном. Макгрегоры будут твоими врагами, но ты будешь носить имя Макэррон. Ты…

— Что?! — завопил Стивен, вскакивая и угрожающе нависая над ней. — Сменить мое имя? Хочешь сказать, я, мужчина, должен взять фамилию жены? Никогда не слышал подобного вздора! Да знаешь ли ты, кто я? Я Монтгомери! Монтгомери существовали сотни лет, пережили сотни войн и десятки королей. Другие более древние роды возвышались и уходили в небытие, но мы, Монтгомери, выживали. Моя семья владела одними и теми же землями свыше четырех веков. И теперь ты ожидаешь, чтобы я отказался от имени Монтгомери ради своей жены? Да мои братья надорвут животы от смеха, приди мне в голову подобная мысль!

Бронуин поднялась и медленно заговорила, словно вбивая ему в мозг каждое слово:

— У тебя имеются братья. Есть кому носить фамильное имя. Знаешь ли ты, что случится, если я привезу домой англичанина, который даже не пытается понять наши обычаи? Прежде всего мои люди убьют его, и мне придется выбирать нового мужа. Представляешь, какой конфликт это вызовет? Поверь, немало молодых людей хотели бы стать моим мужем. Они начнут драться.

— И что? Я должен отказаться от своего имени, чтобы ты могла управлять кланом? А если даже и при этом они меня не примут? Может, мне стоит выкрасить волосы и отрубить себе руку, чтобы им угодить? Нет! Они склонятся передо мной, или почувствуют вкус этого!

Он быстро выхватил из ножен длинный меч.

Бронуин молча смотрела на него. Он толкует об убийстве ее людей. Друзей. Родных. Тех, чьи жизни она держала в своих руках.

Нет, она не может вернуться в Шотландию с этим безумцем.

— Я не могу выйти за тебя, — отчетливо выговорила она. В этот момент ее глаза напоминали два твердых камешка.

— Вряд ли у тебя есть выбор, — отозвался Стивен, вновь сунув меч в ножны.

Он и сам не ожидал, что так разозлится, но женщине с самого начала нужно показать, кто здесь главный… как и шотландцам, которых она называла «своими людьми».

— Я англичанин, — повторил он уже спокойнее, — и таковым останусь, куда бы ни попал. Тебе следует это понять. Ведь я не требую, чтобы ты изменила своим шотландским обычаям.

Несмотря на теплый осенний день, ей почему-то стало ужасно холодно.

— Это не одно и то же. Ты будешь жить среди моих людей. День за днем, год за годом. Неужели не понимаешь, они просто не могут принять тебя в твоих модных английских одеждах. Каждый раз при виде тебя они будут вспоминать своих детей, убитых англичанами, моего отца, погибшего совсем молодым.

Ее мольба тронула Стивена.

— Хорошо. Я согласен носить шотландскую одежду.

Холод мгновенно сменился раскаленным добела гневом.

— Значит, ты согласен носить плед и темно-оранжевую рубашку? Не терпится показать свои стройные ноги моим женщинам?!

Губы Стивена слегка приоткрылись, но он тут же широко улыбнулся:

— Я об этом не подумал, но приятно это слышать.

Он выставил ногу, полюбовался игрой мускулов.

— Думаешь, твои женщины согласятся с тобой? А ты начнешь ревновать?

Бронуин изумленно уставилась на него. Нет, этот человек ни на секунду не может быть серьезным! Поддразнивает, шутит, когда речь идет о жизни и смерти.

Она молча подобрала юбки и направилась к ручью.

— Бронуин! — окликнул Стивен. — Погоди! Я не хотел смеяться над тем, что ты сказала!

Мгновенно поняв свою ошибку, он схватил ее за руку и повернул лицом к себе.

— Пожалуйста, — взмолился он. — Я не думал тебя оскорбить. Просто ты так прекрасна, что у меня мысли путаются. Я смотрю на твои волосы и хочу их коснуться. Хочу поцеловать твои глаза. У этого чертова платья такой низкий вырез, что оно вот-вот сползет с плеч, и это сводит меня с ума. И как ты можешь ждать от меня серьезного разговора насчет споров между шотландцами и англичанами, когда я в подобном состоянии?

— Споры! — фыркнула она. — Скорее война.

— Война, распри, что угодно, — отмахнулся он, пожирая взглядом ее груди. — Боже, я не могу стоять рядом с тобой и не ласкать тебя! Не сделать тебя своей! Моя плоть изнывает от боли.