Барбара Картленд - Чудесная миниатюра

— Деньги у нас в карманах не задерживаются, но мы живем беззаботно, как сверчки.

Маркиз был готов в это поверить, но, зная принца, весьма скептически относился к постоянным утверждениям миссис Фицгерберт, будто они живут как брат и сестра.

Леди Энн Линдли передала маркизу слова миссис Фицгерберт:

— Я отказалась стать женой или любовницей принца, меня вполне устраивает мое положение.

Но, как бы то ни было, они оставались вместе, и никто не сомневался в благотворном влиянии миссис Фицгерберт на наследника престола.

Маркиз поглядел на принца, окруженного своими сокровищами, и подумал — эта мысль часто приходила ему в голову, — что он совершенно необыкновенный человек и его нельзя ни с кем сравнивать.

Очень полный, принц тем не менее изысканно одевался, испорченный до мозга костей, обладал безупречным вкусом, сам исключительно одаренный, окружил себя яркими и талантливыми людьми.

Маркиз был убежден, что еще при жизни принца у него найдутся духовные преемники, которые унаследует его искусство жить, и этот стиль сохранится, даже когда о его царствовании все забудут.

Города, спроектированные его архитекторами, построенные ими дома, усадьбы и сады его друзей создали определенный стиль, которым будут восхищаться потомки.

— О чем вы задумались, мой друг? — внезапно спросил его принц.

— Я думаю о вас, сир, — ответил маркиз.

— И что же вы обо мне думаете?

— У вас много врагов и критиков, сир, — отозвался маркиз, — но гораздо больше друзей и горячих поклонников.

Он говорил предельно искренне и от души порадовал принца.

— Спасибо вам, Рэкфорд, спасибо! — воскликнул он. — Я всегда ценил вашу дружбу. Вы приходили мне на помощь в самые трудные времена. Будем надеяться, что мы оба доживем до лучшей поры!

— И пусть она поскорее наступит, — с волнением в голосе произнес маркиз, и его слова прозвучали как заклинание.

Принц словно забыл, что уже поздно, но еще долго говорил с маркизом, прежде чем отпустил его.

Рэкфорд подумал, не отправиться ли ему в Уайтс-клуб, но его не тянуло к игорному столу, где в ход шли большие ставки. В равной степени он не желал беседовать с политиками или министрами.

Он велел кучеру везти его домой и устало откинулся на спинку сиденья.

Слуги давно ждали его. Раздевшись, маркиз попрощался с ними на ночь, взял газету и сел в кресло у камина, но не стал читать.

Он думал о Ванессе.

В конце разговора, когда маркиз собирался покинуть Карлтон-хауз, принц сказал ему:

— Эта девушка очень хороша собой, Рэкфорд, не правда ли? Я должен как-то отблагодарить ее, ведь она спасла мне жизнь!

— Я с удовлетворением думаю о том, что вас предупредили о наемном убийце задолго до того, как он смог пробраться в вашу спальню, — заметил маркиз.

— Ну а если бы на его королевское высочество напали в саду? — спросила миссис Фицгерберт, в волнении прижав руки к груди. — Там у него могло бы не оказаться защиты!

— Да, конечно, — согласился принц, — но не будем говорить об этом. Как вы считаете, что мне лучше подарить мисс Лэнс, Рэкфорд?

— Несомненно, какие-нибудь драгоценности, — опередила маркиза миссис Фицгерберт.

— Я посмотрю, если ли у меня что-нибудь подходящее, — пообещал принц. — А если нет, вы оба посоветуете мне, что я должен ей купить.

— Мы выберем подарок вместе, — любезно откликнулась миссис Фицгерберт. — Но что все драгоценности мира в сравнении с той радостью, когда я узнала, что ваша жизнь вне опасности!

Двое уже отнюдь не молодых людей нежно улыбнулись друг другу, и маркиз почувствовал, что он здесь лишний.

Думая о них в своей спальне, маркиз пришел к выводу, что если бы принц удачно женился в молодости, то мог бы стать хорошим семьянином, совсем как его отец.

Но теперь уже поздно сожалеть, что он последовал дурным советам, выбирая себе жену.

Брак с принцессой Каролиной Брунсвикской оказался истинной катастрофой. Она постоянно оскорбляла принца и выставляла его на посмешище.

«Несомненно, брак — это лотерея», — решил маркиз. Пример принца свидетельствовал, что никто, даже человек его ранга, не застрахован от унижений в семье и душевных мук.

«Нет, я женюсь еще не скоро», — убеждал он себя.

Проснувшись, маркиз вновь принялся размышлять о Ванессе.

Он понимал, как она волновалась, попав в Карлтон-хауз. Но Ванесса сумела скрыть свои чувства, и маркиз восхитился ее самообладанием.

Конечно, она держалась довольно робко и скованно, но принимала участие в разговорах и охотно отвечала на вопросы.

Ванесса Лэнс была прекрасно воспитана, грациозно приседала в реверансах, изящно двигалась, и он с удовольствием следил за каждым ее шагом, словно она танцевала на сцене.

«Она исключительная девушка», — подумал маркиз.

Он встал по обыкновению рано, потому что любил кататься верхом в безлюдном парке. Маркиз приучил себя к ежедневным верховым прогулкам до завтрака и не изменял этому правилу, даже ложась далеко за полночь.

Солнце уже взошло, предвещая ясный и теплый день, хотя деревья чуть раскачивались от легкого ветерка.

Маркиз пустил лошадь в галоп и скакал до тех пор, пока не почувствовал легкую усталость. Тогда он повернул к дому.

В столовой Рэкфорд-хауза его ждал обильный завтрак. Эта столовая была заново обставлена непревзойденным Робертом Адамом, и в ее бело-зеленых «яблочных» оттенках обоев и белоснежных статуях богов и богинь чувствовалась античная гармония.

Маркиз отдал дань сочным бараньим отбивным, затем перешел к почкам, тушенным с грибами, а напоследок закусил семгой, выловленной вчера в Темзе.

В отличие от своих современников он никогда не пил за завтраком вина или бренди, предпочитая ароматный кофе, который только начинал входить в моду в английском светском обществе.

Он уже заканчивал завтрак, когда в столовой появился секретарь.

— Доброе утро, Граттон, — поздоровался с ним маркиз.

Мистер Роланд Граттон уже давно служил у маркиза и был значительно старше него. На плечах этого человека лежала нелегкая ноша — он вел переписку Рэкфорда, выполнял его многочисленные распоряжения, короче, заботился о порядке в делах и удобствах хозяина.

— Доброе утро, милорд. Я принес вам на подпись несколько писем и положил их на стол. А вот это, по-моему, личное, и я захватил его с собой. Есть и еще одно послание, и по его поводу я жду ваших указаний.

Мистер Граттон протянул маркизу письмо, написанное неразборчивым женским почерком. От него исходил сильный аромат амбры.

Маркиз бросил на него равнодушный взгляд и взял уже раскрытое письмо, показавшееся Граттону самым важным.

К нему обращался управляющий Рэкфорд-парка и просил уточнить указания, касающиеся нескольких построек. Маркиз говорил с ним об этом во время своего последнего визита в имение.