Лора Бекитт - Исповедь послушницы (сборник)

Катарина подошла к окну. Незаметно наступила осень; скоро с моря начнут дуть холодные ветры и по небу помчатся тучи, то открывая, то вновь заволакивая голубые просветы неба. Море будет гнать штормовые валы, угрожая прорвать полосу дюн и затопить город. Все вокруг станет холодным и хмурым. Только крылья мельниц начнут крутиться быстрее, они будут вращаться вечно и мерно, словно перемалывая время.

Катарина набросила мантилью и спустилась в сад. Здесь было светло и тихо, пожелтевшие листья деревьев влажно блестели, от земли поднималась голубоватая дымка. Катарина бродила по поблекшей траве, пытаясь разобраться в себе, проникнуть в те тайники сердца, что недоступны разуму, и одновременно стремясь отогнать мучительную тоску.

Поздно вечером, когда они легли спать, Катарина внезапно почувствовала на своем теле руки Эрнана. Он молча овладел ею, а потом, не сказав ни слова, повернулся и заснул. И ей было очень странно осознавать, что она не чувствует ни удивления, ни обиды.

С тех пор они мало разговаривали; Эрнан весь день пропадал в гавани, а за ужином они с Паулем обсуждали торговые сделки.

Катарина не помнила, что она делала днем, о чем думала; ей казалось, будто она видит бесконечный тягостный сон.

Когда после свадьбы прошло две недели, сон внезапно разбился, как стекло, исчез, как туман, и унылая, безрадостная, скучная, как осенний вечер, жизнь неожиданно повернула в иное русло.

Катарина собиралась навестить Инес и одевалась в своей комнате. Она нетерпеливо дергала платье, не понимая, почему оно как-то странно на ней сидит. В конце концов ей пришлось позвать Неле и попросить девушку потуже затянуть шнуровку. Еще неделю назад Катарина была тонкой и стройной, а теперь будто располнела в талии. Случайно повернувшись боком, девушка с удивлением увидела в зеркале свой выпирающий живот.

– Что это? – медленно произнесла она. – Будто какая-то болезнь…

Неле смотрела на нее как зачарованная.

– Да, верно… Может, кого-нибудь позвать?

– Не знаю…

В этот момент из соседней комнаты вышла Ютте, вторая служанка; она несла платья молодой госпожи. Вероятно, она слышала их разговор, потому что сначала застыла как вкопанная, а после пробормотала:

– Я бы назвала эту болезнь только одним словом.

– Каким? – все еще ни о чем не догадываясь, спросила Катарина.

Когда Ютте произнесла роковое слово, Неле в испуге бросилась поднимать юную госпожу: Катарина упала в обморок.

Она очнулась в своей постели и услышала, как в комнате тихо разговаривают трое: ее отец, Эрнан и незнакомый мужчина, наверное доктор.

Катарина приготовилась к тому, что ее сердце исполосует острая боль, но ошиблась: на душе было удивительно радостно и спокойно. Она чувствовала, что спасена, избавлена от отчаяния и бесплодной тоски о прошлом.

Она решила не открывать глаз, притвориться спящей и послушать, о чем говорят мужчины.

– Не беспокойтесь, с ней все в порядке, – донесся до нее уверенный голос лекаря. – Видите, лицо порозовело, дыхание ровное, она просто спит. Пусть отдыхает, не тревожьте ее. Сеньора Монкада – здоровая молодая женщина, и я уверен в том, что ребенок тоже родится здоровым. Ее ничего не беспокоило, иначе она давно бы заметила, что с ней что-то не так. Обморок не опасен, просто ее ошеломило это известие, и она испугалась. Такое иногда случается с юными и неопытными женщинами. Когда сеньора проснется, расскажите ей, как прекрасно иметь ребенка: она быстро успокоится и повеселеет.

– Да, но… – начал было Пауль, но тут же замолчал: вероятно, Эрнан сделал ему какой-то знак.

– Как давно она находится в… этом положении? – осторожно спросил Эрнан.

– Не меньше трех месяцев, – сказал врач.

Эрнан, отец и доктор вышли в соседнюю комнату и прикрыли за собой дверь. Катарина немедленно встала и осторожно заглянула в узкую щель. Эрнан и Пауль были одни; наверное, лекарь ушел. Они негромко переговаривались; Эрнан стоял спиной к дверям, и Катарина видела только багровое от гнева или стыда лицо отца, его выпяченные губы и водянистые голубые глаза.

– Поймите, Пауль, в то время я даже не был знаком с Катариной. Поверьте, я не трогал вашу дочь до первой брачной ночи.

Пауль с шумом вдохнул воздух.

– А когда вы сделали это, то…

Эрнан твердо ответил:

– Она не была девственницей.

– Матерь Божья! Как же так?!

– Катарина сказала, что ее изнасиловал какой-то незнакомец, после того как она сбежала из монастыря, а вода затопила город.

– Теперь она еще и беременна! – воскликнул Пауль, сокрушенно тряся головой. – Если бы я знал, Эрнан! Поверьте, я не подсовываю подпорченный товар даже своим врагам!

– Я верю, что вы не знали. Теперь ничего не исправить. Ей придется родить этого ребенка.

– А потом?

– Об этом надо серьезно подумать. Хуже всего, если люди начнут болтать, будто я спал с Катариной задолго до нашей свадьбы. Это испортит репутацию нашей семьи.

– Разве вы захотите дать свое имя ублюдку?

– Конечно нет.

– Быть может, на время отправить Катарину подальше, в какую-нибудь деревню?

Эрнан сделал паузу, явно что-то обдумывая. Потом произнес:

– Это вызовет ненужные подозрения. Пусть живет дома, но до поры до времени никуда не выходит. Позже можно будет сказать, что это были преждевременные роды и младенец умер. Только нужно объяснить все Кэти и убедить ее в необходимости расстаться с этим ребенком.

– Как это сделать?

– Я с ней поговорю.

Катарина бросилась назад, нырнула в постель и откинулась на подушки.

Вошел Эрнан и остановился, глядя на жену. Он тяжело вздохнул. Почему налет восторженного нежного поклонения исчез слишком быстро? Как получилось, что он так скоро исчерпал отпущенную ему долю влюбленности?

– Кэти! – печально начал мужчина. – Я хотел начать новую жизнь, желал обрести что-то свое, настоящее, то, что останется со мной навсегда. Я думал, что ты чиста и наивна, и предполагал, что мне придется научить тебя и любить, и жить. Я ошибся. У тебя оказалось свое прошлое. Я прогадал. Кругом все та же пустыня. Никого и ничего; мне не к чему привязаться и не во что верить.

– А Бог? Разве ты не веришь в Бога?

– Верю. Но смысл моей жизни не в этом.

– Ты говорил, что любишь меня. Ты лгал?

– Нет.

– Я тебя понимаю. Ты полюбил другую девушку, ту, которую придумал. Поверь, если бы я знала, что со мной, то никогда не вышла бы за тебя. Я вовсе не желала причинять кому-то страдания.

– Нет, все-таки хорошо, что ты замужем и за тебя отвечаю именно я. Неизвестно, как поступил бы с тобой твой отец.

Внезапно глаза Катарины подернулись влагой, на ресницах задрожали слезинки. Она что есть силы вцепилась пальцами в одеяло.

– Ты просил быть откровенным с тобой, Эрнан. Так вот, я слышала, как вы с отцом говорили, что не хотите оставлять здесь ребенка. Но я не желаю его отдавать!