Барбара Картленд - Принц для Золушки

— Вы все так добры, — продолжала леди Коддингтон. — Мне стыдно, что мы так злоупотребили вашим гостеприимством.

Мариота заметила, что ее отец улыбнулся и сразу сделался очень красивым. «Наверное, его обрадовала благодарность леди Коддингтон», — подумала она.

— Разрешите предложить вам бокал шерри? — спросил он.

— Очень любезно с вашей стороны, — откликнулась леди Коддингтон.

Мариота вышла из комнаты и взяла графин. Отец уже угощал доктора Мортимера, и шерри осталось совсем немного.

Она подумала, не стоит ли ей спуститься в подвалы и поискать там одну из подаренных бутылок, но потом решила, что, пожалуй, это займет слишком много времени. Поэтому она принесла на подносе графин с остатками шерри и застала отца и леди Коддингтон сидящими перед камином. И беседовали они отнюдь не о здоровье графа Бэкингема, а о работе лорда Фордкомба над книгой об истории его семьи.

— Да-да, теперь припоминаю, — говорила леди Коддингтон. — Я слышала что-то о Квинз-Форде и всегда считала, что это подходящее название для фамильного замка. Конечно, я читала о ваших предках. Вы вправе гордиться своим родом.

— Среди них были солдаты, моряки и политики, — отозвался лорд Фордкомб. — Но иногда мне хочется, чтобы Форды не так дорого платили за службу родине. Мое поколение пришло в мир нищим, таким же и уйдет из него.

Леди Коддингтон засмеялась:

— Я начинаю чувствовать себя виноватой. Родня моего мужа — полная противоположность вашей семье. Коддингтоны не могут похвалиться древностью рода, зато всегда чувствовали, на чьей стороне сила, и умели приспосабливаться.

— В таком случае они гораздо счастливее нас, — отозвался лорд Фордкомб. Похоже, его позабавила эта мысль.

Мариоте хотелось узнать, какое впечатление произвел на раненого графа визит его сестры. Покинув кабинет, она поднялась в Комнату короля.

Как она и предполагала, граф не спал и спросил девушку:

— Норин еще здесь?

— Да. Ваша сестра искала вас все эти дни и наконец нашла.

— А сами вы кто?

— Меня зовут Мариота Форд.

— Мариота. Ни разу не слышал такого имени.

— Вам необходим сон, — участливо проговорила она. — Тогда вы быстро поправитесь. Ваша сестра хочет, чтобы вы поскорее встали на ноги.

Граф ничего не ответил, но Мариота знала, что он наблюдает за ней. Она взяла кувшин с лимонадом. Он был уже почти пуст.

— Не хотите ли еще немного попить? — поинтересовалась она. — Может быть, сегодня вечером вам стоит поесть.

— Спасибо, я не голоден, но очень хочу пить.

Мариота вылила из кувшина оставшийся лимонад и обратила внимание, что мед, которым она пыталась его подсластить, остался на дне. Наверное, теперь напиток покажется графу безвкусным, огорчилась девушка, но ничего не сказала.

Он допил лимонад и опустил голову на подушку.

— Я спущусь попрощаюсь с вашей сестрой, — предупредила его Мариота. — А потом снова вернусь. Вы уверены, что вам больше ничего не понадобится?

— Вы вернетесь?

— Я вам обещаю. И буду здесь до приезда вашей сестры, то есть до завтра.

Он не отреагировал на слова девушки.

У двери она оглянулась, почувствовав, что граф по-прежнему смотрит на нее. Возможно, он боялся остаться один даже на несколько минут.

— Я не задержусь, — заверила его Мариота. Ей показалось, что именно это он хотел от нее услышать.

Хикс открыл дверь в спальню графа, и Мариота внесла большую вазу с цветами.

— Они поднимут вам настроение, — сказала она, поставив цветы на стол, чтобы граф смог их увидеть.

— Да уж, не помешают, — сухо заметил он. Мариота, уже успев привыкнуть к его жесткому тону, вопросительно взглянула на графа, и тот пояснил:

— Я чувствуют себя совсем заброшенным. Почему вы не пришли сегодня утром?

— Простите, — ответила Мариота, — но я подумала, что теперь, с приездом слуги, моя помощь больше не нужна.

— Хикс, конечно, заслуживает всяческих похвал, но он неинтересный собеседник.

Слуга покинул комнату, как только вошла Мариота.

Она расставила цветы, подошла к кровати и внимательно посмотрела на графа, заметив, что он явно идет на поправку.

На месте ушиба по-прежнему красовался синяк, но лицо уже утратило мертвенную бледность и постепенно приобретало естественный цвет.

Откинутые назад волосы открывали высокий лоб. Мариота с трудом привыкала к новому облику графа. Девушка часто вспоминала, как он лежал без сознания и как ей казалось, что дни его сочтены. Теперь опасность миновала, он приходил в себя и менялся на глазах.

Граф лежал в красивой ночной рубашке с высоким воротом, напоминавшим жабо. Мариота мысленно сравнила ее со скромной отцовской и тихо вздохнула. Предчувствия не обманули ее: в последнее время она окончательно убедилась, что граф — человек властный, решительный и не терпящий возражений.

— Сегодня ваша сестра вновь приедет вас проведать, — сообщила она. — Отец собирается показать ей ту старую часть замка, которая последние годы была заперта.

— А почему ее закрыли? — полюбопытствовал он.

— Думаю, это очевидно, — отозвалась Мариота. — Комнаты нужно постоянно убирать; заниматься этим, кроме меня и старого Джекоба, некому, а у нас и без того много дел.

Она говорила нарочито беззаботно, не желая заострять на этом внимания, но граф нахмурился и спросил:

— Неужели вы настолько бедны?

— Как церковные мыши, если не хуже! — засмеялась Мариота.

Они немного помолчали. Затем граф задумчиво произнес:

— Я понимаю, что сделался для вас тяжкой обузой. Врачи не разрешают мне вставать, и вы без ложной скромности обязаны сказать, что я могу для вас сделать.

Доктор Даусон категорически запретил ему двигаться до тех пор, пока не заживет вывихнутое плечо. К тому же графа мучили головные боли, хотя с каждым днем они становились все слабее.

— Мы счастливы, что можем хоть чем-нибудь помочь вам, — поспешила возразить Мариота. — И вам не следует слушать Линн.

Граф рассмеялся.

Линн не терпелось повидать раненого. Как только ему стало немного лучше, она без спроса ворвалась в Комнату короля и оживленно проговорила:

— Вы взволновали всю округу. Такого никто и не припомнит. Ну, разве что в прошлые века, когда у нас в замке гостили важные персоны!

Граф удивленно приподнял брови, и Линн пояснила:

— Здесь останавливался сам Карл II, и мне кажется, вы на него похожи.

— Благодарю вас, — откликнулся граф.

— Отец посвятил целую главу балам и пышным пирам в Квинз-Форде. Он еще застал всю эту роскошь, но на нашу долю, увы, остались одни кролики!

Граф окинул девушку недоуменным взором, а та пояснила:

— Другая пища в это время года нам не по карману. Джереми постоянно повторяет, что от жареных кроликов у него скоро вырастут большие серые уши.