Барбара Картленд - Парижский поцелуй

— До свидания, мой дорогой. Счастливого путешествия, — пожелала герцогиня.

Люсьен пожал руку леди Карингтон и повернулся к Шине. Он пробормотал что-то незначительное, глядя ей в глаза, но его рукопожатие выразило недосказанное.

Шина не нашлась, что ему ответить, и на мгновение задержала его руку в своей. Люсьен пошел, а дети бежали рядом, провожая его к автомобилю. Шина хотела тоже проводить Люсьена, но не осмеливалась, пока герцогиня сухо не заметила:

— Я думаю, вы должны пойти с детьми, миссис Лоусон. А то вдруг с ними что-нибудь случится.

— Да, да… конечно, — пробормотала Шина и побежала вниз по лестнице. Она догнала Люсьена и детей, и они вышли на улицу. Они, очевидно, слышали, как она бежала за ними, потому что Люсьен улыбался.

— Герцогиня послала меня, чтобы присмотреть за детьми, — объяснила Шина, тяжело дыша.

— Я надеялся, что смогу поговорить с вами, сказал он. — Как досадно, что я должен ехать, но это важно. Надеюсь, мы вернемся в понедельник поздно вечером.

Дети уже подбежали к автомобилю. Люсьен замолчал и посмотрел на Шину. Ее волосы переливались на солнце, она была прекрасна.

— Я люблю вас! — произнес он тихо. — Вы не забудете этого, я надеюсь?

— О, как я могу! А вы правда любите меня?

— Я докажу вам это в следующий раз, когда мы останемся одни. — Он посмотрел на ее губы. И Шина почувствовала себя так, как будто он поцеловал ее.

— Берегите себя, — прошептала она.

Она внезапно представила, что самолет, в котором он полетит, может разбиться или произойдет какой-нибудь другой несчастный случай.

— Я хотел сказать вам то же самое, — ответил он с улыбкой. Он взял ее руки и поднес к губам. Потом сел в автомобиль, помахал детям, и автомобиль тронулся.

Шина посмотрела ему вслед и внезапно почувствовала пустоту в сердце, но у нее не было времени для размышлений. Дети побежали к фонтанам, и она должна была проследить за тем, чтобы они не упали, не намокли и не испачкались. В тот день она больше не говорила с леди Карингтон. Та пыталась продолжить разговор с Шиной, но герцогиня помешала этому. Сразу же после чая прибыл автомобиль из посольства, чтобы отвезти их домой. Шофер привез записку от мадам Пелейо герцогине.

— Моя дочь пишет, что вам не следует задерживаться, миссис Лоусон, — сказала герцогиня. — Потому что машина может понадобиться в любой момент.

Леди Карингтон рассмеялась:

— Да, это похоже на Ивонну.

— Я думаю, что машина может понадобиться ей для выезда на вечер, — улыбнулась герцогиня.

— Мне кажется, что у нее нет недостатка в провожатых, — заметила леди Карингтон. — В прошлый раз я видела Ивонну в окружении таких красавцев.

— Давайте не будем кривить душой, — сказала герцогиня, — и признаемся, что красивой женщине легче и проще жить в этом мире.

— Возможно, легче, но не уверена, что проще, — возразила леди Карингтон.

— Конечно, некрасивой женщине труднее, — сделала вывод герцогиня. Она обратилась к Шине: — А вам, миссис Лоусон, жизнь, наверное, кажется легкой и простой?

— Не сейчас, мадам, — ответила Шина. И ей стало интересно, как поведет себя герцогиня, если все узнает. Скрывать правду о себе становилось все труднее и труднее. Но Шина не могла больше продолжать разговор. Нужно было собираться в дорогу. Она одела детей, они сели в автомобиль и поехали обратно в Париж. Наконец у Шины было время подумать о словах леди Карингтон.

Почему дядя Патрик сделал это? Но она уже догадывалась. Он ненавидел Руперта Ашбертона за то, что тот увез его сестру, и ненавидел Англию. Шина понимала, почему он солгал и воспрепятствовал дедушке и бабушке забрать ее в Англию. Мужчине в его возрасте было тяжело воспитывать маленького ребенка. Он был беден. Но он ненавидел ее отца и Англию. Дядя Патрик был намного старше Кэтрин. Два его брата погибли на войне. Одна сестра вышла замуж за американца и умерла во время родов. У другой была несчастная любовь, она ушла в женский монастырь, и они редко виделись. Кэтрин была самой младшей в их семье, и Патрик заменил ей отца. Он не хотел ее отпускать, но, когда она поступила в Дублинский университет, ее включили в группу студентов, которые были отправлены в Оксфорд. Там она встретила Руперта Ашбертона. Из рассказов дяди Патрика Шина имела очень смутное представление об истории ее семьи, но теперь она узнала намного больше. Если бы ее отец и мать поженились втайне, дядя Патрик не знал бы об этом до сих пор. Шина могла представить, как он разозлился, когда Кэтрин без его согласия вышла замуж за англичанина. Он расценивал это как предательство.

Патрик О’Донован редко посещал ее отца и мать. И все же, по словам Мари, это не волновало Руперта и Кэтрин. Они безумно любили друг друга. Они, подобно детям, играли в семью. За редкими ссорами следовала радость примирения. О! Шина понимала, что тогда чувствовал Патрик О’Донован. Он не мог простить Руперта за то, что тот погубил его любимую сестру. Ведь они вышли в море на хлипком суденышке во время шторма и подвергли себя риску.

Патрик не мог понять, что они были молоды и неопытны, и опасность казалась им забавой. Он считал, что Руперт оказывал на его сестру плохое влияние. Этот англичанин встал между ним и его сестрой. И в том, что он лишил Эйвенов внучки, заключалась его месть. Эйвены не признали его сестру, хотя в ее жилах текла кровь ирландских королей. Патрик не отдал им ребенка, поскольку считал, что Шина принадлежит Ирландии, должна носить фамилию О’Донован и ничего не знать об Ашбертонах. Шина понимала его чувства, но, несмотря на это, она хотела увидеть бабушку и дедушку, увидеть родной дом своего отца. Она не могла отказаться от дяди Патрика и хотела оставаться с ним, пока он нуждался в ней. Пусть он поступил неправильно, но он любил ее и действовал из лучших побуждений.

«Я обязательно встречусь с бабушкой и дедушкой, — решила Шина. — Конечно, я мечтаю все узнать о своем отце, но в то же время я никогда не забуду, чем обязана дяде Патрику».

Она гордилась своей принадлежностью к роду О’Донованов. Портреты сестер Патрика висели в художественной галерее в Дублине. Дядя водил ее туда. Шина обратила внимание на упрямое выражение их лиц и поняла, что это фамильная черта О’Донованов. Она сказала об этом дяде. Он рассмеялся:

— Ты права, девочка. Мы упрямы, как ослы, и горды, как короли.

— Но при этом сама доброта, — тихо добавила Шина.

Он опять рассмеялся, довольный этой фразой. Хотя Эйвенам придется рассказать об обмане, она не будет слушать ничего плохого про своего дядю…

Автомобиль остановился у посольства.

— Как, мы уже дома? — сонно спросила Мэди, открыв глаза.

— Да, мы вернулись, — ответила Шина. — Иди наверх и ложись в кровать, вы очень устали.