Джуд Деверо - Укрощение

— Но моя комната… — заговорила Лайана. Этого просто не может быть! Все шло совсем не так, как она себе представляла. Ее должны были раздеть и уложить служанки, а ему полагалось прийти к ней, целовать и ласкать…

— Сойдет и эта комната, — буркнул он, швырнув ее на постель и задирая подол платья на голову.

Лайана задыхалась под несколькими слоями тяжелой ткани, но прекратила сопротивление, как только Роган бросился на нее, придавив к матрацу. В следующий момент она громко вскрикнула от нестерпимой боли: муж безжалостно вонзился в ее беззащитное, неподготовленное тело и, не обращая внимания на мольбы, продолжал терзать ее быстрыми, длинными выпадами. Лайана сжала зубы и стиснула кулаки, пытаясь перетерпеть боль.

Еще несколько минут — и он бессильно обмяк на ней. Боль постепенно проходила, и Лайана, кое-как откинув подол с лица, ощутила мягкость его волос на щеке. Он отвернул лицо, но густые, чистые локоны щекотали ее лоб. Широкие плечи накрыли ее маленькое тело, и все же его бедра оказались уже ее собственных.

Она подняла руку, запустила пальцы в его волосы и вдохнула их аромат.

Он медленно повернул голову, приподнял тяжелые от усталости веки.

— Похоже, я задремал, — пробормотал он и снова закрыл глаза.

Она улыбнулась и нежно погладила его висок. Густые ресницы, орлиный нос, смуглая теплая кожа с мелкими, как у ребенка, порами. Щеки были колючими от щетины, зато губы казались на диво мягкими.

Ее палец скользнул от виска к щеке и рту, а когда лег на нижнюю губу, его глаза вновь распахнулись, и она опять утонула в их поразительной зелени.

Теперь он поцелует ее…

На секунду у Лайаны перехватило дыхание.

— Блондинка, — пробормотал он.

Значит, цвет ее волос ему понравился! Она стянула эннен, и все три фута золотистых волос каскадом рухнули вниз.

— Я хотела сберечь их для тебя, — прошептала она. — Надеюсь, тебе понравится.

Он поднял прядь тонких светящихся волос и намотал на палец.

— Это…

Он внезапно осекся, и вся мягкость испарилась, как от жаркого солнца. Отскочив от нее, он встал и злобно прошипел:

— Прикройся! Иди к своей ведьме мачехе и объяви, что брак осуществлен, так что никто и ничто не сможет его аннулировать. И готовься к отъезду. Сегодня вечером мы покидаем этот дом.

Лайана стыдливо одернула юбки и села.

— Сегодня? Но праздник продлится еще два дня. На завтра я планировала танцы и…

Роган поспешно приводил в порядок одежду.

— У меня нет времени для танцев, как и для строптивых жен. Если ты так решила начать семейную жизнь, можешь оставаться, а я заберу приданое с собой. Я и мои люди уберемся отсюда через три часа, и мне совершенно безразлично, будешь ты там или нет.

Он повернулся, вышел и громко захлопнул за собой дверь.

Лайана осталась сидеть, слишком потрясенная, чтобы двинуться с места.

— Миледи! — осторожно окликнула Джойс, появившись в комнате.

Лайана подняла глаза и наконец обрела дар речи.

— Послушай… — растерянно пробормотала она, — он отправляется домой через три часа и говорит, что ему все равно, поеду я или нет. Для него важно только мое приданое.

Джойс уселась на кровать и взяла госпожу за руку.

— Он считает, что не нуждается в жене. Все мужчины в этом уверены. И от вас зависит доказать своему господину, что ему просто необходима жена, рядом и всегда.

Лайана отстранилась и, попытавшись встать, поморщилась.

— Он сделал мне больно.

— В первый раз всегда больно.

Лайана наконец поднялась, и гневно сверкнула глазами.

— Со мной никогда так не обращались! Он не потрудился прийти на собственный свадебный пир! Мне пришлось сидеть за столом и терпеть взгляды и улыбки собравшихся. А это! — Она многозначительно глянула на свою юбку. — Меня все равно что изнасиловали! Но он скоро поймет, с кем имеет дело!

Она шагнула к двери, но голос Джойс заставил ее остановиться:

— И он станет смотреть на вас с такой же ненавистью, как на леди Хелен.

Лайана повернулась.

— Вы видели, как он презирает ее, — продолжала Джойс, внезапно почувствовав себя всемогущей. Пусть ее молодая подопечная богата и красива, но слушается она Джойс, простую служанку. — Поверьте, я знаю, что нужно мужчинам, подобным лорду Рогану. Он возненавидит вас, как леди Хелен, если попытаетесь противиться ему.

Лайана потерла пальцы правой руки друг о друга, все еще ощущая шелковистость его волос, и вспомнила, как смягчился его взгляд, пусть и на мгновение. Она не хотела лишаться всего этого.

— Что мне делать? — прошептала она.

— Повиноваться, — не задумываясь посоветовала Джойс. — Будьте готовы ехать с ним через три часа. Леди Хелен, вне всякого сомнения, будет против. Но вы обязаны принять сторону мужа. Я уже говорила, что мужчины требуют преданности от своих жен.

— Слепой преданности? — уточнила Лайана. — Даже сейчас, когда он не прав?

— Особенно когда он не прав.

Лайана слушала, но не понимала ни слова.

Заметив, что молодая хозяйка по-прежнему пребывает в недоумении, Джойс продолжала:

— Сдержите свой гнев. Все замужние женщины копят в сердце гнев и горечь на мужа. Вот увидите, вам придется так часто их глотать, что постепенно они станут для вас образом жизни.

Лайана попробовала возразить, но Джойс оборвала ее:

— Идите готовьтесь к отъезду, иначе он вас оставит здесь.

Так до конца и не опомнившись, Лайана поспешила вниз. Придется делать все возможное, чтобы доказать этому человеку, что она может стать достойной женой, и если для этого требуется всячески подавлять ярость, так и будет. Она покажет ему, что способна стать самой преданной из жен.

Первой, кого встретил мрачный как туча лорд Роган, спустившись с лестницы, была леди Хелен.

— Дело сделано! — объявил он. — Никто не посмеет аннулировать этот брак. Если хотите что-то добавить к вещам, делайте это побыстрее, потому что через три часа мы уезжаем.

Он хотел пройти мимо, но Хелен загородила ему дорогу.

— Ты увезешь мою падчерицу с ее собственного свадебного пира?

Роган никак не мог взять в толк, из-за чего эти женщины так суетятся. Если им так нужна еда, пусть заберут с собой все, что приготовлено на кухне.

— Я не уморю голодом девчонку, — пообещал он, стараясь не отворачиваться от ненависти, пылающей в глазах Хелен. Он не привык к женской ненависти. По большей части они относились к нему, как та дурочка, которая стала его женой: обожали и боялись слово сказать против.

— Ты уморишь ее, в точности как твой отец уморил своих жен, лишив их тепла и любви, — выплюнула она и, понизив голос, добавила: — Как ты пытался уморить Жанну Говард.

Она хотела сказать что-то еще. Но при виде выражения глаз Рогана отступила и вздрогнула от страха.