Розмари Роджерс - Невеста на одну ночь

Или о том, что новоиспечённая супруга – всеми презираемая дочь Сайласа Добсона и брак с ней – пятно на безупречной репутации Эшкомбов?

Талия ощутила привычное горькое разочарование, взяла руку Габриэла в свою и умоляюще посмотрела ему в глаза:

– Подумайте сами, Габриэл, если все начнут обсуждать мой приезд, никому и в голову не придёт гадать, с какой целью вы прибыли. – Талия натянуто улыбнулась. – Ради этого можно и потерпеть.

Серебристые глаза вспыхнули непонятным раздражением. Будто в желании быть с мужем рядом есть что-то зазорное, в то время как бросать жену совершенно нормально.

– Желаете, чтобы великосветские хищники кинулись на вас, словно на лакомую дичь? – рявкнул Габриэл.

– Нет, конечно, но тут уж ничего не поделаешь.

– Отчего же? Оставайтесь здесь, и всё будет в порядке.

Сердце Талии будто сжали тисками. После всего, что они пережили вместе, Габриэл предпочитает, чтобы супруга и дальше оставалась в ссылке.

– Не могу же я прятаться вечно, – с трудом выговорила она – в горле стоял ком.

Будто не замечая огорчения жены, Габриэл погладил пальцами её растрёпанные кудри.

– Зачем же вечно? Поедете в Лондон на следующий сезон.

– До него ещё несколько месяцев ждать.

Поняв, что Талия уступать не желает, Габриэл нахмурился.

– Я думал, вам здесь хорошо, – почти укоризненно произнёс он.

– Да, но…

– И кстати, вам следует побывать и в других моих поместьях, – продолжил Габриэл, не дав ей возможность возразить. – Следует представить слугам и крестьянам новую графиню Эшкомбскую.

Наконец Талия отвернулась, признавая поражение.

– Габриэл, почему вы не хотите брать меня в Лондон? – едва слышно произнесла она.

Наступило неловкое молчание, наконец Габриэл смущённо прокашлялся.

– Я же сказал, что еду ненадолго, – произнёс он, гладя её шею, затем щеку. – Задерживаться не собираюсь, покончу с делами и сразу вернусь в Девоншир. Зачем же вам менять свои планы ради пары дней? Это неудобно.

Талия лишь опустила ресницы.

– Понимаю.

– Честное слово, так будет лучше. К тому же вам не придётся долго скучать…

– Разумеется.

Наконец почувствовав, что Талия отнеслась к его решению безо всякого энтузиазма и недовольна, что с её желаниями не считаются, Габриэл взял её за подбородок и заглянул супруге в глаза:

– Вы же не собираетесь дуться?

На самом деле Талия собиралась выбежать из комнаты и как следует выплакаться в одиночестве. Зря она надеялась, что теперь их с Габриэлом связывает если не любовь, то, во всяком случае, взаимное уважение. Сколь мучительно было осознать, что супруг до сих пор её стыдится!

Но в этот раз Талия решила сдержаться. Нет, есть идея получше.

Она больше не беззащитная девочка, позволяющая другим распоряжаться своей судьбой. Отныне она не прячется от трудностей, а встречает их лицом к лицу.

Пережитые во Франции злоключения кое-чему научили Талию – оказывается, она способна бороться и добиваться цели.

Этим Талия и займётся.

– Дорогая, – тихонько окликнул Габриэл, встревоженно всматриваясь в лицо жены.

Сморгнув непрошеные слёзы, Талия изобразила слабую улыбку. Завтра она подумает, как спасти свой брак.

Сегодня же…

Талия наклонилась и поцеловала Габриэла в губы.

– Нет, конечно.

– Вот и хорошо, – с явным облегчением выдохнул супруг, беря её лицо в ладони. – Не хочется тратить вечер перед отъездом на ссоры.

Талия слегка укусила его за нижнюю губу и с удовлетворением услышала страстный стон.

– Могу представить, как именно вы хотите провести вечер, – игриво произнесла Талия.

– Вы меня отлично изучили. – Габриэл впился в её губы требовательным поцелуем, глаза его затуманились от желания. – Но перед этим должен ответить услугой на услугу – я ведь обещал помочь вам принять ванну. Затем насладимся чудесным ужином в постели.

– А потом?

Габриэл озорно рассмеялся:

– Потом я весь ваш.

Лондон встречал Габриэла неприветливо. После недели моросящих дождей и слякоти сквозь серые тучи наконец проглянуло солнце, неся с собой удушающую жару. В воздухе не ощущалось ни дуновения, и, что ещё хуже, от портовых доков исходил нестерпимый смрад. В такую духоту приходилось держать окна закрытыми.

Неудивительно, что почти все члены высшего общества разъехались кто куда, мрачно подумал Габриэл, провожая Хьюго от конюшен к боковой двери дома, ведущей прямо в кабинет.

Если бы не обстоятельства, Габриэл ни за что не стал бы задерживаться на целую неделю. И дело было не только в неприятной погоде, но и в горячем желании вернуться к жене.

Войдя в продолговатую комнату, стены которой опоясывали ряды книжных полок, Габриэл направился прямиком к ореховому письменному столу, где ждал графин с бренди. Стоило подумать о Талии, и его охватывало навязчивое беспокойство. Едва закрыв глаза, Габриэл видел перед собой её прекрасное бледное лицо и чарующее тело, однако на этот раз его одолевала вовсе не страсть. Габриэлу не понравилось её настроение перед тем, как он покинул Кэррик-Парк, – казалось, будто что-то не так. Слава богу, теперь Габриэл наконец-то покончил с делами.

Наполнив два бокала бренди, Габриэл одним махом опрокинул янтарную жидкость и только потом протянул второй бокал другу.

Чёрт возьми, кто бы мог подумать, что целых два дня уйдёт на то, чтобы убедить короля и премьер-министра, что список видных английских аристократов – не подлог и не клевета? Ещё три дня понадобилось, чтобы собрать нескольких избранных руководителей министерства внутренних дел и предупредить, что в их рядах предатели. Причём те первым делом забеспокоились не о благе родины, а о том, какую выгоду можно извлечь из сложившейся ситуации.

У Хьюго настроение было не лучше, чем у Габриэла. С готовностью приняв из рук друга бокал, он начал прохаживаться по полированному паркету.

– Удивляюсь, как это Британские острова до сих пор не пошли ко дну под весом всех этих надутых фигляров, – пробормотал Хьюго, остановившись в эркере и глядя через окно на мощёную улицу.

Габриэл мрачно усмехнулся. Друг опустился на подоконник, его массивная фигура в тёмно-зелёном сюртуке и чёрных бриджах казалась слишком крупной для такой тесной комнаты.

Этот кабинет в своё время безраздельно принадлежал отцу Габриэла – никто посторонний не имел права войти сюда без спросу. И хотя сам Габриэл не интересовался ни древнеримскими монетами, ни вазами, выставленными за многочисленными стеклянными витринами, убрать всё это на чердак не хватало духу.

К тому же матушка до сих пор считала этот дом своим.

Плеснув себе ещё бренди, Габриэл присел на край стола.

– Разве можно так неуважительно отзываться о великих государственных мужах?