Роузи Томас - Кашемировая шаль

— Потому что я дал обещание и должен его выполнить. Ты же не хочешь, чтобы я его нарушил?

Этот разговор они начинали много раз, но никогда не приходили к согласию.

— Кто нас встретит в Англии? Как я узнаю нужных людей?

— Мой друг пообещал встретить вас. Ты не потеряла его фотографию? Сможешь узнать в порту?

Женщина достала фотографию пожилого мужчины в кожаных сапогах и бриджах. Шляпа лихо заломлена назад, во рту — трубка.

— Эдвард позаботится о вас, а через три недели я приеду к вам, и мы все вместе отправимся в Швейцарию. Тебе понравится там, обещаю. В последнее время я разбрасываюсь обещаниями направо и налево, тебе не кажется?

Наконец она улыбнулась:

— Ты очень хороший.

Он поцеловал ее в лоб.

— Как только корабль отплывет, тебе нечего будет бояться. Сможете надеть обычную одежду. Она больше не Арджун, а дочь друга, сирота, которую ты везешь к кузену в Лондон.

Женщина послушно кивнула.

— Не переживай. — Он снова поцеловал ее. Взял девочку на руки и усадил ее на верхнюю койку. — Смотри, теперь ты царь горы!

Прозвучал длинный гудок, провожающим пора было покинуть корабль. Люди столпились у трапа, обнимались и плакали, прощаясь с родными и близкими.

— Скоро увидимся, — прошептал мужчина и быстро сбежал по трапу.

Он стоял на причале. Матросы отвязали толстые швартовочные канаты, на пароходе дали три протяжных гудка. Вытянув шею, мужчина в последний раз посмотрел на женщину с маленьким ребенком на руках, стоящую у тонких перил палубы. Он махал им, пока не заболела рука, и смотрел, как в ответ трепещет на ветру белый платок. Когда пароход полностью скрылся из виду, он развернулся и стал уверенно пробираться через толпу носильщиков с багажными тележками к выходу из многолюдного порта. Впереди возвышалась над доками Бомбея гигантская арка, известная во всем мире как «Ворота в Индию». Мужчина торопился. Ему нужно было отправить письмо в Равалпинди, где его уже ждали американские коллеги и местные проводники-шерпы, которых он нанял в Дарджилинге. Они отправятся в долгий путь на север, к горам. Они припозднились. Зима буквально наступала им на пятки.

Ральф все еще лежал в госпитале, но врач сказал, что худшее уже позади. Кэролайн должна гордиться мужем — у него такая неуемная жажда жизни! Она опустила глаза и посмотрела на искусанную в кровь плоть у основания пальцев. Голос в голове все громче твердил ей, что она ничтожество и должна покончить со своим существованием. Раз и навсегда. Но у нее не хватало на это смелости. Мерзкая, подлая, лживая трусиха… Пока Ральф был в госпитале, она все время проводила в душном бунгало. Нерис уговаривала ее переехать в дом миссии, но Кэролайн не хотела общаться с людьми, даже с Нерис.

— Я просто устала, — шептала она. — Устала и переволновалась. Есть новости от Райнера?

— Нет. Мы должны верить ему и ждать. Он все делает правильно, — отвечала Нерис.

Девятого мая Германия подписала акт о безоговорочной капитуляции, в Европе отмечали День Победы [39]. Шринагар ликовал, хотя в Тихом океане продолжались военные действия. Во многих барах и ресторанах устраивали танцевальные вечера. Мистер Фаншейв также не остался в стороне. Он пригласил всех оставшихся в Шринагаре европейцев отпраздновать победу в саду резиденции.

— Пожалуйста, пойдем с нами. Со мной, Эваном и Иантом, — умоляла Нерис Кэролайн.

— Хорошо, — наконец согласилась та.

Благодаря невероятным усилиям Нерис Кэролайн накрутила волосы на бигуди, достала из гардероба шелковое бальное платье и даже отыскала в ящике туалетного столика тюбик с помадой. Ее когда-то принесла Миртл, утверждая, что этот оттенок идеально подходит Кэролайн. За час до вечеринки она вышла на веранду. Воздух казался ей тяжелым и липким, она чувствовала, что задыхается, словно погрузилась в воду. Сев в кресло, она откинула голову на подушку и начала обмахиваться журналом. Скрип открывающейся калитки вывел ее из оцепенения. Перед ней возник мужчина. Он протянул конверт и тихо сказал:

— Мадам, это вам.

Преодолев слабость, она встала и подошла к посыльному, взяла конверт. У нее не было с собой денег, поэтому она попросила его подождать, но мужчина торопливо вышел за ворота. Его тень промелькнула за живой изгородью. Кэролайн посмотрела на конверт, и ледяная рука сжала ее сердце. Письмо было от Рави. Дрожащими руками она вскрыла конверт. Рави писал, что ребенок мертв. Швейцарец тоже. Его машину нашли на дне ущелья. Тел не нашли, но и без этого можно понять, что произошло. Разумеется, это был несчастный случай. Рави хотел сообщить ей об этом первым, до того как новость облетит округу. Он выразил сочувствие и пожелал ей счастья.

Кэролайн уронила письмо. Она молча вернулась в комнату, обвела взглядом знакомую обстановку. Выцветшие обложки книг по военной истории, их свадебные фотографии. В ванной она нашла старую бритву Ральфа, осторожно раскрыла ее и бессмысленно уставилась на потускневшее лезвие. Возле ручки осталась полоска засохшей мыльной пены, к которой прилипло несколько темных волосков. Кэролайн затошнило, но она справилась с дурнотой. Провела бритвой сначала по одному запястью, потом по другому.

Спустя час сад резиденции озарила праздничная иллюминация. Оркестр играл джазовые мелодии, гости разбились на пары и начали танцевать. Вскоре грандиозный фейерверк разорвал черноту ночи. Алые искры каскадом сыпались вниз под радостные возгласы. Нерис подошла к Эвану и встревоженно прошептала:

— Она обещала прийти. Я хочу сходить в бунгало, может, что-то случилось.

Эван ненавидел вечеринки, он с радостью предложил ей свою компанию:

— Я пойду с тобой.

Нигде в окнах не горел свет — все обитатели военного городка были в резиденции. Прислуга, особенно подростки, воспользовавшись такой редкой возможностью побездельничать, сидели на крыльце одного из бунгало, курили и сплетничали. Нерис и Эван прошли мимо домов, в теплом воздухе витал аромат ночной фиалки. До бунгало Боуэнов оставалось несколько ярдов, когда они услышали приглушенный крик. Входная дверь была заперта, но Эван с силой надавил на нее плечом, и она поддалась. В ванной все было в крови — раковина, полотенца, даже пол и стены. Руки Кэролайн покрывали потеки запекшейся крови. Она прижимала их к голове. Светлые волосы спутались и слиплись. Она лежала в углу и кричала.

Эван побелел как полотно.

— Быстрее! Позови кого-нибудь на помощь! — бросила ему Нерис.

Она опустилась на колени, прямо в лужу крови, и попыталась отнять руки Кэролайн от головы. Бритва, которую та сжимала в кулаке, со звоном упала на пол.

— Спасибо, что пришли проводить нас, — сухо поблагодарил Ральф Боуэн.

Миртл и Нерис шли вдоль длинного причала вместе с остальными пассажирами, провожающими, носильщиками и кули — все они торопились попасть на пароход «Евфимия». По трапу поднимался отряд солдат, на носу играл военный оркестр. Дамы в светлых платьях и шляпках выходили из машин, свистел полицейский, водители нажимали на клаксоны, кричали и бранились грузчики. Звуки сливались в непрерывающийся гул, и все это происходило под безжалостно палящим солнцем. Кэролайн с трудом подняла голову и посмотрела вверх. Каюта Боуэнов находилась на верхней палубе, в ней был один иллюминатор, из которого можно было увидеть только спасательную шлюпку. В тесной каюте не нашлось места даже для огромного букета, который МакМинны отправили заранее.