София Каспари - Лагуна фламинго

Многое в этом чуждом мире оставалось для Марлены загадкой. Например, гаучо отказывались скакать на кобылах, это считалось унизительным. Кроме того, женщинам ни при каких обстоятельствах не разрешалось ездить на лучших скакунах: существовало убеждение, что слабость женщины передастся животному и покалечит его.

— Говорят даже, что от этого конь может облысеть и стать совсем негодным. — Аполлония рассмеялась, увидев, что Марлена едва сдерживает возмущение.

Справившись с негодованием, девушка продолжила свои записи. Страницы в ее записной книжке одна за другой покрывались текстом.

А потом настал день, когда в Ла-Дульче приехал Джон.

Глава 6

Марлена, Эстелла, Бланка и Пако как раз вернулись с прогулки. Эстелла первой заметила Джона.

— Марлена…

— Что? — Девушка услышала волнение в голосе подруги, но сейчас была увлечена рассказом Бланки о Патагонии.

Патагония! По этой стране ездила Флоренс Дикси! Страна искушений и надежд, грубая, дикая. А за ней — Tierra del Fuego , Огненная Земля, край мира.

— Марлена! — уже настойчивее позвала Эстелла. — Он здесь!

— Кто?

— Джон! Марлена, Джон здесь!

— Что?! — Девушка оглянулась и замерла на месте.

«Джон. Это и правда Джон».

Джон Хофер о чем-то беседовал с Эдуардом, сидя на террасе. Заметив Марлену, он встал и направился к компании друзей. Что-то в его внешнем виде озадачило Марлену, но девушка не поняла, что именно.

— Что с его рукой? — прошептала Эстелла в тот самый момент, когда Марлена все поняла.

Она ничего не успела ответить — Джон уже подошел к ним.

Сбросив оцепенение, Марлена спрыгнула с лошади.

— Марлена! — Джон улыбнулся.

Он хорошо выглядел, гораздо лучше, чем прежде: уже не казался таким худым, волосы отросли и теперь почти касались плеч. Его костюм показался Марлене знакомым. Правый рукав был заправлен в карман.

— Джон!

Он на мгновение отвел глаза, кивнул остальным, смерил Эстеллу долгим взглядом, а потом вновь повернулся к Марлене.

— Как ты?

— Хорошо.

— А дети?

— Тоже хорошо.

— Эдуард сказал мне, что у нас родился сын.

— Да, я назвала его Хоакин.

— Пройдемся? — Джон мотнул головой в сторону сада.

Марлена беспомощно посмотрела на Эстеллу, затем пошла за Джоном — тот уже побрел вперед, не дожидаясь ее ответа.

Вначале они не знали, что сказать друг другу. Обсудили случившееся за прошлый год. Джон расспросил Марлену о детях. Наконец Марлена решилась спросить, что случилось с его рукой.

— Ничего. — Джон помолчал. — Произошел несчастный случай.

Впервые Марлене стало страшно. Ему ампутировали руку, значит, его жизни угрожала опасность. Или нет?

— Несчастный случай?

— Я не хочу об этом говорить, Марлена. Мне… пришлось нелегко. Но твои родители помогли мне.

Марлена решила промолчать и не расспрашивать его о случившемся.

«Я рада, что он вернулся, — подумала она. — Не ожидала, что меня это обрадует. Ну надо же!»

Но все оказалось не так просто. С приездом Джона возобновились былые ссоры. Джон позволял себе едкие замечания по поводу богачей, намекая на Эдуарда. Жаловался на глупость и косность местного населения, обижая Аполлонию и Паулино. В Буэнос-Айресе, говорил он, рабочее движение сформировалось еще в начале семидесятых, но достучаться до сердец крестьян рабочим не удалось.

— Что же тут удивительного? — вот уже в который раз вмешалась Марлена, раздраженно качая головой. Они с Джоном сидели на веранде. — Ты и твои друзья… Вы считаете простой рабочий люд толпой суеверных дураков, покорных судьбе и потому не заслуживающих вашей помощи.

— Но они и правда суеверные дураки, дорогая моя Марлена. Или ты можешь доказать мне обратное? Я вижу, что каждый день ты ведешь с ними долгие разговоры. Должно быть, это очень утомительно.

Встав, Марлена ушла и вскоре вернулась вместе с высоким худощавым мужчиной с обветрившейся кожей.

— Это Паулино, — сказала она.

«Ох, — подумал Джон. — Какой-то умный работяга, который должен доказать мне мою неправоту. Но ему меня не переубедить». Он вздохнул.

— Присаживайтесь, Паулино. — Джону не хотелось и дальше ссориться с Марленой. — Выпьете чего-нибудь?

Несколько дней спустя Джон, наблюдая за жизнью в Ла-Дульче, заметил, что все больше забывает о событиях в Буэнос-Айресе. Паулино словно открыл ему глаза. Разговаривать с мужем Аполлонии оказалось очень интересно. Джон попытался вспомнить своих друзей, в основном исповедовавших анархизм. То были иммигранты из Италии и Испании, тосковавшие по золотому веку, когда человек был един с природой. А его товарищи-социалисты? Марлена была права. Их тоже не заботила судьба крестьян. Иногда они высказывались в защиту угнетенного местного населения, работавшего на плантациях сахарного тростника в Тукумане и выращивавшего мате в провинции Мисьонес, но в целом социалисты относились к крестьянам с презрением. Разве это было справедливо?

— Тут ты можешь чего-то добиться, — сказала Марлена после его разговора с Паулино. — Мужчинам и женщинам хорошо живется в Ла-Дульче, но посмотри, что творится в соседних имениях. Людям приходится работать дни напролет. Они спят в сараях, кишащих насекомыми, с трудом зарабатывают себе на хлеб. Если они болеют, то не могут обратиться к врачу, а еще им приходится мириться с ростовщическими ценами на все необходимое, поскольку в округе только один магазин.

Иногда Джон думал о том, почему так трудно организовать этих людей.

Он повернулся к Паулино — тот по просьбе Джона заглянул на чашку чая, чтобы рассказать о жизни простых работников имения.

— Почему вы не сплотитесь в борьбе?

— Ох, у нас каждый себе на уме, нам не до совместных действий, — ухмыльнулся усач.

— Так было всегда?

Паулино задумался.

— В последнее время многое изменилось. Когда-то наши отцы и деды были свободны, как ветер, и могли перемещаться по этим землям, как им вздумается. И никто им ничего не говорил. Теперь же везде появились заграждения. Все кому-то принадлежит. — Паулино покачал головой. — Какое-то время нельзя было путешествовать без подорожных. Если кого-то задерживали без документов, его могли отправить в тюрьму или на войну. Когда я был молодым, многие мои друзья предпочитали уходить в земли индейцев, лишь бы не идти в армию. Попадешь на военную службу — и кто знает, что тебя ожидает.

— Но потом подорожные для поездок внутри страны отменили, верно? — спросила Марлена, присоединяясь к ним.

— Да. — Паулино покачал головой. — Но это только развязало чиновникам руки. Вы представляете себе, сколько власти у судей? Они устраивают выборы, обеспечивая победу своему кандидату, и при этом не гнушаются подкупа, обмана и применения силы. Того, кто отказывается голосовать за их кандидата, могут арестовать или просто заставить голосовать. Я с таким не раз сталкивался. Итак, избирают только ставленников судей. Madre de Dios , тут многое должно измениться.