Ольга Крючкова - Яблоко Купидона (сборник)

Через миг влюбленный гусар взбирался по лестнице в комнату своей возлюбленной.

Глаша рассказывала Наталье Дмитриевне о своих отношениях кузнецом, стараясь опускать излишне интимные места. Но молодая барышня беспрестанно настаивала, чтобы горничная не скромничала, а поведала все как на духу.

Глаша устала, ее глаза слипались, а тут еще и Наталью Дмитриевну пришлось развлекать. Она в очередной раз потянулась, зевнула, ее взгляд упал на окно. Из-за тонкой прозрачной занавески на нее смотрело страшное лицо.

Глаша оторопела от ужаса, единственное, что она могла сделать – перекреститься.

– Наталья Дмитр…. – невольно, заикаясь, начала горничная. – За окном кто-то есть. Не ровен час – леший. Надо звать Пантелемона.

Наташа вскочила с кровати.

– Не болтай вздор!

Она заглянула в окно и… увидела Константина.

– Боже мой! Глаша! Это он! Помоги отворить раму.

Глаша возразила:

– Беда будет, Наталья Дмитриевна! Чует мое сердце!

– Будет, если мы быстро не пустим его внутрь…

Черед минуту Константин был уже в спальне.

– Наташа, любовь моя, – начал он робко, поглядывая на Глашу.

– Поди вон! Стереги за дверью, если кто появится, дашь знать, – приказала молодая барыня своей горничной.

– Душа моя! – Константин кинулся к Наташе. – Я схожу с ума от стыда и желания…

Наташа обняла своего рыцаря.

– Да, вы оставили меня и папеньку в очень деликатном положении. Теперь я сижу взаперти. Как вам удалось проникнуть сюда? Ведь усадьба охраняется?

– Для влюбленного гусара нет ничего невозможного! Я пришел сказать, что мне искренне жаль, что все так получилось. И я не хочу, чтобы вы выходили за старика.

– Поверьте, а уж как я не хочу…

Константин ощутил запах и дыхание девушки, она прильнула к нему, и – о, искушение! – страстно поцеловал.

Едва, отдышавшись после поцелуя, Наташа прошептала:

– Я хочу вас… Может, после этого папенька смягчиться… Ему просто некуда будет деваться…

Гусар ощутил прилив желания, и обняв Наташу, увлек ее на ложе…

Пантелемон, как обычно, приняв на грудь очередную рюмку водки и, закусив ее луком и огурчиком, вышел из своей каморки на свежий воздух. Хозяин обязал его делать ночью обход и проверять посты. Правда, охранники, роль которые исполняли селяне, были, прямо скажем, никудышнее – почти все заснули.

Кучер не стал будить их, уж коли кто покажется подозрительный – он и сам справится. Итак, совершая обход вокруг барского дома, изрядно выпивший Пантелемон, наткнулся на лестницу.

– Ах, лихоманка тя побери… Кровельщики, сукины дети…

Он подхватил ее, отнес к сараю и продолжил обход. Неожиданно до его слуха донеслись обрывки фраз, явно доносившиеся из открытого окна на втором этаже. Кучер притаился: в скудных отблесках свечи, явно просматривались две фигуры…

– А, Наталья Дмитриевна с Глашкой…

Неожиданно эти две фигуры обнялись… Кучер обомлел: изловить мерзавца и получить вознаграждение от барина было настолько велико, что он начал действовать опрометчиво и необдуманно.

Пантелемон опрометью бросился в комнату Марии Ивановны.

Барыня, почитав на ночь книгу, задула свечу и, перекрестившись, попыталась заснуть. Но сон не шел, на душе было тревожно. Ее беспокоил Дмитрий Федорович: опухоль на лице спадала медленно, голова еще кружилось, да и сердце стало побаливать от эмоциональных переживаний, выпавших на его долю в последние дни.

Только Мария Ивановна задремала, как сквозь сон почувствовала, будто дверь ее спальни открылась, и кто-то вошел. Она открыла глаза: над ней склонилось взлохмаченное чудовище, отблеск дьявольского огня озарял его клыки….и почему-то пахло перегаром.

Чудовище заговорило пропитым голосом Пантелемона:

– Барыня!

Мария Ивановна не на шутку испугалась, решив, что кучер и вовсе допился до чертей и пришел лишать ее жизни.

Кучер нагнулся еще ниже, дабы хозяйка услышала его.

– Барыня!

Мария Ивановна ощутила, что ноги и руки у нее похолодели, волосы на голове зашевелились.

– Что тебе, окаянный? – спросила она шепотом. – Убивать меня пришел?

Кучер отпрянул.

– Матушка-барыня, чаго с вами? Это я – Пантелемон, кучер ваш… Али не признали спросонья? Зачем мне убивать вас?

Мария Ивановна пришла в себя: перегар, исходивший от Пантелемона, подействовал на нее не хуже нашатыря.

– А, почему тогда ты здесь?

– Беда, чую я… В доме чужой и, кажись, у барышни в комнате…

Барыня вскочила как ужаленная.

– Что ж ты молчишь, болван! Буди барина! – но, немного подумав, добавила: – Нет, пусть спит, а то опять с сердцем плохо будет. Сами разберемся, главное – не спугнуть!

– Не сумневайтесь, барыня, не спугнем!

Глаша немного постояла под дверью спальни Натальи Дмитриевны и, поразмыслив, решила удалиться в помещение для прислуги – от греха подальше, уж коли поймают гусара, то она – не причем. Да и, вообще, уж больно ей спать хотелось, а тут еще амурные дела…

Пантелемон и Мария Ивановна подкрались к спальне Наташи. Барыня прислушалась, до нее донеслись приглушенные голоса.

Она кивнула кучеру, что, мол, пора: открывай дверь и хватай негодяя.

Наташа пребывала в объятиях Константина. Он целовал ее в щею, грудь… Его руки скользнули под тонкую ночную сорочку…

Наташа не сопротивлялась – она желала этого, в душе надеясь, что все со временем сладиться, как в модных романах. Папенька, узнав о случившимся, покричит, потопает ногами, да и смягчиться. А что поделать, коли она потеряет невинность? И прощай старый граф, пусть себе вдову ищет.

Неожиданно дверь со скрипом распахнулась. Наташа даже закричать не успела, как Пантелемон стащил с нее Константина и начал скручивать ему руки.

Маменька и вовсе разъярилась:

– Матерь Божья, заступница! Это что же? Какой скандал!

Наташа, без пеньюара, в прозрачной сорочке, причем задранной выше колен, взирала то на маменьку, то на кучера, пытавшегося скрутить ее возлюбленного.

Константин отбивался от натиска кучера как мог, но силы были не равны: перевес был явно на стороне тяжеловесного Пантелемона. Да и потом он так мечтал получить обещанное вознаграждение за поимку «негодяя».

Наташа ринулась на подмогу Константину, она пыталась схватить кучера сзади, повиснув на спине, словно холщевый мешок.

– Уйдите, Христа ради! – вопил кучер, пытаясь скинуть с себя Наташу.

В этот миг Константин изловчился и бросился к окну. Мария Ивановна, понимая, что ситуация вышла из-под контроля, кинулась из комнаты прочь, устроив полнейший переполох в доме.

Константин чувствовал, что силы его слабеют, Пантелемон налегал все сильнее. Наташа услышала топот бегущей прислуги и крики папеньки. И поняла: все погибло – ее отправят замуж или сразу в монастырь, а Константина сошлют на Кавказ или в Сибирь на рудники, как вора и преступника.