Ольга Крючкова - Яблоко Купидона (сборник)

Супруги Погремцовы достигли имения графа Астафьева. Дмитрий Федорович волновался, переживая, как «жених» отнесется к отсутствию «невесты».

Павел Юрьевич встретил своих будущих родственников с распростертыми объятиями:

– Как я рад вас видеть! Доброго здравия вам, Дмитрий Федорович, и вам, Мария Ивановна!

Друзья расцеловались по русскому обычаю, и граф приложился к ручке своей будущей тещи.

– А где же Наталья Дмитриевна? – хозяин округлил глаза.

– Ах, ваше сиятельство, Павел Юрьевич, вы же знаете, эти взрослые дочери, с ними сплошные проблемы: то мигрени, то женские недомогания, – Погремцов многозначительно покашлял.

– Да…да, я понимаю. Жаль, конечно, что о помолвке придется объявить в отсутствии виновницы сего события, но ничего сошлемся на ее недомогание. Думаю, гости поймут…

В просторном зале, мебелированном по последней моде, собралось множество гостей, каждый из которых жаждал вручить подарок графу. Не отстали и от них Погремцовы.

Дмитрий Федорович, памятуя о славном прошлом графа, преподнес ему охотничье ружье тульского производства, украшенное дивной инкрустаций.

Хозяин остался доволен подарком старинного друга:

– Будем с вами, Дмитрий Федорович, охотиться в моих угодьях. И это ружье я непременно буду брать с собой…

После поздравлений и подарков, гости сели за изысканно сервированный стол, ломившийся от всевозможных яств, были среди них и французские устрицы.

Хлебосольный гостеприимный хозяин потчевал гостей, расхваливая новое, непривычное для русского желудка, кушанье.

– Господа, отведайте сие блюдо. Оно прекрасно, не иначе, как – дар Афродиты. Помните ли вы, Дмитрий Федорович, как мы откушали его впервые во Франции почти двадцать лет назад?

– Конечно! – гость кивнул, но, честно говоря, вкушать дары Афродиты ему вовсе не хотелось, в то время как на него аппетитно смотрел запеченный в меде лосось и грибочки.

Но, увы, как говориться: се ля ви! – ведь хозяина не обидишь.

Дмитрий Федорович понимал, что его старинный друг специально закал сей морской продукт, дабы напомнить ему о минувших днях молодости. Гости не однозначно прореагировали на устриц: кто-то решил попробовать, а кто-то – не искушать желудок непривычной едой. И как окажется в дальнейшем, последние поступили весьма благоразумно.

Дмитрий Федорович подцепил устрицу специальными щипчиками и положил себе в тарелку. Мария Ивановна тотчас шепнула супругу:

– Не вздумайте и мне положить. Я эту гадость есть не буду…

– Но… – попытался возразить супруг.

– Никаких «но», – прошипела Мария Ивановна, накладывая в тарелку салат. – Кстати, почему эти «улитки» граф называет дарами Афродиты?

– Вы право же! – негодовал будущий тесть. – Это не улитки! А дар Афродиты, оттого, что сия особа вышла из морской пены. Это такое эпическое сравнение. Просто граф человек начитанный и в молодости интересовался мифологией…

– А-а-а, – протянула Мария Ивановна, удовлетворившись ответом супруга.

Мария Ивановна старалась не смотреть на мужа, когда он щипчиками расправлялся с «дарами Афродиты» и затем поглощал их. У госпожи Погремцовой к горлу подступила тошнота, и она отпила столового вина из бокала.

Когда же гости немного насытились, хозяин произнес речь, в которой благодарил всех собравшихся и объявил, что намерен жениться на Наталье Дмитриевне Погремцовой. Тотчас взоры устремились на супругов Погремцовых. Дмитрий Федорович почувствовал, как многие из гостей, смотрят на него совсем по иному, нежели ранее. «Еще бы, ведь – я будущий тесть самого графа Астафьева!» – гордо подумал он.

После ужина гости направились в бальный зал. Он был украшен гирляндами из искусственных цветов, вдоль стен стояли небольшие столики с прохладительными напитками.

На оркестровом балконе, уже собрались музыканты, готовые в любой момент грянуть мазурку или польку.

Наконец заиграла музыка, бал открывался вальсом и хозяин дома, граф Астафьев, пригласил Марию Ивановну оказать ему честь открыть бал.

Госпожа Погремцова засмущалась, но была польщена вниманием будущего «зятя». Тот же в свою очередь проявил себя искусным танцором, ловко вальсируя с гостьей. Остальные приглашенные присоединились к ним – бал начался.

Пока Мария Ивановна наслаждалась мелодичными звуками вальса и приятным обществом, ее супруг, господин Погремцов почувствовал себя несколько дурно. Он подошел к столикам, где стояли прохладительные напитки и налил себе минеральной воды, выпил ее, отчего ему стало несколько лучше.

Дмитрий Федорович даже любезно раскланялся с предводителем дворянства, улыбнулся его очаровательной необъятной супруге, пока вновь не почувствовал себя дурно: голова закружилась, к горлу подступила тошнота, в животе неприлично забурчало.

Господин Погремцов мужественно дождался, пока Мария Ивановна не насладиться обществом хозяина, и когда та вернулась, сообщил ей ужасную новость:

– Душа моя, я что-то неважно себя чувствую… Да и о Наташеньке беспокоюсь… Может, откланяемся и домой? – робко спросил он у жены.

– Наташа – под присмотром, не волнуйся. А с вами то, что стряслось?

– Ох, чует мое сердце, не надо было есть устриц. Дурно мне…

– Говорила вам: все эти улитки – не для желудка русского человека. Да и все у вас – никак у людей. Вон сколько гостей откушали сие блюдо и ничего, а вам одному дурно… Ох, наказал меня Господь! – причитала Мария Ивановна.

– Ну, сколько говорить вам! Устрицы – не улитки, а моллюски…

– Ах, все равно. Какая теперь разница, если они у тебя в животе не улягутся. Что улитки, что моллюски – все едино, сплошная отрава.

От Астафьево-Хлынское до Погремцовки было не более часа езды. Но супруги Погремцовы вот уже второй час пребывали в пути. Дело в том, что как только их дрожки покинула имение графа, с Дмитрием Федоровичем случился казус, благо, что дорога шла лесом, и в укромных местах недостатка не было.

И вот опять…

– Пантелемон! – взмолился Дмитрий Федорович, держась за живот. – Останови…

– Что опять?! – возмутилась Мария Ивановна. – Пятый раз подряд! Чего у вас там, нескончаемые запасы?

– Ох, Мария Ивановна, не сердитесь на меня… Пантелемон, остановись у рощицы, не могу я более.

– Эх, барин, и чаго вы всякую дрянь ели? – высказался кучер.

– Не твое дело! А сам-то забыл, как двадцать лет назад со мной устрицами объедался во Франции? – напомнил Погремцов своему кучеру, а в бытность войны 1812 году – денщику.

– Так то ж во Франции. Чаго там жрать-то: ни борща те, ни водки, ни огурчиков соленых, ни репы пареной… Одна муть заграничная: улитки энти, салаты… Тьфу! Искромсают овощи, что ложкой подцепить нельзя! Одна порча продукта…