Симона Вилар - Паладин

Молодая женщина опустилась на стул подле ложа Ричарда и напряженно слушала его рассказ о том, как во время обсуждения вопроса, касающегося обмена и выкупа пленников, епископ Солсбери от имени своего короля начал обговаривать сумму, какую следовало заплатить за родственника Ричарда Английского лорда Обри де Ринеля. Ответ его поразил: оказалось, что, попав в плен, Обри, пребывавший в страхе и смятении, в первый же день согласился отказаться от веры в Христа и принять мусульманство. В соответствии с обрядом посвящения Обри был обрезан, и теперь нет никакого смысла его выкупать, так как освобождению и выкупу подлежали только христиане. Более того, озабоченный тем обстоятельством, что родственник Плантагенетов предал христианскую веру, епископ упросил аль-Адиля позаботиться, чтобы имя этого человека нигде и никогда не упоминалось. И Малик пошел навстречу. А через несколько дней даже успокоил Солсбери, сообщив, что сэр Обри успел настолько обозлить своего нового господина непомерным чванством и жадностью, что, невзирая на то, что именно де Ринель указал сарацинам при осаде Яффы, в каком месте наименее прочно укреплена стена, это не повлияло на решение эмира сделать новоиспеченного мусульманина евнухом. Ныне его отправили в Египет, где он будет присматривать за гаремом некоего вельможи…

— Вы понимаете, кузина, что после всего этого Обри больше не сможет считаться вашим мужем, — подытожил король, глядя на пораженную его сообщением женщину. — Дабы подобная черная овца более не считалась моей родней, я в послании к Папе Целестину опишу создавшееся положение и попрошу разорвать ваши брачные узы. И почему-то мне кажется, что вы не будете сильно сокрушаться по этому поводу. — И Ричард лукаво подмигнул Джоанне. — Ну а теперь, кузина, идите и поцелуйте меня. Ибо я позаботился не только о чести наших семейств, но отчасти и о вашем дальнейшем счастье.

Он получил не один поцелуй, а сразу несколько. Король даже смутился от такого пылкого проявления благодарности и, чтобы успокоить родственницу, строгим тоном повелел ей пойти позвать к нему епископа Солсбери. И когда тот явился в покои короля, он увидел, что Ричард безмятежно улыбается.

— Милорд епископ, — обратился к нему король, — давайте побьемся об заклад, что я угадаю, куда сейчас вприпрыжку побежала леди Джоанна. Наверняка к башне, где расположился Амори де Лузиньян, у которого ныне служит рыцарь Мартин Хоконсон.

Епископ был несколько обескуражен, что Ричард сейчас думает о чем-то, кроме переговоров, касающихся окончания этой долгой войны с Саладином. Однако то, что король наконец-то повеселел, ему понравилось. Ведь они все так жаждали этого перемирия!

Джоанна же и впрямь стремглав вбежала в покои графа Яффы, но взяла себя в руки и осталась на террасе над морем, ожидая, когда наконец ее Мартин освободится от службы. Ее Мартин! Только ее! Она хмелела от этой мысли. Вдыхая всей грудью морской бриз, она смотрела на розовый закат и ощущала себя свободной, как никогда в жизни. Пожалуй, ей стоило немного пожалеть Обри, которого она когда-то любила, но прошедшая любовь, если она и впрямь в прошлом, редко вызывает сожаление. Зато теперь Джоанна могла надеяться, могла мечтать, могла строить планы.

Такой сияющей и возбужденной и нашел ее Мартин. Джоанна птицей кинулась ему на грудь, даже не заботясь, что их могут заметить посторонние. И когда она, захлебываясь счастливыми слезами, поведала ему обо всем, то радость, какую они испытали, просто не имела границ. Их сердца словно рвались наружу, влюбленные обнимались, чувствуя, как бурлит в них жизнь, вскипая волнами счастья, в какое они совсем недавно не смели верить. И хотя еще не было окончательного решения, все же они смели надеяться, что их любовь, столько преодолевшая и вынесшая, поможет им соединиться навсегда. С Божьей помощью и при покровительстве короля Ричарда Английского.

Король же твердо решил исполнить то, о чем мечтали все христиане, — дать им возможность молиться в местах, где бывал Спаситель. Ричард понимал, что не стоит продолжать войну с неверными, чтобы добиться возможности совершать паломничество, — это та цель, ради которой Ричард и приехал в Святую землю. Бесспорно, без силы христианского оружия подобный договор был бы нереален, но теперь… как там сказала Джоанна — надо бороться не против кого-то, а за что-то.

Ричард написал Саладину, поставив одним из условий перемирия возможность для его единоверцев посещать Храм Гроба Господнего и иные христианские святыни. Король обещал, что христиане во время паломничества не посмеют обнажить меч против верующих в Аллаха, и Саладин после некоторого раздумья согласился. Так что не прошло и месяца после подписания перемирия, как множество крестоносцев, сняв доспехи и оставив оружие, направились к Святому Граду.

Мартин и Джоанна были в их числе, и англичанка наконец-то смогла исполнить свою мечту — помолиться у Гроба Господнего. По возвращении же ее ждало известие, что Папа позволяет ей, женщине, чей муж отринул веру Христа, считать себя свободной и вступать в новый брак с достойным человеком.

Однако оставалось еще немало условностей для того, чтобы Мартин и Джоанна могли соединиться навсегда. Ведь Мартин, даже состоя на службе у Амори де Лузиньяна, оставался безземельным рыцарем, по сути наемником за плату, а это не то положение, при каком он мог позволить себе просить руки родственницы самого прославленного короля. Да и сама Джоанна, хотя и считалась богатой невестой, не смела надеяться, что ее родня, некогда принявшая в семью по ее воле одного бедного рыцаря, вновь захочет пойти навстречу и поддержит ее в выборе нового мужа, ничего не зная о ее избраннике.

Но, вероятно, Провидение уже было милостиво к влюбленным. И вскоре граф Яффы Амори, несмотря на его расположение к рыцарю Мартину, неожиданно попросил его оставить службу у него и переехать на Кипр, где новый правитель Гвидо де Лузиньян отчаянно нуждался в верных и знающих боевое дело рыцарях. Амори даже написал для Мартина рекомендательное письмо брату, чтобы тот принял его протеже как полагается и дал ему соответствующее положение. Самому же Мартину коннетабль сказал:

— Мой брат Гвидо — хороший сеньор для своих подданных, однако он совершенно не сведущ в военном деле, и я бы желал, чтобы вы всячески поддерживали его на Кипре. Зная ваши дарования, я могу гарантировать вам скорейшее возвышение и, соответственно, богатство, какие я вряд ли смогу обеспечить вам в Леванте. Если взять в расчет, на какой знатной женщине вы собираетесь жениться, то Гвидо окажет вам содействие и будет польщен, что в его свите представлен супруг дамы, родственной к царственному дому Плантагенетов.