Джейн Остен - Разум и чувства

– Марианна не может устоять перед инструментом, если он настроен, вы знаете мадам, – сказала Элинор, стараясь сгладить ситуацию, – так как это лучший инструмент, который я когда-либо слышала! И я, к сожалению, тоже не очень хорошо играю в карты.

Оставшиеся пять дам сдали карты.

– Позвольте мне, – продолжала Элинор, – не мешать вам, я лучше помогу чем-то мисс Стил: сверну полоски бумаги или еще какие-то необходимые детали для корзинки. Я думаю, Люси надо помочь, чтобы закончить сегодня вечером работу.

– Конечно-конечно! Я была бы очень вам признательна за такую помощь, – воскликнула Люси, – так как там еще много работы, и мне бы не хотелось разочаровать бедную Анну-Марию!

– О да! Это было бы ужасно, – сказала Леди Миддлтон, повернувшись к Элинор, – но если вы так увлечены работой, то все же не будете ли вы так любезны, выйти из игры, пока не началась другая партия, или вы не воспользуетесь вашим шансом сейчас?

Элинор предпочла с радостью первый вариант, и сделала приятное Леди Миддлтон. Люси пододвинула ей стул, и две желающие поговорить друг с другом молодые женщины, наконец, нашли идеальное место. Инструмент, за которым сидела Марианна заглушал их голоса, и Люси была рада поговорить с Элинор так, чтоб никто за карточным столом или кто-либо другой поблизости не мог услышать их беседу.

Голосом, полным теплоты и внимания, Элинор обратилась к Люси.

– Я покорена вашей откровенностью и прошу простить меня за настойчивость, но я бы хотела еще раз вернуться к нашему прошлому разговору. И я думаю, что не стоит мне извиняться за то, что начала этот разговор сама.

– Спасибо вам, – сказала Люси, тихонько всхлипывая, что сломали лед. Вы просто сняли камень с моего сердца, так как я боялась, что обидела вас своей откровенностью в понедельник.

– Обидеть меня! Как вы такое могли подумать? Верьте мне, – сказала Элинор очень искренне, – Ваше предположение как никогда далеко от истины. Вы не доверяете мне?

– Да, немного, – ответила Люси, многозначительно подняв на Элинор свои маленькие юркие глазки, – потому что в прошлый раз мне почудилась какая-то холодность и неприязнь в вашем отношении ко мне. Я чувствовала, что вы сердитесь на меня, и корила себя за то, что позволила себе такую вольность и потревожила вас своими проблемами. Но я очень рада обнаружить, что это были только мои собственные заблуждения, и что вы в действительности не обвиняете меня. Если б вы только знали, с каким облегчением вздохнула после нашего разговора и ваших дружеских слов. Ваша доброта да поможет вам в жизни, я надеюсь!

– Разумеется, что когда поговоришь по душам, сразу становится легче. Вы никогда не пожалеете, что рассказали мне обо всем, можете быть уверены. Вы, действительно, оказались в непростой ситуации, и вашу любовь ждут серьезные испытания. Прежде всего, вам необходимо добиться благословения на брак от вашей будущей свекрови – миссис Феррарс, которая имеет огромное влияние на сына.

– Да, у него своих только две тысячи фунтов! И было бы безумием жениться при таких доходах. Что же касается меня, то я готова отвергнуть любое другое предложение руки и сердца даже от более состоятельного жениха. Я привыкла жить экономно и могла бы стойко преодолевать бедность ради него. Но я очень люблю Эдварда и не могу лишить его средств к существованию, которые обязательно даст ему мать, если одобрит выбор невесты. Наверное, ему придется ждать много лет. Любого другого человека в мире – эта проволочка заставила бы поволноваться, но только не Эдварда, он так верен и ничто не разлучит нас!

– Такое признание дорогого стоит! И Эдвард без сомнения уважает вас. Но что если его пылкая страсть за четыре года переросла в другое чувство? Тогда ваше положение будет действительно плачевным.

Люси подняла на нее глаза, но Элинор уже была готова к любой реакции, которую могли вызвать ее тщательно продуманные слова.

– Любовь Эдварда ко мне, – сказала Люси, – подверглась серьезным испытаниям во время нашей долгой, мучительно долгой разлуки, которая длилась четыре года и она выдержала его так достойно, что теперь я уже не сомневаюсь в наших взаимных чувствах. Эдвард не дал мне ни одного повода усомниться в нем и уже тем более ревновать.

Элинор, слушая Люси, не знала, то ли посочувствовать ей, то ли улыбнуться. А Люси продолжала:

– На самом деле, я довольно ревнива, и прекрасно понимаю, что во многом уступаю Эдварду. Он так умен и чаще меня выходит в свет, к тому же, наши постоянные расставания сделали меня такой чуткой и даже подозрительной, поэтому я сразу догадалась бы, если он хотя бы на миг даже подумал о другой. Эдвард не умеет лгать, и я сразу бы заметила по его поведению, что с ним что-то не так. Например, если бы им овладело какое-то уныние или он говорил бы о какой-то леди чаще, чем о других или же вдруг выглядел несчастным в нашем милом Лонгстейпле… Я вовсе не хочу хвалиться своей проницательностью, но уж в этом деле я бы точно не ошиблась.

«Что ж, – подумала Элинор, – все это очень мило, но, кажется, сюрприз Эдвард преподнес не только мне». – А вслух спросила:

– И что же вы теперь собираетесь делать? Вы же не будете ждать, когда умрет миссис Феррарс? Как это ужасно желать смерти свекрови ради любви. А сам Эдвард собирается покориться судьбе? И многие годы провести в ожидании, обрекая свою возлюбленную на одиночество? Не проще ли ему рискнуть и всё рассказать матери?

– Никто не знает, сколько нам еще томиться в ожидании. Миссис Феррарс крепкого характера женщина, очень гордая и при первой же вспышке гнева может все отдать Роберту! Поэтому я решила не торопить события, чтобы не навредить еще больше Эдварду.

– И себе тоже, или в порыве жертвенности вы уже совсем не считаетесь со своими интересами?

Люси молча и недовольно взглянула на свою собеседницу, но Элинор не смутилась и продолжала:

– А вы уже знакомы с мистером Робертом Феррарсом? – спросила она.

– Не совсем, точнее, я его никогда не видела. Но думаю, что он полная противоположность своему брату – глупый и очень самодовольный человек.

– Очень самодовольный!! – повторила вторая мисс Стил, чей голос неожиданно четко зазвучал в комнате во время небольшой паузы, когда Марианна перелистывала ноты. – О! В этом тихом уголке, кажется, говорят о кавалерах, я уверена!

– Нет, сестра, – воскликнула Люси, – Что ты! Разве можно кавалеров назвать самодовольными?

– О, ухажер мисс Дэшвуд – точно не такой! – сказала миссис Дженнингс, от души смеясь, – Он очень современный и самого приличного поведения молодой человек, которого я когда-либо видела. Что же касается Люси, то она такое маленькое лукавое создание, что никогда не отгадаешь, кто ей нравится.