Лора Бекитт - Мотылек летит на пламя

Небольшое поле, засеянное руками оставшихся в Темре негров и белых, дало всходы, но в последнее время Сара почти не думала о хлопке.

Она начинала понимать: в борьбе за Темру она потеряла частицу самой себя, лишилась воли, превратилась в тростник, на котором играет ветер. Потому она и позволила Фоеру овладеть ее душой, потому утратила столь естественную надежду на простое человеческое счастье, на взаимную любовь.

Вокруг по-прежнему царила тишина. Копыта коней не вздымали над дорогой облачка красноватой пыли, по гравию не шуршали шаги непрошеных незнакомцев, и обитатели Темры уверились в том, что армия янки, которая прошлась по округе, как ураган, больше не потревожит их покой.

Жизнь понемногу налаживалась. Лила покинула поместье, и Бесс вернулась на кухню. Теперь ей приходилось ломать голову над тем, как приготовить полноценный обед из сушеного гороха, сладкого картофеля и скудных запасов кукурузной муки. Арчи и Трейси пытались навести порядок в доме; последняя неожиданно получила повышение: после отъезда Касси Сара сделала ее своей горничной.

Сама не зная, зачем, Айрин часто выходила на дорогу, ведущую к Чарльстону, и долго стояла, глядя в казавшуюся безжизненной и беспросветной даль.

По обе стороны дороги раскинулась бескрайняя земля, напоминавшая ей родную Ирландию: холодная пустошь, что тянется миля за милей, вплоть до невидимого горизонта.

Однажды она различила вдали расплывчатое темное пятно, которое двигалось навстречу, и спряталась в придорожном кустарнике.

Когда Айрин увидела, кто идет по направлению к Темре, в ее горле застрял крик ужаса и она что есть мочи бросилась в поместье знакомой окольной тропинкой.

Это были янки, но не просто солдаты, а дезертиры, мародеры и бродяги с заросшими лицами и дикими взглядами. Их мундиры превратились в лохмотья, но каждый из них держал в руках оружие. В их глазах плескалось безумие, за их плечами маячила смерть.

Айрин бросилась к Саре:

— Надо что-то делать! Эти бандиты не остановятся ни перед чем!

— Убежим в лес вместе с неграми? Только надо позвать тех, кто в поле. Я пошлю за ними Трейси.

— Не успеем. Они уже близко.

— Тогда я останусь, — твердо произнесла Сара.

— В конце концов у нас есть оружие, — подхватила Айрин. — Я выстрелила из револьвера только раз, и там еще остались патроны.

Сара поразилась чувствам, что внезапно всколыхнулось в ее душе. Она, как и Айрин, была готова защищать поместье до последней капли крови.

— Я принесу второй револьвер.

— Где ты его возьмешь?

— В кобуре у майора.

Айрин совсем позабыла про Эванса. Ведь он северянин, к тому же имеет высокое звание. Однако что-то подсказывало ей, что эти янки не послушаются майора.

Сара вбежала в спальню и принялась шарить в вещах Эванса. Он открыл глаза и спросил:

— Что случилось?

Сара коротко рассказала.

— Не стреляйте в них! Если у вас получилось один раз, это не значит, что получится и второй. Солдат много, у них немалый опыт убийств и насилия, а вы всего лишь слабые женщины.

Сара посмотрела ему в глаза. Он никогда не спрашивал, куда подевался тот солдат, и теперь она поняла, что Тони все знает.

— Что же нам делать?

— Помогите мне спуститься вниз. Я попробую их остановить.

— Послушайте, — ее голос дрогнул, — если нам будет грозить бесчестье, обещайте, что вы нас убьете!

— Не говорите глупостей, вы останетесь живы, — произнес он с твердостью военного и мужчины.

Тони кое-как натянул мундир. Спускаясь по лестнице, он держался за перила и лишь однажды, пошатнувшись, схватился за плечо Сары. Прикосновение было бережным, деликатным, и в ее груди что-то жарко полыхнуло, а страх отступил, уступив место стойкой уверенности в том, что все закончится хорошо.

Они вышли на крыльцо в тот самый момент, как к дому приблизились странные существа. У них были грязные бороды и гнилые зубы, они нюхали воздух, словно собаки.

То были мародеры, бандиты, привыкшие рыться в останках строений, в могилах, не щадя ни живых, ни мертвых. Они разоряли семейные склепы, их цепкие жадные пальцы обыскивали покойников. Они кричали и вздорили, как обезьяны, вырывая друг у друга вещи; найдя спиртное, напивались до бесчувствия, насиловали и белых, и черных женщин.

— Кто вы такие и что вам надо? — спросил Тони.

В его голосе звучала строгость командира, а в позе виделось благородство человека, привыкшего возвышаться над толпой.

— Ты сам кто такой? — выкрикнул один из бандитов.

— Майор армии Союза Энтони Эванс. Мой отряд ушел вперед, а я остался, потому что был ранен. Где ваш командир?

— Мы сами по себе, — ухмыльнулся бродяга, а другой выкрикнул:

— Никакой ты не майор! Должно быть, мятежник, напяливший синий мундир! Мы встречали много таких, и всех перебили. Уступи нам дорогу и отдай этих красавиц, и тогда, быть может, мы сохраним тебе жизнь.

Тони не дрогнул. Все в нем вдруг показалось Саре красивым: впалые щеки, резкая линия скул, выражение холодного гнева в глазах.

— Ни за что. Убирайтесь отсюда!

Стоило мужчине сделать шаг вперед, как Эванс выстрелил и продолжал стрелять, когда бандиты ринулись на крыльцо. Ему вторил голос второго револьвера, револьвера Айрин.

Сара зажмурилась. Сейчас все закончится — совсем не так, как она надеялась. За одно мгновение перед мысленным взором пронеслась сотня картин: она, одетая в пышное платьице, ковыляет по двору, в центре которого Юджин качается на скрипучей деревянной лошадке, молодые, улыбающиеся отец и мать, тысячи стеблей хлопчатника, поднявшиеся над землей, словно зеленое воинство. Ее первая кукла, первый урок, первый бал, первое разочарование и первый восторг. А вот первого поцелуя не было и не будет.

Когда Сара открыла глаза, то увидела нечто такое, чего никак не ожидала увидеть. Со стороны поля бежали негры, бежали к дому, размахивая железными орудиями.

Бандиты повернулись и начали стрелять, но было поздно: на их головы обрушились лезвия лопат. Негры с гортанными криками превращали незваных пришельцев в кровавое месиво. На крыльцо выскочила Бесс и плеснула в лицо одного из нападавших крутой кипяток. Арчи, который «никогда не резал кур», сталкивал бродяг со ступеней своими сильными руками.

Вскоре с бандитами было покончено. Троим удалось удрать, остальные были убиты.

Тони улыбнулся, а Сара заплакала. Он был янки, но стрелял в янки, они с Айрин хотели его убить, а он их спас. Сара чувствовала, что ее глупая гордость сломлена, что она может признаться в том, что в последнее время с каждым днем становилось все более очевидным: она хотела видеть свое отражение в глазах Энтони Эванса, она желала слышать слова, обращенные к ней.

Негры вырыли за забором большую яму и сбросили туда трупы. Следы крови засыпали землей.