Мэри Бэлоу - Рождественское обещание

Папа… Элинор устало закрыла лицо руками, моля о спасительных слезах или о ком-то, к кому она могла бы прийти со своим горем, о чьих-то добрых руках, дружеском плече и тихом успокаивающем голосе. Думая о муже, она неизбежно вспоминала, как он вел себя с ней в этой спальне.

Слез не было, она не могла плакать и вскоре, потеряв всякую надежду, задула свечу и легла в постель. Но заснуть так и не могла, хотя очень устала.

Глядя на огонь в камине, Элинор гадала, что может делать сейчас ее муж и вернется ли он вечером домой.

Со старыми привычками нелегко расставаться, подумал граф, когда рано утром Элинор снова вернулась в дом отца, решив именно здесь написать письма родственникам. Однако когда граф заметил, что лучше бы сделать это на Гросвенор-сквер; она не возразила и, подняв застывший взгляд на мужа, безмолвно согласилась вернуться вместе с ним. Казалось, все здесь стало ей чужим.

Граф устал после бессонной ночи, Элинор тоже не выглядела отдохнувшей, хотя накануне он велел ей немедленно лечь в постель. Сейчас Фаллоден находил ее бледной, вялой, апатичной. Графу снова пришла в голову беспокойная мысль: как бы она повела себя, если бы он подошел и обнял ее? Приняла бы она его сочувствие? Он не был в этом уверен. До сих пор он не мог понять, чем объясняется замкнутость и холодность Элинор – выдержкой и силой воли или же чертами характера? Как граф ни старался, но под застывшей маской не мог угадать человеческих чувств.

– Тело приготовлено к погребению, – тихо промолвил он. – Но пока находится в спальне. Возможно, вы хотите подняться туда?

Элинор ответила не сразу.

– Нет, – наконец сказала она. Ей, видимо, страшно, понял ее чувства граф. Она боится мертвых.

– Если хотите, я поднимусь с вами. Она с испугом посмотрела на него:

– Нет, не надо. Благодарю вас.

– Я пригласил для вас портниху, – сообщил муж Элинор, когда они ехали в экипаже. – Вам не надо будет никуда выходить за покупками. Она сошьет вам все, что положено для похорон и траура. Или, возможно, у вас есть своя портниха?

– Нет, – коротко ответила Элинор. – Мне много не нужно. Несколько платьев на оставшиеся до Рождества недели. В сочельник я сниму траур. И вы тоже должны это сделать, милорд, если вы вообще собираетесь носить траур. Я полагаю, вы не питали особых чувств к моему отцу.

– Вы собираетесь снять траур до Рождества?! – негодующе воскликнул граф. – Ведь и месяца еще не минет! – На последнюю фразу Элинор он предпочел не отвечать.

– Зачем долго носить траур? – спросила она. – Чтобы кому-то что-то доказать? Мне безразлично, что обо мне подумают в высшем свете.

– Уверен, что вам это далеко не безразлично. Иначе зачем вы искали титулованного жениха? Ведь никто не скажет, что вы вышли за меня из-за моих денег?

– Или из-за любви к вам, – отрезала Элинор. – А как вам понравится, если я скажу, что вышла за вас замуж потому, что вы красивы, милорд? Ведь вы знаете, что красивы, не так ли?

– Сейчас не время и не место затевать ссору, – произнес граф, недовольно хмурясь. – Боюсь, я должен настаивать на том, чтобы вы оставались в трауре не менее года, миледи. Я чту память о мертвых. Жаль, что вам этого не дано.

– Отец так хотел, – пояснила Элинор, глядя на него с презрением. – Это его последняя просьба, милорд. Он просил не оплакивать его долго и снять траур до Рождества.

Но теперь, кажется, я должна слушаться только мужа, не так ли? А не отца, к тому же мертвого.

Графу послышалась горечь в словах Элинор. Какие еще доказательства ему нужны, чтобы убедиться в том, что ей безразлично все, кроме нее самой? Он не верил Элинор. Но следует ли возражать ей сейчас? Ведь у нее на всю жизнь останется обида на него за то, что он не позволил ей выполнить предсмертную просьбу отца.

– Что ж, хорошо, – сухо согласился он. – В следующем году у вас не будет ^ выездов в свет, миледи. Во всяком случае, в Лондоне. Мы уедем в Гресвелл-Парк, в наше поместье, и какое-то время поживем там. Боюсь, вам не удастся участвовать в открытии сезона балов будущей весной. Уверен, вы уже строили планы ваших развлечений, не так ли?

Рассерженный, он ничуть не сомневался в том, что угадал ее намерения. Если он не вмешается, Элинор способна хоть сейчас танцевать и веселиться вопреки трауру по отцу.

– Да? Но в моем распоряжении будет Гресвелл-Парк, милорд, а быть его хозяйкой разве не увлекательное занятие? Я имею право всем приказывать, не так ли, милорд? Надеюсь, в местной церкви скамьи вашей семьи с мягкими сиденьями? Я уже предвкушаю, как благосклонно раскланиваюсь с соседями и прохожу у всех на виду к нашим скамьям.

– У вас злой язык, – сердито буркнул граф. – Кто-либо из вашей семьи будет на похоронах, как вы считаете?

– Нет, никого из них не будет, – ответила Элинор. – Большинство родственников отца живут в Бристоле или недалеко от него. Письма не успеют дойти до них, да и до Лондона немалый путь. Можете успокоиться, милорд. Вам не грозит оказаться в окружении вульгарных коммерсантов и фермеров. На похоронах будем лишь я и деловые партнеры моего отца. Все они из Лондона. Думаю, милорд, этого испытания для вас достаточно.

Граф хотел было промолчать, поскольку они подъезжали к дому, но потом решил, что когда-нибудь надо поставить все на свои места, если он намерен чего-либо добиться.

Он не собирался отмалчиваться и выслушивать колкости этой строптивой особы.

– Я думаю, миледи, нам следует прийти к разумному соглашению, – начал он суровым голосом, глядя в лицо Элинор, – нам пора с уважением относиться друг к другу. Мы с вами вступили в брак отнюдь не по взаимному влечению, без обоюдной симпатии, Но мы женаты и останемся вместе до конца жизни. Поэтому будем взаимно вежливы как на словах, так и на деле. Давайте откажемся от обидного сарказма и демонстративных выходок.

Он заметил, как понемногу из глаз Элинор исчезла прежняя враждебность, уступая место настороженности.

– Очень хорошо, – наконец согласилась Элинор.

Любая возможность утешить ее, если она в этом нуждалась, была безнадежно потеряна. Когда они прибыли на Гросвенор-сквер, он помог ей выйти из экипажа, и она тут же поспешила в малую гостиную, чтобы написать письма, а граф поднялся в свою спальню, чтобы поспать хотя бы пару часов. Но он слишком устал. Сна не было.

Ему вдруг захотелось снова пережить последние несколько дней. Жаль, что он раньше не последовал собственному совету и немедленно не установил с женой нормальных отношений, основанных на взаимном уважении. Ему хотелось вновь пережить брачную ночь. На этот раз проявить больше внимания и деликатности к Элинор. Возможно, это ничего не изменило бы в их отношениях. Его жена холодна и сварлива, насколько он может судить по этим нескольким дням их знакомства.