Сара Ларк - Лазурные берега

Виктор засмеялся:

— Дорогая, на Эспаньоле рабы тоже убегают и прячутся от своих господ, которых здесь, кстати, называют «мецы». Кроме того, тут живут потомки туземцев, которые частично смешались с беглыми неграми. По оценкам, в горах около трех тысяч маронов. Но они не представляют большой угрозы. Большинство из них селятся мелкими группами, и зачастую они враждуют между собой. Таких проблем, какие были у вас на Ямайке, когда мароны нападали на плантации, грабили и сжигали их, у нас нет. Однако же здесь они воруют крупный рогатый скот. Конечно, плантаторы их ненавидят, потому что мароны принимают к себе беглых рабов. А пакотильеры у них имеют свободный вход и выход и, значит, теоретически могут устанавливать контакты.

Деирдре с нетерпением ожидала возможности увидеть Новый Бриссак и семью Виктора. Она готова была отправиться в гости, как только распаковала свои сундуки — что с помощью Амали удалось сделать довольно быстро. Теперь, когда Деирдре расставила мебель и застелила кровати покрывалами, городской дом стал еще более уютным и красивым, однако молодая женщина вскоре начала скучать. Она очень хотела, чтобы ее поскорее ввели в высшее общество Кап-Франсе и, со временем, даже всего Сан-Доминго, однако Виктор не находил на это времени. Его практика процветала, в приемные часы было много посетителей, а по вечерам он наносил визиты своим пациентам. Деирдре видела мужа лишь поздно вечером и рано утром. Этого, конечно, было достаточно, чтобы с прежним восторгом предаваться любовным утехам, но в остальном ей нечем было заполнить день. Виктор сказал ей во время первого совместного посещения церкви:

— Я познакомлю тебя с некоторыми из моих пациенток, тогда ты сможешь ходить к ним на чай, или что там еще делают дамы, чтобы провести время.

Деирдре такая перспектива не очень привлекала. Первую воскресную мессу после ее прибытия в Сан-Доминго они должны были послушать в поместье Новый Бриссак. Жером сделал им приглашение еще до того, как вернуться домой, и Жак и Луиза Дюфрен якобы тоже настаивали на этом. Деирдре обрадовалась, а вот у Виктора эти слова вызвали лишь вздох. Он предпочел бы отдохнуть после возвращения с Ямайки в своем собственном доме и для начала познакомить Деирдре с Кап-Франсе, прежде чем снова отправляться в поездку. Однако ему не оставалось ничего иного, кроме как взять выходной после обеда в пятницу и нанести визит своим родителям.

Молодому врачу явно было трудно оторваться от своих пациентов, и первые мили дороги он нагонял на Деирдре скуку, описывая вызывавшие его беспокойство истории болезней. Деирдре с большим удовольствием перевела бы разовор на другую тему, однако ей ничего не приходило в голову. Растительность на Эспаньоле не очень сильно отличалась от растительности на Ямайке, но Деирдре заметила, что здесь было больше пальм и ни единого синего гибискуса. Интересные животные тут вряд ли попадались, и когда она спросила об этом, Виктор рассказал ей о щелезубе.

— Это маленькое существо, на вид совершенно безобидное, — сказал он. — Щелезубы похожи на землероек. Но ловить их не надо, потому что их слюна ядовита. Еще ребенком я хотел приручить одного такого малыша, но он укусил меня, и несколько дней я не мог пошевелить рукой.

Конечно, Деирдре была далека от мысли приручать щелезубов, хоть ей и хотелось увидеть хотя бы одного из них.

В конце концов они выехали из леса и пересекли первую плантацию табака. Деирдре с интересом рассматривала высокие — до семи футов — растения с широкими листьями. До сих пор она не видела ничего подобного, потому что на Ямайке высаживали табак только для собственных нужд, а плантаторы жили исключительно за счет продажи сахарного тростника.

— О, плантации сахарного тростника у нас тоже есть, — пояснил Виктор. — Однако здесь, в Сан-Доминго, делают ставку на кофе и табак. На Новом Бриссаке выращивают табак и кофе, как и на большей части плантаций в окрестностях Кап-Франсе. Однако Жисбер, еще один мой брат, который когда-нибудь унаследует плантацию, хочет использовать сахарный тростник в качестве третьей «точки опоры». Мне кажется, что отец уже разрешил ему это.

— А Жером? — осведомилась Деирдре. — Чем занимается он? У него есть профессия?

Виктор рассмеялся.

— Ты можешь себе что-нибудь представить? — поддразнил он ее. — Нет, официально Жером руководит плантацией. Хотя там на самом деле было бы достаточно и одного человека, потому что всю работу выполняют исключительно надзиратели и рабы. Жером вращается в высшем обществе. Если ты меня спросишь об этом, я скажу, что он ищет богатую наследницу, которая в качестве приданого принесет собственную плантацию.

Деирдре хотелось узнать больше о девушках, живущих в окрестностях поместья Новый Бриссак. В конце концов, в недавнем прошлом они были ее соперницами в борьбе за благосклонность Виктора. Однако ее муж вряд ли интересовался сплетнями, а после учебы за границей был не в курсе последних новостей такого рода. Теперь он развлекал Деирдре рассказами о выращивании табака. В отличие от сахарного тростника, табак — однолетнее растение. После посева семян приходится ждать, когда можно будет пересаживать рассаду. Затем нужно ухаживать за ней, что требует больших усилий. Надо выпалывать сорняки, удалять боковые ростки и побеги, срезать соцветия, чтобы вся энергия растения шла на пользу листьям. В конце концов эти листья постепенно, друг за другом, в несколько этапов срывают — сначала нижние, а затем и верхние.

— Тут не так трудно работать, как на рубке сахарного тростника, — пояснил Виктор, — поэтому для сбора урожая табака привлекают также женщин и детей. Как и при сушке и ферментации листьев. Кстати, то же самое можно сказать и о кофе. При сборе урожая кофе плантаторы стараются задействовать женщин. Вероятно, это и есть причина, по которой Жисбер хочет выращивать еще и сахарный тростник. Он считает, что рабы-мужчины недостаточно загружены.

— А сколько же рабов у вас в поле? — спросила Деирдре.

Она удивилась, когда Виктор ответил ей резким тоном.

— У моего отца, — поправил он ее, — более четырехсот полевых рабов.

Для него было важно, чтобы она знала: он не хочет иметь с рабовладельцами ничего общего.

Вскоре Деирдре увидела негров за работой. Сбор табака был в самом разгаре. Карета Дюфренов проезжала мимо рабочих — черных женщин и девочек в широких юбках и застиранных блузках. Волосы были спрятаны под тюрбанами. Они работали в согнутом положении, срывая нижние листья разлогих растений. Мужчины и мальчики в поношенных широких хлопчатобумажных штанах и без рубашек таскали наполненные листьями корзины к местам сбора, и здесь, как и на Ямайке, можно было заметить на некоторых спинах рубцы от ударов плетью. Было нестерпимо жарко, пот стекал с рабов ручьями, в то время как их надзиратели спокойно отдыхали в тени высоких растений табака, сидя верхом на коне или на муле. У них не было необходимости постоянно махать плетью, уже одного присутствия надзирателя было достаточно, чтобы запугать рабочих. На Деирдре, как всегда, эта картина подействовала угнетающе. Чернокожие почти не поднимали голов, когда карета проезжала мимо, а надзиратели приветствовали Виктора и его жену сначала небрежно, а затем чрезвычайно подобострастно.