Донна Гиллеспи - Несущая свет. Том 3

Клеопатра ехала в колеснице торжественно и неподвижно. Толпа напряженно замерла, всматриваясь в застывшее, покрытое воском лицо египетской царицы, внушавшее ужас. Клеопатра была не столь уж древним историческим персонажем по сравнению с Ганнибалом, превратившемся в миф. Угроза для Рима, которую она представляла, была еще свежа в памяти старшего поколения. Эти люди часто слышали легенды о ней из уст своих престарелых родителей. Кое-кому из них привелось и в самом деле повидать эту внушавшую дикий ужас царицу, которая была близка, чтобы стать повелительницей всего Средиземноморья. Зрители кивали головами, считая, что так и должна выглядеть эта ненасытная чужеземная царица.

Когда колесница с Клеопатрой приблизилась, Суния содрогнулась от страха и жалости. Что они сделали с Аурианой? Она выглядела кошмарно и не была похожа на ту простую и добрую Ауриану, которую все знали. Сунию кольнуло в сердце ощущение одиночества. Не такой представляла она эту последнюю, может быть, встречу в их жизни. Прощание оказалось жестоким.

Лица Клеопатры почти не было видно, его скрывала накидка из множества мелких полированных бусинок из слоновой кости, и со стороны казалось, что на плечи женщины спадают густые волосы из чистого жемчуга. Накидку венчала бронзовая диадема со змеей впереди, у которой была поднята голова. По обе стороны тяжелой накидки красовались соколиные крылья. На самом лице маски не было, но на нем лежал такой слой красной, черной и белой краски, что узнать его было невозможно. Ее красивое, мертвенно-бледное лицо казалось высеченным из пентелийского мрамора. Эти алые губы, искривленные в безжалостной складке, принадлежали кому-то другому. Однако больше всего Сунию напугали глаза, грубо подведенные черной краской. На висках эти линии, шедшие из уголков глаз, напоминали хвостики. Выражение ее лица было застывшим и спокойным, как вечность. Казалось, что душа уже покинула тело Аурианы, которое теперь было лишь безжизненной, пустой оболочкой.

Колесница поравнялась с Сунией, и та увидела наконец настоящие, живые глаза, полные энергии и борьбы. По ним сразу можно было узнать прежнюю Ауриану.

Поверх одеяния гладиатора на Клеопатре была просторная белая мантия, и в толпе никому не удалось сразу разобрать, что под ней скрывался не мужчина с заурядными физическими данными, а женщина. Однако постепенно у людей начали возникать кое-какие подозрения. Мраморщик, что стоял рядом с Сунией что-то бурчал себе под нос.

— Никогда еще мне не доводилось видеть такой тощей Клеопатры. Должно быть, они держали этого парня на хлебе и воде, — услышала Суния.

— Кто бы он ни был, но этот человек здорово смахивает на Ганимеда, — отозвалась женщина, напиравшая на Сунию сзади. — Это женщина, клянусь поясом Юноны!

— Чепуха! — возразил ей мраморщик и ткнул пальцем в направлении колесницы с Клеопатрой. — Они бы никогда не выставили женщину против этого бегемота!

И тут Суния заметила, что почти сразу же за Клеопатрой следовал Марк Антоний.

Аристос! Сунию чуть не вырвало от острого отвращения.

Колесницу Марк Антония тащила четверка месопотамских львов. В толпе раздались восхищенные восклицания в адрес дрессировщиков этих свирепых хищников. Всем было хорошо известно, что эта порода львов почти не поддавалась дрессировке и требовала настоящего таланта, чтобы научить их ходить в упряжке. На спинах животных лежали золотые сетчатые покрывала, сквозь которые пробивался рыжевато-коричневый мех. Ошейники были усыпаны фальшивыми рубинами. От тяжелой и неторопливой поступи животных веяло скукой и безразличием. Колесница Марка Антония заметно выигрывала в сравнении с неказистым сооружением Клеопатры. Она выглядела куда прочнее и солиднее, а по бокам ее были прикреплены бронзовые пластинки, изображающие вакхические сцены.

Если Суния узнала Ауриану хотя бы по глазам, то лица Аристоса не было видно совсем. На нем была пестро раскрашенная деревянная маска, стилизованная под лицо Юпитера. Глаза совершенно затерялись в ее больших, миндалевидных глазницах. Длинная грива волос была окрашена в черный цвет. С толстенных бесформенных плеч свисала алая мантия с вышитыми на ней пальмами. Два похожих на огромные булыжники кулака в кожаных рукавицах сжимали поводья так агрессивно, словно Аристос не правил колесницей, а пытался вытряхнуть из кого-то последние остатки жизни.

— Обними ее! Обними ее! — раздались в толпе игривые призывы.

Явное несоответствие соперников озадачило многих зрителей. Почему устроители Игр выставили быка против газели? Некоторые решили, что у Клеопатры было какое-то тайное преимущество и сделали на нее ставки. Однако большая часть благоразумно предпочла Марка Антония.

Когда обе колесницы удалились на значительное расстояние, и Суния могла лишь различать белую мантию Клеопатры, послышался знакомый скрипучий голос.

— Ауриния! Ауриния!

У Сунии перехватило дыхание. В тридцати шагах от себя она увидела Фебу, торговку травами. Да, это была она. Суния хорошо запомнила ее глаза, полные коварства и злобы. Они так и норовили залезть в душу и выведать ее тайны.

«Нас предали. Какими-то неисповедимыми путями, колдовством или хорошенько пораскинув мозгами, но эта отвратительная ведьма узнала Ауриану».

Лицо Аурианы не было укрыто маской, как у Аристоса, достаточно было одному человеку увидеть под слоем краски знакомый изгиб скул, решительный и чуть приподнятый подбородок, как остальные тоже начали узнавать ее. Теперь выбор соперников казался публике более или менее убедительным, теперь они поняли, почему маленькому бойцу противостоял настоящий гигант, который без сомнения был неуклюжим новичком, чья устрашающая фигура не даст ему преимуществ против волшебного искусства их любимицы.

— Ауриния! Ауриния! — раздались восторженные крики.

Так кричат озорные шалуны, внезапно обнаружившие то, что им не полагалось видеть. Суния живо представила себе страх и растерянность, охватившие сейчас Ауриану. Если люди догадаются, кто скрывается под личиной Марка Антония, то все пропало, так как публика любила Ауриану и никогда бы не допустила схватки, в которой ее любимицу ожидала верная смерть.

Эти крики распространились, словно пожар в сухую и ветреную погоду. Через несколько секунд о ее приближении знали зрители в Колизее. Когда обе колесницы подъехали к забаррикадированному проходу, соединявшему Великую школу с амфитеатром, Суния заметила, как глаза пленных хаттов загорелись огнем надежды. Многие стали произносить различные заклинания, целью которых, как догадалась Суния, было помешать публике узнать Аристоса. При приближении Аурианы хатты простерли к ней руки.