Джорджетт Хейер - Зов сердец

— Предположим, я тогда так же мало поверил в эти бредни, как и сейчас, — с презрительной усмешкой огрызнулся Тео.

— Тем не менее, именно благодаря тебе заработало мое воображение, — пояснил Жервез. Медленно двинувшись вдоль стены, он опустился в то же кресло, на котором прежде сидел, будто силы внезапно оставили его. — Бесполезно, Тео! Пора положить этому конец! Мне хорошо известно, что, по меньшей мере, три раза за последнее время ты делал отчаянные попытки разом избавиться и от меня, и от моего наследника. Моя смерть не была выгодна никому, кроме Мартина. И если виновен не он, то кто, кроме тебя?

— Да! — взорвался Мартин. — Я-то хорошо это знал, но ты — нет! Той ночью, когда я приходил к тебе по той же самой лестнице, ты ведь мне не поверил! Даже не подпускал к себе! Как ты мог подумать, что я укроюсь в каких-то кустах, чтобы тебя пристрелить?! Да, я не всегда вел себя достойно по отношению к тебе, говорил то, чего не должен был говорить, но, бог мой, если бы я задумал разделаться с моим злейшим врагом, то сделал бы это лицом к лицу!

— Да, Мартин, ты прав, я не поверил. Точнее, я верил тебе, но с другой стороны… Как я мог допустить, что единственный человек в Стэньоне, которого я считал своим другом, все это время желал моей смерти?! — Жервез замолчал, потом бросил взгляд на кузена, прислонившегося к стене по другую сторону стола, и со слабой усмешкой добавил, обращаясь к Мартину: — Даже в том состоянии, когда мне было не до размышлений, я не сомневался — задумай ты меня пристрелить, уж ты бы не промахнулся! Что же до остального, все было так расплывчато, я бы ничего не смог доказать! Когда я запретил тебе входить ко мне в спальню, не знаю, что мной двигало. Наверное, подозрение, которое, бог свидетель, я сам жаждал опровергнуть! Но если это было правдой, то наша с тобой безопасность, твоя и моя, пока я оставался беспомощным, зависела от того, станет ли известно всем, что все это время ты даже на мгновение не появлялся рядом с моей постелью. По-моему, уже тогда я перестал сомневаться. Не знаю. Иногда казалось, я готов отдать все, лишь бы мои подозрения были бредом, вызванным горячкой. Не могу объяснить. Впрочем, иногда я сам себя не понимал. Я твердил себе: нужно подождать, пусть появятся доказательства того, что ты рассказал мне правду, — что-нибудь более достоверное, чем то, что наш добрый друг Тео назвал моими бреднями. Но когда у меня не осталось ни малейших сомнений в том, что это не ты раз за разом пытался меня убить, я принялся ждать. Ждать, пока придумаю, как поступить, и пока достаточно окрепну, чтобы уладить это наедине с Тео.

— И можно узнать, когда ты перестал сомневаться, когда твердо решил, что это не Мартин пытался тебя убить? — ироническим топом полюбопытствовал Тео.

— Когда до меня наконец дошло, что он нанял топтуна с Боу-стрит и ввел его в дом в качестве камердинера, строго-настрого ему приказав не спускать с меня глаз!

— Так ты все-таки догадался? — удивился Мартин. — Как?!

— Дорогой мой! Да это же просто бросалось в глаза! Кстати, уверен, бедный Люс до сих пор считает его наемным убийцей, но ведь это же нелепо! Надеюсь, ты простишь меня за ту жестокую шутку, что я сыграл с ним сегодня утром! Но не избавься я от него, боюсь, он последовал бы за мной, даже вцепившись в хвост лошади. А уж чего бы мне совсем не хотелось, так это чтобы в наше семейное дело сунул нос сыщик с Боу-стрит! Но видимо, каким-то непостижимым для меня образом он умудрился добраться до Стэньона куда быстрее, чем я рассчитывал, либо ты всю дорогу гнал коня галопом в благородном, хотя и глупом стремлении спасти меня от безвременной гибели!

Мартин слегка покраснел и набычился:

— Это все Хиклинг придумал! Пристал со своим драгоценным дядюшкой, ну, я и согласился! Ты угадал, он и в самом деле был топтуном, но давно. Много от него пользы! Чтобы так глупо попасться на крючок! Боже ты мой! Единственное, что он смог сделать (да и то сомневаюсь, чтобы от этого была какая-то польза), — это отыскать пуговицу, оторванную от моей охотничьей куртки. Она валялась ярдах в пяти от того места, где, как я тебе рассказывал, меня стукнули по голове в тот день, когда в тебя стреляли. Когда меня раздели до белья, прежде чем втащить… — он осекся и смерил Тео ненавидящим взглядом, — прежде чем ты, дорогой кузен, втащил меня в коляску, тогда-то она, должно быть, и оторвалась! А еще ему удалось отыскать в лесу следы копыт. Наверное, там какое-то время была привязана лошадь. Но ведь и это ничего не доказывало! Я прекрасно понимаю, все это при желании можно было бы легко объяснить!

— Теперь-то я не сомневаюсь, — взял слово Жервез, — что Тео, расставшись со мной, спрятал свою коляску в лесу. В то время, когда я считал, что он давным-давно в пути, Тео на самом деле поджидал тебя. Стукнув тебя по голове, он бросил на землю твое ружье вместе с патронташем, рассчитывая, что их непременно найдут, и отнес тебя в свою коляску. Ивсли ведь не так уж далеко от Уизбеча, а Тео, как мне удалось выяснить, появился там лишь к вечеру. Конечно, Тео, ты всегда можешь утверждать, что объезжал имение и поэтому так задержался. Но право, не стоит! Я тебе не поверю, да и, признаться, ты столько уже нагромоздил лжи, что я изрядно от нее устал! Убей ты меня в тот день, все бы указывало на то, что убийца — Мартин. Поднялся бы страшный шум, его бы схватили, а он бы принялся рассказывать историю с похищением. Вот было бы забавно! Уж конечно, столь жалкой попытки избежать наказания за убийство просто трудно себе представить! На это ты и рассчитывал, правда? Но тебе не удалось меня убить, и не было никакого шума. История с похищением стала известна только нам. Правда, кое-кто в нее не поверил, но только не я! Сама неправдоподобность рассказа говорила о том, что все в нем от первого до последнего слова чистая правда. Как же ты рисковал, Тео! Представь только, что кто-то случайно наткнулся бы на Мартина еще до того, как он выпутался из веревок, которые ты так предусмотрительно позаботился ослабить! А ведь это легко могло случиться, и ты это знал. Да и Мартин, в случае если бы тебе не удалось меня убить, со временем непременно догадался бы…

— Ты прав! Я догадался. Только не сразу, — признался Мартин. — Трудно было поверить, что Тео — Тео! — мог задумать такое! Но ведь я-то знал, что сам я этого не делал, так, значит, сделал кто-то другой! Ну вот, а потом я все перебирал в памяти детали моего похищения, и постепенно картина начала проясняться! Конечно, я понимал: все это проделано с таким расчетом, чтобы позже именно меня можно было обвинить в твоей, Жервез, смерти. Но весь его замысел в целом я так и не смог себе представить. И не додумался, что Тео ничего не будет угрожать, пока будет невозможно обвинить в убийстве меня! Черт побери, во всей этой истории было столько загадочного! Мне стало не по себе уже в самом начале, когда я еще только думал, что он похитил меня, чтобы не заподозрили его самого! Конечно, я понимал, что, убив тебя, он рано или поздно доберется и до меня, но чтобы вот так? Я думал, позже, когда вся эта шумиха немного уляжется. Поэтому-то я и нанял Ликка. А что было делать? Надеялся, может, ему удастся откопать какие-нибудь доказательства, что все это подстроил именно Тео, а не я! Ведь что толку было говорить тебе, Жервез, о моих подозрениях? Ты же души в нем не чаял! Ты просто не поверил бы ни единому моему слову! И потом, не такой уж я дурак, чтобы не заметить, что Шард не спускает с меня глаз. Честно говоря, я не сомневался, что все это делалось по твоему приказу!