Эльвира Барякина - Князь советский

После продолжительных и бурных аплодисментов, Баблоян раскланялся и вместе со свитой направился к выходу. А на сцене продолжился концерт самодеятельности.

Клим едва успел перехватить Баблояна в коридоре.

– У меня к вам небольшая просьба… Вы помните наш разговор насчет немцев?

Баблоян показал ему глазами на уборную и повернулся к челяди:

– Ждите здесь, я сейчас вернусь.

В уборной подтекал кран, и капли воды со звоном разбивались об эмалированную раковину. Тусклый свет едва пробивался сквозь закрашенное до половины окно.

– Мы нашли средства и на паспорта, и на фрахт, – едва слышно произнес Клим.

Выслушав его рассказ насчет Канады и Хильды Шульц, Баблоян задумался.

– Ну, хорошо… Занесите мне деньги и списки ваших немцев, – проговорил он.

– А как насчет интервью со Сталиным? Может, все-таки попытаться его организовать?

Баблоян непонимающе посмотрел на Клима.

– Зачем вам оно?

– Наши читатели хотят получить объяснение того, что происходит в СССР.

– Читайте газету «Правда» – там все сказано, – отрезал Баблоян и вышел.

Алов загодя явился в клуб Электрозавода и долго стоял рядом с Роговым – тихий и неприметный в своей кепочке, застиранной гимнастерке и брюках фирмы «Москвошвея».

То, что Рогов сел рядом с товарищем Баблояном, было весьма любопытной деталью: что, интересно, их связывало?

Но очень скоро Алов отвлекся от рабочих мыслей. Дуня – его Дуня! – вела себя на сцене совершенно неприлично.

Алов давно уже не ходил на ее выступления и говорил жене, что полностью ей доверяет. Но оказалось, что этого делать не стоило. Во-первых, какой-то парень таскал ее на плечах, а это означало, что она касалась его шеи одним местом. Во-вторых, Дуня задирала ноги, танцуя «Танец станков», а в-третьих, она выходила на сцену в очень легкомысленном хитончике, который запросто мог с нее свалиться. Алов представил это и в ужасе зажмурился: он бы не пережил такого позора.

Но самое страшное ждало его впереди: товарищ Баблоян при всех начал расхваливать Дунину красоту! Алову хорошо было известно, что тот бабник, каких свет не видывал. А вдруг он положил глаз на Дуню?

Когда Рогов и Баблоян вышли из зала, Алов торопливо последовал за ними.

Ага, завернули в уборную…

Свита терпеливо ждала Баблояна; наконец тот вышел и направился в вестибюль. Алов в беспомощной ярости смотрел на него: будь ты хоть трижды чекистом, но что ты можешь сделать против члена Центрального Исполнительного Комитета? На таких людей не распространяются ни законы, ни мораль – они просто берут, что им нравится.

Рогов тоже вышел из уборной, и, подлетев к нему, Алов вытащил удостоверение сотрудника ОГПУ.

– О чем вы говорили с Баблояном?

Они стояли посреди пустого коридора и напряженно смотрели друг на друга.

– Мое начальство требует, чтобы я взял интервью у товарища Сталина, – наконец произнес Рогов. – Я обратился к Баблояну за помощью, но он ответил, что ничего не может сделать.

– И это все, что вы обсуждали? – недоверчиво спросил Алов.

– Ну… еще мы говорили об актрисах.

– Каких именно?

– Которые только что выступали – из «Синей блузы». Товарищу Баблояну очень понравилась Дуня Одесская.

Алов вытянул из-за манжета четки и начал быстро отщелкивать одну бусину за другой.

Рогов был холеным и нарядным буржуазным хлыщом и думал, что ему позволено обсуждать любых женщин и требовать интервью с самим Сталиным.

– Извините, но мне пора, – проговорил он.

Этот тип не испытывал никакого трепета перед ОГПУ и, кажется, не понимал, что стоит Алову щелкнуть пальцами, и его вышлют из Советского Союза с аннулированной визой.

С трудом взяв себя в руки, Алов заставил себя говорить вежливо и спокойно:

– Нам бы очень хотелось встретиться с женщиной по имени Нина Купина. Не подскажете, где ее разыскать?

Рогов пожал плечами.

– Понятия не имею. Мы познакомились на шоферских курсах.

– Не врите: несколько месяцев назад вы интересовались местонахождением этой особы.

По лицу Рогова было видно, что он не ожидал от ОГПУ такой осведомленности.

– Ну так что скажете? – вкрадчиво произнес Алов.

Рогов скривился, будто видел перед собой не представителя власти, а попрошайку, который зря отнимает время у делового человека.

– Это допрос? – сухо процедил он.

– Нет, это предложение о сотрудничестве. Кто знает, где и когда вам понадобится дружба с ОГПУ?

– Всего хорошего.

Рогов ушел, не подав руки.

«Ну я это тебе припомню!» – подумал Алов. Уж чего-чего, а неуважения к себе он не спускал.

Паспорт на имя Хильды Шульц был получен, и Клим сразу купил Нине билет до Берлина. Слава богу, на поезда, следовавшие за границу, очередей не бывало.

Он ехал в Салтыковку, предвкушая, как Нина встретит его у ворот и начнет в нетерпении расспрашивать: «Ну что там? Как?», а он сначала сделает скорбное лицо, чтобы подразнить ее, а потом покажет свои трофеи.

Нина радовалась хорошим новостям, как девчонка, – с ахами и победными танцами, и это было отдельное удовольствие – готовить для нее приятные сюрпризы.

Но вопреки обыкновению калитку Климу открыла не Нина, а графиня Белова. На ее лице был написан испуг, а брови застыли трагическим «домиком».

– Что случилось? – похолодев, спросил Клим.

– К нам Элькин приехал! – отозвалась графиня страшным шепотом.

Он вошел вслед за ней в маленькую кухню, увешанную нитями сушеных грибов, и остановился, глядя на сидящего у окна человека.

Он был худ настолько, что плечевые суставы выпирали из-под грязной гимнастерки. Его коротко остриженные волосы и щетина были совершенно седыми, а на лице залегли глубокие морщины. Клим и узнавал и не узнавал Элькина: невозможно было поверить, что за пару месяцев человек мог настолько постареть.

– Что с вами произошло? – ошеломленно произнес Клим.

Элькин улыбнулся – с левой стороны у него не было ни одного зуба.

– Меня взяли в плен, но мне удалось бежать.

В кухню вошла Нина с коромыслом на плече и поставила ведра на залавок.

– Сейчас воды нагреем, и можно будет помыться, – засуетилась графиня.

Нина на ходу кивнула Климу, и они вместе с хозяйкой принялись растапливать печь. Ни здрасьте – ни до свидания… Как будто она боялась обидеть гостя излишним вниманием к Климу.

– Вас что – арестовали? – спросил он Элькина.

Тот неохотно кивнул.

– В Феодосию прислали разнарядку: найти и посадить нэпманов, буржуев и прочий недобитый элемент. Тамошнее начальство лично меня знало – я им автомобиль собирал, так что меня даже искать не пришлось.

– Вам предъявили какое-то обвинение?