Сычев К. В. - Василий Храбрый

– С ней все в порядке! – весело ответил князь Федор. – Она не обижена! Я ничего для нее не жалею…Она у меня – госпожа, а не гостья! Вот и подарки тебе прислала…

– А как с твоей верой? – насупился Ногай. – Небось, окрестили мою дочь?

– Окрестили, батюшка, – улыбнулся князь Федор. – Моя славная жена с радостью приняла христианскую веру и новое имя!

– Что ж, если у вас, урусов, так принято, – вздохнул Ногай. – Пускай тогда моя дочь молится этому распятому Богу! Это неплохо! Жена должна повиноваться своему мужу и принимать его веру! Однако, нужна ли тебе, Фэдэрэ, эта вера грэкэ? Я недавно узнал, что вы, урусы, переняли эту веру у слабосильных грэкэ. И прежние сарайские ханы постигли свою веру в Аллаха у чужеземцев! Вот, смотри на меня, сынок, я ведь почитаю только веру своих предков…У нас не надо ни молитв, ни каких-либо подарков, ни богатых храмов! Благо, что и молодой Тохтэ признает эту веру! Он отвернулся от Аллаха и воскресил в Сарае веру великого Темучина! Однако тем, кто верит в Аллаха или Христа, не препятствует: пусть себе молятся, как им угодно! Известно, что главный Бог – один для всех! Пусть Он понимается как огонь, дерево или река…Все мы, глядя на Небо, чувствуем один взгляд и питаем на Него надежду! Однако же, зачем вы сюда пришли с такой толпой мелких князей?

Князь Федор Ростиславович подробно рассказал о сути дела, о споре князей-братьев за власть в суздальской земле и попросил тестя оказать ему и союзникам военную помощь. – Скажи, батюшка, – закончил свою речь Федор Ростиславович, – своим людям, чтобы они пошли к нам на помощь против князя Дмитрия Суздальского. И распорядись, чтобы молодой хан Тохтэ не поддерживал наших врагов!

Русские князья лежали в это время на персидском ковре, не поднимая голов.

– А где тут главный спорщик? – спросил вдруг, выслушав зятя, Ногай. – Где же беспокойный коназ Андрэ? Встань же, первый виновник!

Князь Андрей быстро подскочил, встал на ноги и спокойно посмотрел на Ногая.

– Вставайте и другие коназы! – приказал Ногай. – И сядьте по нашему обычаю!

Русские князья быстро уселись на корточки.

– А теперь слушайте меня! – усмехнулся Ногай, пристально глядя на князя Андрея Городецкого. – Когда-то я вас защищал и мирил старшего коназа Дэмитрэ с младшим коназом Андрэ! Однако от этого нет ни покоя, ни радости…Уж если вы и ваши люди, бестолковые урусы, между собой не ладите, надо собирать войска…(Русские князья заулыбались). Я же не хочу посылать своих людей на ваши земли! (Русские князья нахмурились) Но, если молодой Тохтэ меня не послушает, я буду вынужден сам пойти на Залесскую Орду! А сейчас я пошлю своих людей к Тохтэ-хану и прикажу ему начать войну с вашим глупым народом! Понимаешь, сынок? – он повернулся лицом к стоявшему у кресла князю Федору.

– Понимаю, батюшка, – ответил последний, – но послушает ли тебя молодой царь Тохтэ?

– А почему не послушает, сынок? – нахмурился Ногай. – Еще три года тому назад он обещал мне повиноваться, как родному отцу…Такие слова зря не говорят…Поезжай, сынок, с моими людьми, которых я тебе дам, и своими коназами в Сарай…Но не забудь: займешь и Черныгы, и Смулэнэ! А тот коназ Алэсандэ, который засел в Смулэнэ, пусть уходит, куда глаза глядят. Но если он не послушает тебя или моих людей, тогда поведешь на них войско молодого хана Тохтэ! Понимаешь, сынок?

– Понимаю, батюшка, – поклонился мрачный Федор Ростиславович, – тогда пойду готовиться к походу в Сарай…

– Отдохните денька три, а там и пойдете, – кивнул головой Ногай.

Только через десяток дней русские князья, перейдя Волгу, вошли в татарскую столицу. Сарай встретил их величественно и спокойно: среди пестрых кибиток и юрт не было ни шума, ни суеты. Татары, привычные к визитам чужеземцев, казалось, не обращали никакого внимания на шествовавших по их широким улицам русских и ногайских всадников.

Хан Тохтэ на этот раз не заставил новоявленных гостей долго ждать приема. Как только перед ним предстали Ногаевы посланники и изложили суть дела, он, посоветовавшись со своим верным Угэчи, потребовал к себе князей Андрея Городецкого и Федора Ярославского.

Русские князья вошли во дворец молодого хана, упали на колени и медленно поползли к трону. Добравшись до ступенек и поцеловав первую из них, они замерли, соблюдая установившийся ритуал. Тохтэ приказал им встать и, глядя на князей, сказал: – Салам вам, коназы-урусы! Я уже видел вас здесь в Сарае до того как стал ханом! И знаю, зачем вы ко мне пришли…Неужели вы с пустыми руками?

– Это невозможно, государь! – сказал, отводя глаза в сторону, князь Андрей. – Мы не ездим к своему государю без подарков! Мы привезли тебе две арбы серебра и отменных мехов…

– Ну, что ж, неплохо, – улыбнулся Тохтэ. – Тогда я скажу вам о своем решении. Верные Ногаевы люди поведали мне о просьбе славного темника, чтобы я помог вам проучить глупого старого коназа Дэмитрэ…Я сам хотел вызвать этого коназа сюда в Сарай и пожурить его…Однако недавно ко мне приезжал коназ Мыхаыл из Тфэры и жаловался на Дэмитрэ…Из-за всего этого у меня накопилось много гнева на бестолкового уруса Дэмитрэ…И я решил послать на него большое и беспощадное войско! А во главе моих бесчисленных воинов я поставлю, – ордынский хан повернулся к стоявшему справа от его трона Угэчи и поднял руку, – моего брата, отважного и славного Дюденя!

Половина муромских горожан оказалась в этот жаркий июльский день на берегу красавицы Оки. Да и как усидеть дома в такое пекло? Даже купцы и лавочники, позакрывав свои торговые места, устремились к прохладным водам. Городские ворота были раскрыты настежь, из них выходили пешие люди, выезжали телеги и всадники. Торговцы установили свои сборные лавчонки, укрытые сверху плотной парусиной от лучей жаркого солнца и, бойко выкрикивая, расхваливали свой товар.

– Кислый квас! – кричал здоровенный краснорожий детина, подзывая купавшихся.

– А тут хмельные, несладкие меды! – вопил без остановки молодой рыжебородый торговец, сидевший в палатке за легким столиком, уставленным небольшими бочонками с напитками. – Покупайте и нахваливайте! Разом снимает жажду!

– Медовуха, новгородская медовуха! – голосила толстая разбитная бабенка, одетая в легкий белый, с красными полосками, сарафан. – Берите, горожане! Как рукой снимает весь жар!

Купавшиеся горожане спокойно, с достоинством, подходили к торговцам, выбирали тот или иной напиток и, опрокинув кружку или бокал, почмокав для значимости губами, расплачивались.

– На-ка бусину, – сказал, рассчитываясь с торговцем квасом, муромский кузнец Светан.

– Прими сдачу, – улыбнулся хозяин квасной бочки, протягивая кузнецу кусочек оловянной проволоки.