Сычев К. В. - Дмитрий Красивый

В это время хлопнула дверь, и в думную палату вбежал княжеский слуга. – Государь-батюшка! – крикнул он. – Тут к тебе пришел посланец от князя Тита Козельского! Впускать его?

– Впускай! – весело сказал князь Симеон. – Вот вам, бояре, и мое слово на руку! Сейчас мы выслушаем козельского человека и успокоимся!

В широко раскрытую дверь вошел, одетый в коричневый литовский кафтан, козельский боярин Всеслав Тулевич. Низко поклонившись князю, а затем, повернувшись к собранию лицом, он громко сказал: – Здравствуйте, великий князь и все знатные люди!

– Здравствуй! – ответил с улыбкой князь Симеон. – Ну, говори же!

– Я приехал сюда по приказу моего славного и мудрого князя Тита Мстиславича, – молвил знатный посланник. – Нам теперь предстоит великая радость! Великий литовский князь Ольгерд прислал к нам в Карачев вместе с нашими сватами свою красавицу-дочь! Невесту нашему Святославу Титычу, Феодору! Свадьба состоится через пять дней! Наш князь Тит приглашает тебя, великий князь, и всех твоих именитых людей в Карачев, на свадебный пир! Приезжай к нам, великий князь, и навеки укрепи нашу давнюю дружбу! – Гонец замолчал и, стоя лицом к великому князю, пристально на него посмотрел.

Князь Симеон сначала побелел, затем покраснел и, наконец, почернел от услышанного. – Неужели мой брат Ольгерд отдает свою дочь за сына Тита Мстиславича? – пробормотал он в изумлении. – Это не шутка?

– Нет, это правда, великий князь, – смущенно сказал козельский посланец. – А теперь подумай и дай мне ответ! Я должен вскоре вернуться к своему князю!

Князь Дмитрий Романович с кряхтением продирался через густой кустарник. Шел мелкий противный дождь, дул пронизывающий ветер.

– Ох, уж незадача! – бормотал княжеский лучник, рослый бородатый Туча Гудилович. – И зачем мы пошли в этот темный лес в такой холод и грязь?

Остальные княжеские воины и охотники, мрачные, молчаливые, следовали за своим князем, мысленно проклиная неудачную охоту.

Конец ноября 1347 года был на удивление бесснежен. Обычно в это время князь выезжал на охоту и всегда добывал дичь: на свежем снегу были хорошо видны еще не успевшие сменить цвет шкурок зайцы. Лучная стрельба по зайцам была излюбленным занятием брянского князя. Более крупный зверь редко встречался в окрестностях заповедного озера, где разрешалось ловить рыбу и стрелять птицу только княжеским людям для стола своего господина. Это озеро в свое время заприметили еще люди покойного князя Василия Александровича. Именно здесь, во время охоты на дичь, славный брянский князь, прозванный Храбрым, был тяжело ранен отравленной стрелой, посланной врагом, и едва не умер.

Князь Дмитрий впервые побывал здесь только прошлой осенью: занятый делами, он все никак не мог собраться, да и бояре, помнившие про случившееся там происшествие с князем Василием, отговаривали его от посещения «того гиблого места», находя другие участки леса для охоты.

Но вот когда князь побывал на озере и добыл немало «славной дичины», он убедился, что место возле озера «полнится превеликим зайцем» и загорелся желанием поохотиться на «ловкого зверя» именно теперь. К сожалению, погода оказалась неблагоприятной, но дождя еще не было, когда князь со своими людьми прискакали к берегу озера, достигли кустарника, слезли с коней, оставив их слугам, и двинулись по берегу, глядя на свинцово-серую, топорщившуюся от ветра озерную воду. Охотники, державшие наперевес луки, все шли и шли, но зайцы – как сквозь землю провалились!

– Что за беда? – вопрошал недовольный князь. – Куда же подевалась наша дичь?

– Мы не видим «косых» на этой серой землице, батюшка, – ответил поседевший и строгий княжеский тиун Супоня Борисович. – Может, в этом и кроется причина неудачи?

– Однако же, батюшка, нам бы лучше вернуться домой, – сказал, безуспешно побродив по берегу, княжеский егерь, или «охочий глава», Безсон Коржевич. – Так мы выбьемся из сил, княже! Совсем непонятно, почему нет зайцев! Может, здесь на берегу обосновались лютые волки и где-то их логово? А может, что-нибудь еще?

– Неужели? – пробормотал раздраженный князь. – Значит, наши труды оказались напрасными? Мне совсем не хочется охотиться на этих вонючих волков и тратить понапрасну наши добрые стрелы! И волчьи шкуры пока не в цене! Еще ведь не зима!

– Да, место тута, княже, прегиблое, – кивнул головой Туча Гудилович. – К тому же, здесь неподалеку живет злая ведьма! Настоящая Баба-яга!

– Яга? – встрепенулся князь. – В самом деле? И старая?

– Люди говорят, что не совсем старая. Она сидит в добротной избе с дочерью или внучкой, – пробормотал Туча, – и пугает простых людей! Как-то наши люди пошли сюда за грибами и встретили ведьмину девку! Она так зыркнула на них своими страшными глазами, что они бежали назад, не чуя под собой ног!

– А почему вы мне раньше не рассказали о той девице и злой Бабе-яге? – возмутился князь. – Тогда пошли-ка туда! Мне хочется увидеть забавных женок! Мы уже обошли почти все озеро, и остался лишь один закуток! Видимо, изба той ведьмы неподалеку!

– Ах, кто тянул меня за язык?! – мысленно проклинал себя лучник Туча. – Так бы спокойно возвратились домой! А теперь придется идти на свою беду к нечистой силе!

Князь между тем все шел и шел, забыв про усталость. Он так увлекся поиском загадочной избы, что даже не позволил своим людям идти впереди и раздвигать для него кустарник. Пошел мелкий дождь. Еще больше похолодало, но, казалось, князь был неутомим.

– Здесь какая-то берлога! – крикнул вдруг он, остановившись у большой черной дыры, образовавшейся среди корней упавшей ели. – Может, это – пещера?

– Берегись славный князь! – вскричал опытный охотник Безсон. – Это – берлога лютого зверя! Хватайте рогатины, славные люди!

Крик седовласого охотника был своевременным предупреждением: из земляной пещеры стремительно выскочили три огромных волка. Князь отпрянул и выхватил свой тяжелый меч. Но княжеские люди не зевали. Выбежав перед князем и закрыв его от хищников, охотники стремительно выбросили перед собой длинные рогатины. Все звери, набросившиеся на них, оказались просто нанизанными на тяжелые колья. – У-у-у!!! – дико выли волки, силясь дотянуться до своих обидчиков, но лишь тем самым еще больше усугубляли свое положение.

– Ишь, какая силища! – кричал, смеясь, Безсон Коржевич, удерживая обеими руками рогатину. – Потерпите немного, братья! Мы пробили их брюшины!

Действительно, самый крупный волчище, в живот которого попала рогатина Безсона, вертелся на ней, истекая кровью и кусая древко орудия, несшего ему смерть. Он уже не выл, а только урчал, теряя силы и успокаиваясь. Два других, меньших по размеру, но тоже крупных волка уже судорожно бились в агонии на рогатинах двух молодых княжеских охотников.