Сычев К. В. - Роман Молодой

– Так они перебили великое множество людей, а немногих увели в свой бусурманский плен! – подвел итог своему рассказу монах Василий. – Они также без жалости погубили всех «церковных людей», разграбили церкви, княжескую казну и прочее имущество, после чего подожгли город и предали жадному огню бесценные книги!

– Мы видели следы их жестокости! – сказал, смахнув слезу, князь Владимир Андреевич. – Нет сомнения, что после этого Москва не скоро оправится! А теперь надо скорей похоронить несчастных горожан, ибо над городом витает тяжелый дух! К сожалению, мы пока не можем найти рабочих!

– Надо бы пообещать народу хотя бы скромную мзду, – покачал головой князь Роман, – и объявить об этом в окрестностях города!

– Правильно, княже, – пробормотал старец Василий, поглаживая свою седую длинную бороду. Его лучистые синие глаза осветились внутренним огнем. – Если вы не пожалеете серебра, я сам приведу сюда рабочих, и мы захороним тела несчастных!

– А сколько надо? – вопросил Владимир Андреевич. – У нас совсем немного серебра, ведь вся казна попала в руки поганых!

– Ну, хотя бы по рублю за восемь десятков покойников, – тихо сказал монах. – Но надо их пересчитать!

– Хорошо, – сказал, потупив взгляд, князь Владимир. – Собирай людей, святой старец! Эта цена нас устраивает! И пусть идут сюда как можно быстрей! Ничего не пожалею! Иди же за ними!

– Если бы не мы, Роман, – сказал князь Владимир, как только монах вышел, – татары бы стояли здесь до сих пор! Мы неплохо проучили их под Волоком!

– Разве это была битва, брат? – покачал головой князь Роман. – Мы не успели ударить по татарам, как они разбежались, словно зайцы! Нам следовало дать им бой здесь, у кремлевских стен! Тогда бы Москва уцелела!

– Иная малая победа стоит великой! – грустно усмехнулся князь Владимир. – Когда злобный Тохтамыш узнал о той скромной стычке, он сразу же бежал в свою мерзкую Орду! Я согласен, что мы должны были оставаться здесь и защищать город! Известно, что простонародье без мудрого князя и бояр неспособно ни к чему! Разве бы мы открыли врагу ворота? Для этого нужно быть глумными дурачками!

– Что теперь говорить? – пробормотал князь Роман и поглядел на сына. – Если наш народ слаб на голову…Впрочем, хорошо, что мой Дмитрий, наконец, испытал себя в той стычке с татарами под Волоком!

– Да, батюшка, я сам порешил двух здоровенных бусурман! – молвил покрасневший от волнения Дмитрий Романович. – Что поделаешь, если ты не пускаешь меня в войско? Это – мое первое сражение!

– Слушайся своего батюшку, Дмитрий! – наставительно сказал Владимир Андреевич. – Славный Роман не даст тебе плохой совет! Твоя служба – важна и почетна! Разве нам не нужны мир и порядок? Поэтому покорно исполняй волю великого князя и не ропщи на своего батюшку…

В это время в шатер вбежал рослый бородатый мужик, одетый в легкий кафтан княжеского слуги.

– Славный князь! – вскричал он, поднимая вверх руки. – Неужели это правда, что ты заплатишь целый рубль за каждые восемь десятков покойников?! Разве ты не знаешь, что их слишком много?!

– Сколько же их, Будан? – поднял голову князь Владимир, вперив взгляд в своего дворецкого. – Неужели посчитали?

– Посчитали, и тот Божий человек попросил три сотни рублей! – нахмурился Будан, взяв в кулак свою пышную окладистую бороду. – Значит, их – три сотни по восемь десятков…

– Это…два тумена и еще четыре сотни! – вскричал, хватаясь за голову, князь Роман. – Больше двух десятков тысяч! Да это же вся Москва! Страх Господень!

– Я очень рад видеть вас в моем Брянске! – сказал, едва сдерживая тревогу, князь Дмитрий Ольгердович. – Как поживает ваш великий князь Дмитрий Иванович? Я слышал о вашей беде и скорблю вместе с вами!

– Да, славный князь, ему и не хорошо, и не плохо! – грустно молвил молодой московский боярин Федор Андреевич Старко, внук татарского мурзы Серкиз-бея. – Мы все никак не оправимся от царского погрома! Видишь, я привез с собой татарского посла Абдул-мурзу! Нам не до веселых слов!

Татарский мурза, сидевший рядом с московским боярином, небрежно кивнул головой и прищурился, вглядываясь своими маленькими хищными глазками в лицо брянского князя. Посол хана Тохтамыша объезжал русские уделы с небольшим татарским отрядом, требуя от князей, отвыкших за прежние годы смут в Орде от татарского «выхода», восстановления прежних даннических отношений. Татар сопровождали надежные люди великого московского князя во главе с боярином Федором. Последний сохранил татарские черты лица, унаследованные от отца, погибшего за Москву на Куликовом поле, прекрасно владел татарским языком и вполне годился для помощи «царским людям». После сожжения Москвы и возникновения угрозы нового татарского набега, великий князь Дмитрий Иванович не хотел раздражать ордынского хана и вынужден был повиноваться его требованиям. Татарские посланники и московские люди побывали в Твери, Смоленске и вот теперь, в конце мая 1383 года, прибыли в Брянск. Их появление было для Дмитрия Ольгердовича неприятной неожиданностью. Удел только что оправился от тяжелых расходов, связанных со снаряжением князя в поход еще против Мамая, выплатами великому литовскому князю Ягайло, и князю Дмитрию было жаль теперь отдавать последнее серебро татарам. Однако он, напуганный вестями о сожжении Москвы и гибели почти всех ее жителей, очень не хотел увидеть татарские полчища на своей земле. Поэтому брянский князь распорядился, чтобы его люди «с лаской и заботой» приняли татарский отряд из двух десятков воинов, разместили их по богатым избам, накормили, напоили и «не чинили им никаких обид».

Сам же князь Дмитрий Ольгердович принял татарина и московского боярина в своей думной светлице, где нежданных гостей усадили на отдельную скамью, поставленную напротив княжеского кресла и перед скамьями собравшихся, как на пожар, брянских бояр, с любопытством слушавших разговор их князя с посланниками.

Мурза Абдулла, одетый в подбитый мехом лисицы шелковый китайский халат, кожаные штаны степного всадника, с рысьей шапкой, напоминавшей треух, на голове, выставив перед собой легкие кожаные сапоги, московской работы с загнутыми вверх носками, надутый от важности своей посольской работы, вызывал злорадные улыбки брянских бояр. Они тихонько показывали на него руками и крутили указательными пальцами по вискам: им было невдомек, почему «царский посол» был так тепло одет и носил меховую шапку, не снимая ее даже перед князем! Боярин же Федор Андреевич, напротив, был одет в легкий московский кафтан, такие же, как и у брянских бояр, штаны и сидел с непокрытой головой. Говорили в основном брянский князь и московский боярин. Татарский мурза молча слушал их разговор на русском языке, и лишь когда Федор Андреевич переводил слова, важные для посланника, на татарский, слегка кивал головой, создавая видимость глубокого раздумья.