Сычев К. В. - Роман Молодой

– В этом не сомневайтесь! – кивнул головой отец Парфений. – Мы доставим вам все договорное серебро и за прошлый, и за нынешний год! И приложим богатые подарки великому князю! Только восстановите прежний мир!

– Какой прежний? «По правде» или «по старине»? – буркнул, поднявшись со скамьи, Иван Федорович Кошкин.

– Лучше бы «по старине»! – сказал, почувствовав надежду, новгородский посланник. – И дали бы нам и Пскову князей! Мы потеряли веру в беглых литовских князей! Не успеют приехать в Новгород и получить жалованье, как тут же мирятся со своим Витовтом и возвращаются в свою Литву, оставляя нас «с носом»!

– Ладно, разберемся – поднял правую руку великий князь. – Если мои бояре готовы заключить мир с Новгородом, я не против! И я не возражаю на ваше желание «жить по старине», если вы снова не начнете ссоры! И мы поищем для вас нужных князей! Я могу послать к вам моего брата, князя Андрея. Пусть ему еще семнадцать, но, я думаю, он справится…Вы сами дадите ему нужный совет, когда это потребуется!

– Андрея Дмитрича?! – вскричал в радости отец Парфений. – Так это же для нас – радость и счастье! Благодарю, сын мой!

– Погоди еще и не перебивай! – поморщился великий князь. – А в далекий Псков я пошлю моего зятя, Ивана Всеволодича! Пусть он там проживает и защищает псковскую землю на славу нашей великой Москве! А теперь, святой отец, зови своих людей для крестоцелования! Надо заключить мир как положено: по совести и Господней воле!

Летом 1399 года большое войско великого литовского князя Витовта вышло в приволжские степи. На этот раз в его составе пребывали почти пятьдесят русских, литовских и польских князей. Сам римский папа Бонифатий IX благословил этот поход на «нечестивых агарян», объявив его крестовым. Польский король Ягайло прислал своих лучших воевод с отборными воинами: Спитка Краковского, Сандивогия Острожского, Доброгостия Самотульского, Иоанна Мазовецкого, известного рыцаря и острослова пана Щуковского и многих других. Был здесь и целый полк в 1600 закованных в железные латы немецких рыцарей Тевтонского Ордена, ведомых Марквальдом Зальцбахом, и орда хана Тохтамыша с сыновьями. Русские и литовцы были представлены князьями Глебом Святославовичем Смоленским, Иваном Бельским, Иваном Киевским, Сигизмундом, младшим братом Витовта, братьями Ольгердовичами – Дмитрием Брянским, Андреем Полоцким, Свидригайло – и другими.

Это разношерстное воинство, имевшее огромный боевой опыт, сплоченное в сражениях, шло на войну как на праздник. Утром огромный лагерь просыпался под звуки труб, барабанов и литавров: польские ратники везли за собой несколько телег с музыкантами, рассчитывая устроить пышное веселье после одержанной победы. Войско имело большой обоз с многочисленными слугами, обильными съестными припасами, пустыми телегами, подготовленными для вывоза будущей богатой добычи.

Впереди на могучем сером коне скакал сам великий князь Витовт, а за его спиной следовали прочие князья и воеводы. Немецкие рыцари располагались между русско-литовско-польским войском и татарами, которые, вопреки их издавно сложившемуся порядку, медленно продвигались в хвосте. Замыкал шествие растянувшийся на несколько верст обоз, охраняемый конными воинами. Войско не спешило из-за пехоты, составлявшей почти третью его часть. Казалось, что союзная армия шла на легкую прогулку: волей великого князя Витовта, воины дважды в день останавливались на привал, отдыхая и принимая пищу, а каждую ночь – спокойно спали в теплой сухой степи.

К счастью, наступило время, когда почти не было дождей, но трава еще не настолько засохла и пожухла, чтобы воины страдали от клубов удушливой пыли, хотя, после прохода войска, за ними оставалась серая земля, истоптанная конскими копытами и следами ног множества людей. Особенно были подвижны польские воеводы. Они гарцевали за спиной великого князя Витовта и совершали объезды войска, перебрасываясь веселыми словами с прочими воеводами и простыми воинами. А пан Щуковский успевал на ходу выкрикивать свои знаменитые шутки, анекдоты, распевал смешные песни.

Дмитрий Ольгердович, глядя на известного шутника, удивлялся: как он ухитрялся так быстро проскакивать между рядами движущихся воинов, проезжать вокруг них и вновь возвращаться на свое прежнее место, размахивая руками и смеясь?

Как-то, когда по общим подсчетам, до границ Белой Орды оставался лишь один день перехода, пан Щуковский подскакал к Дмитрию Брянскому и, улыбаясь, весело сказал: – Мы быстро к Орде подходим и большое богатство находим! Смело на битву пойдем и славных красавиц найдем!

На это Дмитрий Ольгердович с грустью ответил: – Рано, брат, ты говоришь о богатстве и красавицах! У царя Темир-Кутлуя – бесчисленное войско! Неужели ты забыл, как он разгромил полчища самого царя Тохтамыша? Кроме того, как ты знаешь, мой ясновельможный пан, королева Ядвига предсказала нам позорное поражение!

Пан Щуковский нахмурился: в самом деле, польская королева, погадав, посоветовала своему супругу, королю Ягайло, не посылать польских воевод в поход, поскольку предсказание было неблагоприятное. Однако он быстро нашелся и, улыбнувшись, молвил: – Это было неправильное гадание, пресветлый князь! С нами подлинное благословение самого римского папы! Что против него гадание? И сам рассуди: разве можно устоять против нашей силы? Мы не успеем дойти до того Сарая, или лучше Засрая, как увидим только одни сверкающие татарские дупы! Они побоятся вступить с нами в бой! Нас невозможно одолеть!

И он опять помчался едва ли не в самый конец войска, корча рожи, выкрикивая грубые шутки и вызывая тем всеобщий смех.

Дмитрий Ольгердович перекинулся взглядом с братом Андреем, ехавшим справа от него. – А я не испытываю радости! – сказал он ему. – Ты знаешь, что наш лютый враг Темир недавно присылал послов к великому князю?

– Не знаю, брат! – как всегда мрачно ответил, без тени любопытства на лице, Андрей Ольгердович.

– А что они говорили? – с интересом спросил ехавший слева от брянского князя его другой брат, Свидригайло Ольгердович. – Ты помнишь их слова?

– Помню, брат, – кивнул головой Дмитрий Ольгердович. – Люди Темир-Кутлуя сказали так: – Выдай мне моего врага Тохтамыша, некогда великого хана, а нынче – презренного беглеца! Наша судьба непостоянна!

– Значит, этот царь Темир чует свою силу! – поморщился Свидригайло, покусывая свой длинный пшеничный ус, и его серые глаза потускнели. – Он не зря сказал о судьбе…Видимо, этот воин не хочет хвастаться своей силой и показывать гордыню!

– Это так, брат, – нахмурился без того суровый Андрей Ольгердович. – Надо бы остановить эту громкую музыку и прекратить скоморошьи шутки! Нас ждет жестокая битва! Как бы мы не «полегли костьми»!