Сычев К. В. - Роман Молодой

Великий князь Василий Дмитриевич, который, казалось, совершенно не вмешивался в дела Твери, «с превеликой радостью» встретил мятежного тверича и оказал ему «немалую честь»: женил на своей сестре Анастасии, дал в наместничество Торжок, а затем и послал в Псков, на твердое псковское жалованье.

Михаил Александрович Тверской неоднократно посылал своих людей к племяннику, призывая его вернуться в свой удельный Холм, обещал дополнительные земельные пожалования, но все было бесполезно.

Как-то великий князь Михаил встал поутру и почувствовал сильную слабость. Он с трудом, с помощью слуг оделся, добрался до трапезной, но, к ужасу княгини и родичей, совершенно не притронулся к пище, потеряв к ней вкус.

Вернувшись назад в опочивальню и ощутив сильную головную боль, тошноту и раздражение, великий князь понял, что его дни сочтены.

Имея шестьдесят шесть лет отроду, он стал «таять» буквально на глазах окружавших его лекарей и родственников пока, наконец, не превратился в желтый, обтянутый сухой кожей скелет. Тверской епископ, призванный на совет к умиравшему великому князю, написал под его диктовку «духовную» – завещание Михаила Александровича.

В этой «грамоте» великий князь отдавал старшему сыну Ивану Тверь, Вертязин, Вобрын, Зубцов, Новый Городок, Опоки, Радилов, Ржев и многие села. Другому сыну, Василию, он «записал» Кашин и Коснятин, а младшему, Федору, оставил Микулин с прилегавшими землями. Не обделил он и внука, Ивана Борисовича. В этом же завещании великий князь обязывал младших сыновей «во всем повиноваться» воле его старшего сына Ивана, который должен был стать для них «вместо отца».

Как раз после того как владыка покинул великокняжескую опочивальню, в Тверь прибыли послы из Константинополя, отвозившие туда «милостыню» великого князя Михаила. В ответ константинопольский патриарх прислал бесценный дар – икону Страшного суда. Услышав об этом, великий князь, забыв о болях и слабостях, встал со своего ложа, оделся и, надеясь получить исцеление «от святого писания», устремился во двор, где стояли с иконой его посланники – тверской протопоп Даниил со священниками. Увидев исхудавшего, измученного болезнью князя, они со слезами на глазах перекрестили его. Великий князь «с усердием» целовал священную икону, истово молился, но «небесная помощь» не пришла.

Тогда Михаил Александрович объявил о назначении «прощального пира», на который пригласил через своих слуг всех священников, тверских бояр и даже нищих, «кого не встретят у двора».

На пиру он сам обносил гостей «прощальной чашей» вина и просил их, чтобы они молились за него. Но и опять не случилось чуда.

Несмотря на обилие слез, тяжкие рыдания и молитвы, которые произносили гости на пиру, великому князю легче не стало.

Теперь он понял, что пора готовиться к смерти. Но, имея еще силы, великий князь, поцеловав детей, бояр, слуг, самолично пошел в соборную церковь, где, при скоплении множества людей, поклонился гробам отца и деда, указал священникам на место своей будущей могилы и горестно, горячо помолился.

Глядя на кроткого, исхудавшего и бледного старика, некогда величественного и гордого красавца, простые тверичи молчали и лишь роняли слезы.

Когда же великий князь, покидая церковь, поклонился «всему народу», прося его благословения, церковь затряслась от горьких рыданий.

– Прощай, батюшка-князь! – вопили, страдая душой, тверичи. – Да благословит тебя Господь, наш добрый господин!

Великий князь вышел во двор и, отказавшись следовать во дворец, приказал отвезти его в лавру святого Афанасия.

– Зачем, батюшка?! – вскричал его старший сын Иван. – Неужели ты захотел постричься в монахи?! Не рано ли? Ты же сам можешь ходить без чьей-либо помощи? Еще отлежишься, батюшка родной! Не спеши умирать! У тебя еще много земных дел!

– Нет, сынок, – покачал головой великий князь. – Я чую конец своему здоровью и неминуемую смерть! У меня отнимаются руки и ноги, а в голове стоит густой туман!

– Как же теперь быть, могучий князь? – простонал, держась обеими руками за голову, Дмитрий Романович Брянский. – У меня была надежда только на тебя! Ведь мой батюшка прислал меня сюда на службу! А теперь такое горе! Не уходи от нас, великий князь!

– Не обессудь, славный Дмитрий! – тихо сказал Михаил Александрович. – Теперь ты послужишь моему сыну Ивану! Какая разница? Я любил твоего батюшку, Романа Михалыча, и не раз звал к себе на службу! Однако не получилось. Прощай, Дмитрий, отважный воин! Теперь встретимся на том свете!

И великий князь, поддерживаемый сыновьями, уселся на подогнанную к нему телегу, а возница-монах, сидевший на облучке, медленно повез его к святой обители.

Сам епископ Арсений следовал за телегой, произнося слова молитвы и крестя великого князя. Когда же они вошли в лавру, он, остановив сопровождавших, сказал: – Пострижение – великое таинство! На это могут смотреть только монахи и священники! Остальные должны ждать у входа!

Обряд пострижения не занял много времени, по истечении которого владыка вышел к великокняжеским сыновьям, боярам и прочей городской знати со словами: – Теперь у нас нет великого князя Михаила Александрыча, но вместо него есть славный инок Матфей! Благослови же Господь этого великомученика и дай ему нужное облегчение!

После этого епископ, перекрестив толпу, вновь вернулся к новоиспеченному монаху.

Толпа, стоявшая у ворот лавры, не собиралась уходить, напротив, туда прибывали все новые и новые люди.

Гул их голосов обеспокоил епископа Арсения, и он вновь вышел из кельи, направлялась к рыдавшим, взволнованным людям.

– Люди добрые! – сказал он, вновь осеняя толпу крестом. – Пора идти домой! Нашему славному старцу нужны тишина и покой. После пострижения ему стало легче. Может, еще немного поживет! Уходите же!

Только после этих слов расстроенные тверичи, знать и родственники великого князя стали расходиться.

– Наш великий князь был прославлен своими добрыми делами! – говорили друг другу простые люди. – Он не потакал своим боярам, был справедливым судьей, покончил с разбоями и пресек доносительство!

– Кроме того, он отменил тяжелые торговые налоги, – бормотали, истекая слезами, дородные тверские купцы, – укрепил города и успокоил села! На нашей земле царили мир и тишина!

На седьмой день своего пребывания в лавре, больной неожиданно почувствовал себя совсем плохо и, обратившись к настоятелю, попросил призвать к нему старшего сына Ивана.

Тот довольно быстро прискакал и предстал перед умиравшим отцом.

– Слушай меня, сынок, – сказал инок Матфей. – Напоследок я хочу дать тебе добрые советы…Не ищи ссоры с Василием Московским! От этого нет ничего, кроме горя! Но и не спеши проявлять к нему свою дружбу! Тогда злобная Москва поглотит нашу Тверь! Старайся не обижать своих братьев и племянников! Если внутри нашей Твери начнутся неурядицы, тогда настанет конец нашему славному и великому уделу! И привлекай к себе других могучих, известных своими доблестями князей! Следи за Москвой и учись хитростям у Василия Дмитрича!