Джейн Остин - Гордость и предубеждение

Это был вечер как никогда приятный для всех; лицо старшей мисс Беннет светилось радостью и выглядело еще красивее, чем обычно. Китти манерно улыбалась, надеясь, что скоро наступит и ее черед. Миссис Беннет не могла найти нужных слов, чтобы выразить свое согласие и свое одобрение, хотя уже полчаса она с Бингли ни о чем другом не разговаривала; а когда во время ужина к ним присоединился мистер Беннет, его голос и поведение хорошо демонстрировали, насколько счастливым он был.

Однако ни единое слово и ни единый намек не слетели с его уст, пока их визитер не пожелал им спокойной ночи. И как только он ушел, мистер Беннет обратился к своей дочери с такими словами:

– Джейн, я поздравляю тебя! Ты будешь очень счастливой женщиной.

Джейн сразу же подошла к нему, поцеловала и поблагодарила за доброту.

– Ты – хорошая девушка, – сказал в ответ мистер Беннет, – и мне приятно думать о том, что ты так удачно вышла замуж. Я нисколько не сомневаюсь, что вы хорошо будете ладить друг с другом. У вас, конечно, похожие характеры. И ты, и он настолько покладисты, что вы всегда сможете договориться; столь легкомысленны, что любой слуга сможет вас обмануть; такими щедрыми, что ваши расходы всегда будут превышать ваши доходы.

– Надеюсь, что этого не будет. Безрассудство и легкомыслие в денежных делах будут неприемлемыми и непростительными прежде всего для меня.

– Расходы будут превышать доходы?! Мой дорогой мистер Беннет, о чем вы говорите? – воскликнула его жена. – У него же четыре или пять тысяч фунтов дохода в год, а то и больше!

И потом, обращаясь к дочери:

– Моя дорогая, моя дорогая Джейн! Я так счастлива! Сегодня ночью я не смогу сомкнуть глаз! Я знала, что так и будет. Я всегда говорила, что именно так и должно произойти. Может ли такая красота пропадать напрасно! Помню, когда я впервые увидела мистера Бингли после его приезда в Гертфордшир в прошлом году, то подумала, что вы можете стать хорошей парой. О! Он – самый красивый молодой человек на свете!

Викхем, Лидия – обо всех забыли. Теперь ее любимым ребенком была, вне всякого сомнения, Джейн. В тот момент она была безразлична ко всем остальным. Вскоре младшие сестры Джейн начали интересоваться теми выгодами, которые им могли перепасть благодаря ее предстоящему замужеству.

Мери спрашивала разрешения пользоваться библиотекой в Недерфилде, а Китти умоляла, чтобы каждую зиму там устраивались балы.

Понятно, что с тех пор Бингли стал бывать в Лонгберне ежедневно; он часто приходил еще до завтрака и всегда оставался после ужина, кроме тех случаев, когда какой-то явно злобный и нехороший сосед, заслуживающий бесконечного осуждения и презрения, приглашал его на обед и Бингли считал своим долгом такое приглашение принять.

Теперь Элизабет имела немного времени для разговоров со своей сестрой, потому что, пока ее кавалер находился у них дома, все свое внимание Джейн уделяла только ему, и Элизабет увидела, что в те часы разлуки, которые случались, она могла принести существенную пользу им обоим. Бингли, при отсутствии Джейн, всегда обращался к Элизабет, чтобы с удовольствием поговорить с ней о ее старшей сестре, а Джейн, в его отсутствие, тоже постоянно искала ее общества, чтобы излить душу.

– Я так обрадовалась, – призналась она как-то вечером, – когда он сказал мне, что ничего не знал о моем пребывании в Лондоне прошлой весной. Я и подумать о таком не могла.

– А я догадывалась, – ответила Элизабет. – А чем он это объяснил?

– Наверное, все это были проделки его сестер. Для них его знакомство со мной было явно нежелательным, что меня совсем не удивляет, потому что, как на них, то он бы мог найти объект предпочтений более достойный внимания во всех отношениях. Но когда они убедятся – и я в это верю, – что их брат нашел со мной свое счастье, мои отношения с ними снова станут хорошими, хоть они уже никогда не будут такими, как раньше.

– Такой неуместной речи я еще от тебя не слышала, – сказала Элизабет. – Девочка! Мне было бы противно видеть, как ты снова станешь глупенькой жертвой ложной симпатии и уважения к тебе со стороны мисс Бингли!

– Ты только представь себе, Лиззи, – когда в прошлом ноябре мистер Бингли уехал в Лондон, он действительно меня тогда любил и не вернулся в Недерфилд только потому, что был уверен в моем равнодушии к нему.

– Ну что ж, бывает, подумаешь – немного ошибся! Хотя это делает честь его скромности.

Такое заявление привело к панегирику со стороны Джейн его застенчивости и робости, а также к рассказу о том, как низко он ценил свои хорошие стороны.

Элизабет было приятно убедиться, что Бингли не проговорился о своем друге и о его вмешательстве, потому что, хотя у Джейн и было самое доброе и самое снисходительное сердце в мире, это обстоятельство могло настроить ее предвзято против мистера Дарси.

– Нет человека, счастливее меня! – воскликнула Джейн. – Лиззи, дорогая, и почему мне единственной из всех вас выпало такое благословение. Я хотела бы, чтобы тебе повезло так же, как и мне. Вот если бы и тебе попался такой же хороший человек!

– Даже когда мне встретится хоть полсотни таких мужчин, я никогда не буду такой счастливой, как ты, потому что для этого надо иметь твой характер и твою доброту. Нет, я уже как-нибудь сама о себе позабочусь. Может, со временем, если мне очень повезет, я встречу еще одного мистера Коллинза.

Состояние дел в лонгбернской семье не могло долгое время оставаться тайной. Миссис Беннет позволила себе шепотом поделиться ею с миссис Коллинз, а та осмелилась – без всякого разрешения! – поступить так же в отношении всех своих соседей и знакомых в Меритоне.

Вскоре Беннетов провозгласили самой счастливой семьей в мире, хотя только несколько недель назад, когда Лидия сбежала с Викхемом, все сходились во мнении, что их непременно постигнет большое несчастье.

Однажды утром, где-то через неделю после помолвки Джейн и Бингли, когда последний вместе с женщинами семьи Беннетов сидел в гостиной, всеобщее внимание привлек звук приближающейся кареты; все посмотрели в окно и увидели, как к дому приближается фаэтон, запряженный четверкой лошадей. Для визитеров время было слишком ранним, и, кроме того, такого выезда не было ни у кого из соседей. Лошади были почтовые, и ни карета, ни ливрея слуги, находившегося впереди, не были знакомы жителям Лонгберна. Ясно было одно: к ним кто-то приехал, и Бингли быстро уговорил старшую мисс Беннет избежать неудобств этого непрошеного визита и пойти погулять с ним к кустарниковым насаждениям. Поэтому они ушли, а остальные продолжали без особого успеха путаться в догадках, пока дверь не распахнулась и в комнату не вошла леди Кэтрин де Бург.