Елена Сантьяго - Унесенные ветрами надежд

– Ну, иди уже, катайся, – с нежностью сказал он. – А то еще замерзнешь!

Виконт свистом подозвал собак и неторопливо пошел к дому. Элизабет смотрела ему вслед, и сердце ее переполнялось любовью и тоской. Затем она повернулась и отправилась на конюшню.

Конюх уже оседлал Жемчужину. Элизабет протянула белой кобыле сморщенное яблоко, и уже в следующее мгновение оно исчезло. Затем она вывела Жемчужину из стойла и привычным прыжком уселась в седло. Девушка знала, что за ее спиной шепчутся о том, что она любит скакать в мужском седле. Отец тоже поначалу пытался отговорить ее, однако он всегда был слишком мягок, чтобы противиться воле и настойчивости любимой дочери.

Конечно, она тоже беспокоилась о том, что ее новая семья, особенно ее будущий свекор, возможно, будут осуждать и даже запрещать ей скакать верхом, однако, к ее удивлению, Гарольд Данмор лишь пожал плечами и сказал, что его абсолютно не интересует, каким образом женщина сидит верхом на лошади. Решающим при этом является только то, чтобы она хорошо выглядела и не упала с лошади. И что он лично позаботится о том, чтобы у кобылы во время путешествия за океан было все необходимое, в конце концов, он сумел перевезти через океан живыми и здоровыми уже с полдюжины лошадей.

Элизабет пустила Жемчужину шагом через двор, затем поскакала по лугу, обсаженному яблонями, и вскоре добралась до дорожки для верховой езды, которая вела к морю. Когда она выехала на простор, то пустила кобылу рысью. Через какое-то время ей этого показалось мало, она сжала пятками бока Жемчужины и бодро воскликнула:

– Но! Но, девочка моя!

Быстрым галопом она помчалась вперед. Ее путь пролегал мимо густых рощ, лугов и кустарников. Слегка холмистая местность с маленькими речками и ручьями посреди зеленых пастбищ и лесов была ее домом. Она знала здесь каждый уголок и даже вслепую нашла бы дорогу вниз, к побережью. То тут, то там из-за за каменных оград и живых изгородей выглядывали коттеджи, окруженные вспаханными полями и лугами для выпаса скота, а маленькие деревушки обрамляли дорогу. Между тем небо прояснилось еще больше, облака почти полностью улетучились. Из печных труб поднимались клубы дыма, устремляясь в ясное зимнее небо. Элизабет скакала через деревню, осматривалась по сторонам и при этом ощущала какое-то странное чувство потери. То из-за одной, то из-за другой двери выглядывали местные жители, провожая ее взглядом, а некоторые дружески махали ей руками. Дочку виконта здесь любили, хотя и шушукались о ее неслыханной манере скакать верхом в мужском седле и даже говорили, что ей не хватает приличия.

Элизабет услышала шум моря и почувствовала его запах, а когда позади осталось последнее поселение, она увидела море. Волны с шумом разбивались о скалистый берег, а ледяной ветер приносил с собой соленый привкус взлетающего вверх прибоя. При виде моря она невольно подумала о пирате и о том странном чувстве, которое проснулось в ней, когда она узнала о его каперских походах. То была смесь чего-то завораживающего и дрожи от страха. Казалось, будто она ступает на неизвестный путь, когда не знаешь, скрывает ли он опасность или какое-то предначертание. К своему огорчению, с того самого дня в Лондоне она часто вспоминала о нем. Девушка пыталась представить себе, какой он человек. Есть ли у него семья и где он живет, когда находится не на своем корабле. При этом она, скорее всего, никогда больше не увидит его. И тем более было излишним ломать себе голову, думая о нем.

Она скакала по знакомой дороге, мимо галечных холмов, мимо густого кустарника, пока перед ней не показался заброшенный коттедж, наполовину скрытый зарослями можжевельника. К своему удивлению, Элизабет увидела дым, выходящий из трубы и поднимающийся вверх. Уже давно старый, нуждавшийся в ремонте домик был необитаем. Во время своих конных прогулок она часто приезжала сюда и давала Жемчужине попастись на траве, а сама в это время садилась на каменную ограду веранды, чтобы полюбоваться морем.

Она удивилась, слезла с лошади и, взяв Жемчужину под уздцы, повела ее рядом с собой. Приблизившись к дому, Элизабет увидела какого-то мужчину, который между одичавшими кустами роз рубил дрова. Он стоял спиной к ней, и его распахнутая рубашка трепетала на ветру. Темные волосы были связаны пучком на затылке, а рукава были закатаны выше локтей. Между лопатками ткань его рубашки потемнела от пота, и, когда он, в последний раз взмахнув топором, чуть-чуть повернулся в сторону, чтобы поставить новое полено на деревянный пенек, она увидела, что его лицо тоже было залито потом.

У нее вырвался испуганный вскрик, когда она узнала его.

Это был капитан Дункан Хайнес! На какое-то мгновение Элизабет показалось, что она сошла с ума и что это его фантом, вызванный ею самой из-за собственных глупых мыслей. Однако он услышал ее и резко повернулся, обескураженный не меньше, чем она. С удивленной улыбкой на лице Дункан медленно подошел к ней. Топор он небрежно держал в руке, а другой рукой взял край своей рубашки и вытер лицо. Он коротко поклонился ей, нисколько не смущаясь тем, что его рубашка была распахнута настолько широко, что полностью открывала грудь и живот.

– Леди Элизабет!

– Приветствую вас, мастер Хайнес, – заикаясь, пролепетала она.

Ее сердце внезапно забилось так сильно, что она почувствовала его частое биение в горле. Он показался ей еще выше ростом и шире в плечах, чем в ее воспоминаниях. Мужчина приветливо произнес:

– Чем я обязан чести вашего визита?

Элизабет старалась не смотреть на его широкую грудь и на рельефную мускулатуру живота. Его тело было таким же темно-коричневым от загара, как и лицо, которое из-за бороды казалось еще темнее. Белизна его блестящих зубов очень резко выделялась на фоне загорелого лица. Она глубоко вздохнула и сосредоточилась, лихорадочно пытаясь найти подходящий ответ и надеясь, что ее волнение останется незаметным.

– Визитом это назвать нельзя, поскольку я даже не знала, что вы пребываете здесь. Во время моих конных прогулок я часто бывала в этих местах, однако до сих пор думала, что тут никто не живет. Мой отец ничего не говорил мне о том, что он опять сдал этот дом в аренду.

– Я не снимал этот дом. Если подходить к этому вопросу строго, то я нахожусь здесь без всякого разрешения.

– А почему? – удивленно спросила она.

– В этом коттедже раньше жила моя семья. Этот дом моих родителей.

– Действительно? – Элизабет недоверчиво покачала головой. – Как тесен мир! – Она улыбнулась, все еще немного дрожа и стараясь привести в порядок свои смятенные чувства.

– Значит, вы хотели посетить этот дом только ради воспоминаний? Я убеждена, что мой отец ничего не имеет против.