Луи Бриньон - Испанская невеста [Легенда о Габриель]

Стефан поскрёб ухо и прогнусавил себе под нос:

— Пойду–ка я сам к графу…может, что и получится. Слуга из тебя никудышный. Ты даже свои усы не умеешь подстричь, так что уж говорить обо всех остальных недостатках. К тому же ты слишком не сдержан. И вся эта затея может рухнуть в первый же день. Что я потом скажу сиятельному герцогу? Да он и не станет меня спрашивать. Попросту срежет мой горб, как уже не раз обещал…

— Перестань ворчать и займись делом. Да, и не появляйся, пока не выполнишь мой приказ. Тебе всё ясно?

— Ещё бы, — Стефан подошёл к столику, на котором стояла серебряная шкатулка с гравировкой. Открыл её и принялся выгребать оттуда блестящие монеты.

— Стефан, не злоупотребляй моей добротой! — со всей серьёзностью предостерёг его Энрико.

— Ты хочешь, чтобы я занялся твоими делами на голодный желудок? У меня не осталось ни единой монеты!

— Мерзавец! Там на несколько месяцев хватит.

— А вдруг придётся… подкупить…

— Ладно, ладно. Бери сколько надо и проваливай!

Энрико прямо в сапогах разлёгся на кровати и, заложив руки за голову, устремил взгляд на потолок, который был расписан сценами из жития святых.

Стефан опустил монеты в карман и бесшумно направился к двери.

— Вернёшься ни с чем, убью, — раздалась ему вслед отчётливая угроза.

Выйдя из комнаты Энрико Стефан, с непередаваемым удовольствием, похлопал по карману с золотом. Услышав звон монет, он пробормотал:

— Господь, благослови ту, что отказала моему хозяину. Однако пора приниматься за дело.

Стефан знал, когда можно посмеяться или позлить своего хозяина, не опасаясь его гнева. Однако теперь он чувствовал, что следует со всем вниманием отнестись к состоявшемуся разговору и, в особенности, к возможным его последствиям. Задета была его гордость. В таких случаях он ничего и никому прощал. Плоды этих размышлений вылились в поездку, которую предпринял Стефан. Уже спустя четверть часа он усиленно погонял пятками своего любимого осла. Животное обладало гордой осанкой и прекрасными темными глазами с поволокой, в которых отражалось необычайное достоинство и вековая мудрость всего упрямого племени. И лишь отсутствующая часть правого уха слегка портила общее впечатление. Спешка, однако, никак не мешала Стефану кланяться всем тем, кто приветствовал его. А таких на улицах оказалось немало. Вся Севилья знала в лицо горбуна Стефана и его Буцефала. Где бы они ни появлялись, раздавался задорный смех. А порою люди кричали ему:

— Стефан, как поживает твой конь?

Или:

— Стефан, постриги уши своего друга, они слишком велики для коня.

Всякое бывало. Стефан никогда не обижался, когда посмеивались над ним или его ослом. Он вообще слыл добродушным малым, охочим до вина и женщин. И сейчас, когда ему приходилось постоянно маневрировать на запруженных толпой улицах, он непостижимым образом выискал взглядом жену ткача Ансельмо, упитанную даму среднего возраста. Она стояла возле лавки в прелестном атласном чепце и следила за тем, как в дом заносят тюки с шерстью. Стефан снял свою шляпу и приветливо помахал ей. Женщина, заметив такой очевидный знак внимания, вначале широко улыбнулась, а затем попыталась покраснеть от смущения. Вероятно, у неё бы всё получилось, однако…в эту минуту появился сам ткач. Завидев его, Стефан заорал на всю улицу:

— Ансельмо, друг мой, как я рад тебя видеть! Мне сообщили, что ты занемог. А я ведь собирался тебя навестить. В замок хотят тех фиолетовых скатертей. Когда мне приехать? — последние слова Стефан подкрепил многозначительным взглядом, направленным немного правее ткача. Ткач же с каждым словом Стефана улыбался всё шире и шире. Когда тот закончил, ткач прокричал в ответ:

— Завтра! Приходи в любое время.

— Можешь не сомневаться, обязательно приеду, — ещё раз помахав на прощание шляпой, Стефан погнал Буцефала дальше. Настроение у него стало намного лучше. Он уже подумывал было заехать в некое уютное местечко, где всегда подавали отличное вино с молодым барашком, однако здраво рассудил, что вначале следует закончить дела и уж потом веселиться. Именно благодаря последней мысли спустя полчаса он уже подъезжал к воротам, на которых красовался большой бронзовый герб.

Стефан покинул седло и, оставив осла, подошёл к воротам. В левом углу висел молоток в форме вытянутой человеческой ладони. Стефан взялся за него и несколько раз с силой опустил вниз. Глухие удары разнеслись далеко вокруг. Через минуту ворота открылись, и показалось лицо привратника. — Попроси моего дорогого брата, добрый человек, — придав голосу самую что ни на есть безысходность, попросил Стефан.

— Кто твой брат? — раздалось в ответ.

— Сарнель!

— Жди здесь!

Привратник исчез. Стефан же приложил руку ко лбу и посмотрел на палящее солнце, а затем вытер тыльной стороной ладони струившийся по лицу пот и поискал взглядом своего осла. Тот как ни в чём не бывало жевал…розы. Розы росли в специально сооружённых нишах вдоль стены, окружающей поместье. Здраво рассудив, что цветы имеют привычку вырастать каждый год, Стефан не стал ему мешать. Он выбрал местечко в тени дерева, что росло напротив ворот и, усевшись там, стал ждать «своего брата». Тот не замедлил появиться. Всемогущий дворецкий, которого боялись все слуги, представлял собой тщедушного старичка в роговых очках и строгом чёрном сюртуке. Едва появившись, он с проклятиями бросился к ослу и стал отгонять его от цветника. Осёл испугался внезапной атаки, и побежал прочь. Стефан даже не подумал его догонять. Он знал, что Буцефал далеко не уйдёт. Вместо этого, он со всей поспешностью бросился к Сарнелю.

— Стефан? — дворецкий нахмурился, узрев горбуна перед с собой. Они и прежде были знакомы, но лишь весьма поверхностно. — Это ты представился моим братом?

— У меня не оставалось другого выхода, — таинственно оглядываясь вокруг себя, зашептал Стефан. — Я пришёл по важному делу к вашей светлости.

Он неспроста применил титул «ваша светлость». Эти два слова магическим образом изменили облик Сарнеля. Тот сразу же заулыбался. Но у Стефана имелся ещё более весомый аргумент. И он, не давая дворецкому прийти в себя, использовал его:

— Я хочу обратиться с нижайшей просьбой к вашей светлости. Видите ли, у меня есть племянник. Сын моей покойной сестры. Он остался без работы. Я хотел бы пристроить его к графу Ди Перона. Говорят, он щедр к своим слугам. Я же буду щедр к моему покровителю, — Стефан извлёк две золотые монеты и протянул их Сарнелю.

У того, при виде золота, алчно загорелись глаза. Он уже было протянул к нему руку, но тут же отдёрнул и, с сомнением оглядывая просителя, спросил:

— Твой племянник?

— О, нет! — поспешно ответил Стефан, прекрасно понимая значение этого взгляда. — Он совсем не похож на мета. Напротив. Он молод и красив. Только…очень ленив. И ещё…у него есть небольшая странность…