Идалия Аничкова - Рингильда

— Эльгер Гонштейн, — подсказал ему рыцарь.

— Впоследствии я понял, что этот монах желал мне не добра, а зла; но в то время я ему верил. Этот монах, вынесший меня из сражения, сказал мне, что я, будучи раненым, не могу больше быть полезным в строю.

— Как же ты очутился в лагере герцога Абеля?

— Эльгер сдал меня на руки одного монаха, который провел меня туда. Вскоре я понял, что Эльгер обманул меня и что я нахожусь в неприятельском лагере.

— Рассказывай скорее последствия твоего приключения, — нетерпеливо допрашивал рыцарь.

— Не успел я туда прийти, как сопровождавший меня монах скрылся, передав меня на руки целой инквизиторской шайки монахов, которые начали меня пытать. Меня подымали на дыбу и жгли пятки горячими угольями, потом давали передохнуть несколько дней и опять принимались за пытки.

— За что же тебя пытали? — спросил с мягкостью вельможа.

— За то, что я ни единым словом не хотел выдать своих и дать им некоторые сведения о нашем лагере. Наконец, я им надоел, и они заключили меня в башню. Там кормили меня хлебом с водою. Впоследствии, наверное, меня повесили бы.

— Кто тебе дал свободу?

— Герцог Оттон фон Люнебург, только что вернувшийся из плена и ничего не знавший о неприязненных отношениях между двумя герцогами. Эта темница, несмотря на скудную пищу, которой меня кормили, способствовала моему исцелению. Меня, по крайней мере, перестали пытать, и раны мои начали заживать. Птицы прилетали ко мне, садились на окно, чирикали и пели. У меня тоже явилось желание петь. Я пел от грусти и отчаяния, думая о всех своих друзьях, о моей сестре, которую, мне казалось, более не суждено было видеть. Герцог узнал мой голос, ночью пробрался в тюрьму, подкупил моего сторожа и спустил меня по веревке в сад. Ему удалось довести меня до берега моря. Он посадил меня в лодку и, дав денег хозяину судна, приказал меня везти в Эстляндию. Герцог фон Люнебург велел мне передать вам, что граф Генрих Шверинский умер и что он вышел из плена, благодаря его супруге, очень набожной даме и последовательницы святого Франциска Ассизского. Он велел вам кланяться и сказал, что скоро приедет в Эстляндию.

— Да, много бед ты наделал, да и сам себе оказался злейшим врагом, — возразил ему рыцарь. — Я прощаю тебе! Ты оказался не столь виноватым, как я думал.

Альберт упал на колени перед своим господином, горько заплакал и поцеловал его руку.

— Вставай, — сказал рыцарь. — Да послужит это тебе уроком! На свете люди неодинаковы. Многим из них все средства годны для достижения своей цели. Ты мог бы погибнуть, и я до твоей сегодняшней исповеди считал тебя изменником. Твоя сестра Рингильда также пострадала от твоего поступка; но Бог не захотел, чтобы несправедливость восторжествовала, и послал тебе избавителя.

Альберт ничего не понимал из его слов; он не мог догадаться, почему герцогиня фон-Люнебург была причиной постигшего его несчастья.

— Иди спать, — сказал ему рыцарь. — Генрих проведет тебя в твою комнату, и завтра рано утром вставай, и мы вместе пойдем искать Рилгильду.

Это вновь изумило мальчика, но он так устал, что покорно последовал за Генрихом, не проронив ни слова.

Когда в замке все стихло, dominus Эйлард долго ходил взад и вперед по комнате.

«Бедная Рингильда! — думал он в отчаянии. — Как я ее обидел! Простит ли она мне?»

Послав своих людей в окрестные деревни узнать, нет ли в одной из них молодой девушки, по имени Рингильда, он не спал всю ночь, поминутно подходил к окну и смотрел, не едет ли кто-нибудь из посланных обратно.

В пять часов утра взмыленная лошадь въехала с посланным в замок. Dominus Эйлард увидел его и приказал сейчас позвать гонца к себе.

— Что, нашел? — спросил он его с замиранием сердца.

— Да, нашел, ваша светлость; какая-то незнакомая крестьянам девушка живет здесь в ближней деревне у одного старика крестьянина. Говорят, что она целый день ходит в лесу и только на ночлег является в избу.

— В каком лесу? — спросил его рыцарь dominus Эйлард.

— Вот в том, что тянется против окон замка вашей светлости.

— Спасибо, — сказал ему рыцарь. — Теперь можешь отдохнуть.

В шесть часов утра рыцарь стал одеваться и вскоре выехал с Альбертом из своего замка.

Его сердце сильно билось. Он не мог дождаться свидания с Рингильдой. Приехав к опушке леса, он привязал свою лошадь к дереву и, оставив с нею Альберта, пошел пешком, разыскивая молодую девушку.

Рингильда была в лесу; она сидела на камне близь ручья, в котором росли водяные белые цветы, и плела из них венок, приговаривая: «Мне наденут этот венок на голову, когда меня понесут хоронить; когда он это узнает, то, может быть, будет обо мне жалеть, но это будет слишком поздно».

Не успела она сказать этих слов, как почувствовала, что кто-то подошел к ней сзади и положил свои руки ей на плечи.

Она обернулась и, увидев того человека, который заставил ее страдать, испугалась и хотела бежать от него. Он остановил ее и взял за обе руки. Потом охватил ее крепко руками.

— Рингильда, — сказал он, — прости меня. Теперь все выяснилось; твой брат совсем не так виноват, как мне это казалось прежде. Я пришел к тебе, чтобы всегда жить с тобой. Хочешь быть моей женой? Все это горе причинила мне герцогиня фон Люнебург; теперь все стало мне понятно. Любишь ли ты меня, Рингильда? Веришь ли ты мне? — шептал он ей. — Какие холодные руки!

— В них кровь уже застывала, когда ты пришел, и я плела себе венок на гроб.

— Можешь ли ты еще меня любить, Рингильда?

При этих словах Рингильда оживилась, как будто жизнь опять хлынула ей в сердце.

— Пойдем в мой замок; я помещу тебя в отдельной башне, близь библиотеки, где живет наш капеллан. Через несколько дней, когда ты отдохнешь, мы уедем на остров Рюген, где будем венчаться. Я получил предписание короля Эриха немедленно ехать на остров Рюген, с званием герцога этого острова. Мятежное время междоусобной войны заставляет меня спешить отъездом. Здесь герцогиня фон Люнебург не даст нам покоя. пока не узнает, что мы повенчаны. Да и клевета, которую она пустила про Альберта, наделала много шума.

Рингильда ничего ему не отвечала, а только горько плакала.

— Бедная Рингильда, как ты много страдала, и все это из за меня! Как тебе худо было, — шептал он ей. — Зачем ты не пошла к отцу Хрисанфу, когда я причинил тебе такое горе?

— Я не хотела, чтобы отец Хрисанф знал, что произошло между тобою и мною, потому и решилась умереть здесь.

— Хочешь ли жить в моем замке со мною?

— Я давно отдала тебе свое сердце. Жизнь моя тоже принадлежит одному тебе.

Он смотрел ей прямо в глаза.

Рингильда поднялась со своего камня, как человек воскресший к жизни после тяжкой болезни.

— Неужели жизнь опять меня манит к себе? Все чарует душу, как будто и солнце светит ярче и птицы опять запели. Боже мой, благодарю тебя! — сказала Рингильда, подняв глаза к небу, — Я воскресла и понимаю все, что он мне говорит, и все это правда.