Маргарет Барнс - Изабелла Прекрасная

— Если бы я не родилась девушкой, сейчас стала бы полновластным королем Франции! — хвасталась она. Изабелла начала строить смелые планы в отношении своего старшего сына. — Карл как-то говорил мне, что Нед может в один прекрасный день стать весьма важной персоной. Нед нравился ему больше, чем этот кузен Валуа, которого французская знать хочет посадить на трон. А ведь юный Эдуард Плантагенет на троне Франции мог бы объединить обе наши страны и не дать закончиться династии Капетингов.

— Это старый запутанный вопрос — о прямом престолонаследовании по женской линии или же по мужской, но боковой, или через поколение, как предписывает Салический закон, — заметил Мортимер. Ему нужно было думать сейчас о более важном — о собственной безопасности. — Хотя я должен признаться, мне, по крайней мере, так кажется, что может начаться напряженность в отношениях между Англией и Францией. И она будет продолжаться лет сто!

От мысли, что ее сын может рассчитывать на французский трон, Изабелла еще более высокомерно относилась к Англии. В свете того, что у нее появился новый интерес к событиям в стране по другую сторону Ла-Манша, ее намерения в отношении страны, где она была королевой, становились все менее и менее знаменитыми для нее. Поэтому она стала править, как говорится, спустя рукава и допускала такие вещи, кои, она и сама знала, могут обидеть народ страны. Она даже перестала скрывать свою связь с Мортимером.

Неожиданно Изабелла поняла, что ей легче заинтересовать французским престолонаследием Неда, чем Мортимера. И она постоянно твердила сыну:

— Только подумать, что сын Капетинга будет преклонять колена в вассальской присяге перед Валуа!

Изабеллу радовало, что Нед проявлял живой интерес к французскому трону. Она надеялась, что в подходящий момент он покинет Англию и сие поможет ему отвлечься от обстоятельств смерти отца.

С явной неохотой король Англии, который был также графом Гиеньским, вновь пересек Ла-Манш, чтобы принести вассальскую присягу за Гиень. Но на сей раз ему пришлось преклонить колена не перед добрым и милым дядюшкой, а перед своим кузеном из другой династической ветви. Нед его, конечно, считал узурпатором и возненавидел из-за унизительной для него присяги.

— Подождите, пока я достигну совершеннолетия и буду иметь хорошую армию, — в открытую заявил он своему окружению перед тем, как уехать.

— Да, он очень скоро достигнет совершеннолетия, — недовольно пробормотал Мортимер.

— И станет отцом, если судить по тому, что говорят дамы Филиппы, — заметила Изабелла. О, как она не желала становиться бабушкой!

— Все вместе взятое поможет ему забыть о Беркли, — сказал Мортимер. Он надеялся, что Нед подольше пробудет за границей, пока он сам разберется с заговором, который плел Линкольн, готовя в народе мятеж.

— Я не думаю, что он когда-нибудь что-то забывает, — вздохнула Изабелла. Ей так хотелось, чтобы Нед все еще оставался мальчиком и не мужал столь быстро. Она боялась, что ее бесстрашный и вероломный любовник вздумает поквитаться с ее сыном.

С привычной жесткой хваткой Мортимер стремительно подавил слабые попытки Линкольна поднять мятеж тем, что разорил его земли дотла, так что тот не собрал воедино и половины своих вассалов. Казалось, Мортимером владеет неутомимая жажда власти. Но Изабелла понимала, что по мере того, как росло отвращение к нему, он старался лишь удержать то, что ему принадлежало.

— Хотел бы я расправиться с Кентом так же легко, как и с Линкольном! Он мне так мешает своими тайными поползновениями, — сказал он, возвратившись из похода в более хмуром настроении, чем прежде. — Он — один из тех, кого трудно в чем-либо обвинить. Человек, который действует на две стороны. Но мне известно, что он пытается убедить своего брата Норфолка присоединиться к нему и сформировать партию, которая вышвырнет нас — как убийц — и сделает Неда полновластным королем.

— Если бы его можно было убедить в безумной версии, что Эдуард еще жив, — заметила Изабелла со смешком, в котором было мало веселья. — Тогда бы он примолк. А он и есть милый молодой глупец, который может поверить в любой вздор.

— Ты действительно так считаешь?

— Мы всегда дразнили его за излишнюю доверчивость. Я тебе говорила, что он такой же мечтатель, как сэр Джон Геннегау.

— Орлетон говорил мне об этом только вчера. Он считает, что Кента можно убедить в чем угодно, если мы только узнаем о его намерениях.

— Орлетон! Его ум сводится лишь к уловкам и хитростям!

Хотя умный и хитрый прелат получил Винчестер в благодарность за оказанные услуги, она никогда не простит его за подлый обман, когда он перенес запятую. Изабелла более всего ненавидела его за интриги, кои он замышлял и искусно воплощал в жизнь.

— Если тебе кажется, что здесь еще слишком много живых Плантагенетов и что нужно выбирать между моим сыном и сводным братом Эдуарда II, волю которого ты должен подавить, тогда пусть это будет брат умершего короля! — резко сказала Изабелла. — Я могу доказать, что мой ум не менее острый, чем ум милорда епископа. Я покажу ему живого Эдуарда в Корфе — конечно, на расстоянии и в сопровождении охраны — и, если я не ошибаюсь в Эдмунде, то он вскоре начнет передавать ему письма с предложением о помощи и пожеланиями жизненного благополучия.

Даже Мортимер, жестокий приграничный лорд, посмотрел на нее с ужасом.

— Покажешь ему живого Эдуарда?! — переспросил он.

Чтобы позлить его и чтобы показать, насколько женщина может быть умнее мужчины, Изабелла подошла к зеркалу и начала беспечно подводить сажей глаза.

— Была изваяна статуя из воска, чтобы нести перед похоронной колесницей, — начала она почти небрежно, чтобы он не понял, какой ужас ее обуял, когда она первые узнала про это. — Подобные статуи, как правило, сберегаются. Я заплатила за нее большие деньги — 40 шиллингов мастеру по изготовлению свечей. Наверняка она и доселе хранится в подвалах у монахов Глочестера.

— Ты хочешь внушить ему, что Эдуард живой и что он спит?

Изабелла поставила горшочек с сажей и легко пересекла покои, чтобы поцеловать его в щеку.

— Нет, глупец! У тебя совсем нет воображения. Посадить его в кресло — перед пылающим очагом. Как будто он ужинает или играет в шахматы.

Итак, они договорились, что странствующий монах, ставленник Орлетона, передаст Эдмунду Кенту, что он видел короля, его сводного брата, живым, когда тот гулял по крепостной стене замка Корфа. И он должен будет так заинтриговать Кента, что он сам захочет отправиться в Корф, и там встретится с привратником, который за мзду якобы втайне от коннетабля сэра Джона Деверилла позволит ему переодеться слугой и ненадолго заглянуть из-за занавесей в Залу, где при мерцающем свете свечей он увидит своего сводного брата, одетого в королевскую красную мантию, сидящего в задумчивости в кругу обитателей замка за ужином. Правда, король в течение нескольких минут не будет ни улыбаться, ни разговаривать. Но Кент сможет узнать любимые черты, и на него более подействует, что брат так задумчив и молчалив.