Кейт Куинн - Дочери Рима

В ход шел любой предлог.

— Тебе пора домой, — Друз погладил изгиб ее спины. — Редко кто проводит в бане по пять часов.

Ровно столько они провели с ней в постели.

— Ммм, не хочу, — пробормотала Корнелия, прильнув к его мускулистому плечу, нежась в приятной истоме еще полчаса, не в силах заставить себя встать с кровати. — О боги, кажется, уже начинает смеркаться! — воскликнула она, глядя на косые солнечные лучи, что проникали в каморку сквозь узкое окно. — Где мое платье?

— Кстати, о патрицианках говорят, будто они наряжаются часами, — пошутил Друз, глядя, как его возлюбленная мечется по крошечной каморке. В ответ Корнелия состроила ему гримасу, уложила волосы в узел на затылке и, подскакивая на одной ноге, принялась зашнуровывать сандалии.

— До завтра, — выдохнула она, хватая одной рукой плащ, а другую протягивая для прощального пожатия. — Я приду к тебе завтра. Я отпросилась с семейного пира.

— До завтра, — он сжал ее пальцы, теплые и крепкие. Корнелия с нежностью посмотрела на него. Друз продолжал сидеть на кровати. Его каштановые волосы были взъерошены, взгляд устремлен на нее. Бросив на пол плащ, она вновь забралась к нему на колени и вновь предалась любви, молча и страстно. И лишь утолив этот едва ли не животный голод, бегом бросилась назад, на Палатин, на бегу поправляя на себе платья и с трудом представляя себе, как смотрится со стороны. Щеки пылали, глаза блестели безумным блеском, волосы растрепались. Где это видано, чтобы гордые патрицианки растрепанными бегали по улице? Нет, эта неряха никак не Корнелия Прима. Потому что Корнелия Прима — образец безупречности, которая никогда не позволит себе ни одного опрометчивого шага, который бы повредил ее репутации. Корнелия Прима никогда не опустится до того, чтобы взять в любовники простого солдата. Так что это не она, а какая-то другая женщина.

Они заметят, в ужасе подумала она. Не один, так другой, но кто-то непременно заметит.

К ее великому удивлению, никто ничего не заметил. Гай отсутствовал дома весь день. Был занят тем, что пытался добиться благосклонности Вителлия или по крайней мере не выпасть из безумной череды придворных приемов и пиров. Голова Марцеллы была занята предполагаемым походом Веспасиана на Рим. Обычно, если кто-то и был способен догадаться, что в воздухе витает любовь, так это Лоллия. Корнелия ожидала, что кузина сейчас подмигнет ей и заговорщицким шепотом спросит: «Кто он?». Увы, даже Лоллия, похоже, была погружена в свои собственные невеселые мысли. Остальные члены семейства во главе с Туллией находились под таким впечатлением от нового положения Дианы, что все их головы были заняты только этим и ничем другим.

— О, если бы только Диана смогла бы добиться для Гая поста наместника! — мечтала вслух Туллия. — Например, Нижней Германии. Я слышала, как император говорил, что неплохо бы назначить туда нового наместника.

— Я сильно сомневаюсь, что мне хотелось бы править Нижней Германией, — устало возразил ей Гай. — Там сыро и холодно.

— Не смеши меня, Гай! Конечно же тебе этого хочется. Или, на худой конец, наместником Паннонии.

— Они только и говорят, что о Диане. Меня никто даже не замечает, — пожаловалась Друзу Корнелия. — Зато ей они не дают житья день и ночь, требуют от нее новых постов для членов семьи и благосклонности Вителлия. Более того, они хотели бы, чтобы она вышла замуж за кого-нибудь из его приближенных. Но Диана одного за другим отвергает женихов. Семья не знает, как совладать с ней.

— Отвергает?

— Она отказала главному командиру Фабия, Алиену. Это была некрасивая сцена. Не прошло и недели, как один из его офицеров поймал ее после скачек и пытался утащить силой. И что же? Она сломала о его голову кнут, заявив, что если он хотя бы раз попытается к ней прикоснуться, то она заколет его кинжалом. Мол, она за себя не ручается.

Друз смерил ее удивленным взглядом.

— А откуда эта малышка знает, как наносить удар кинжалом?

— Мы все знаем, — с гордостью ответила Корнелия. — Между грудей и прямо в сердце. Быстро и надежно. Все патрицианки знают, как красиво уйти из жизни.

— Да вы варвары, — пошутил Друз и положил ей на грудь огромную ладонь, словно предохраняя от смертельного удара.

— Диана точно варварка, — согласилась Корнелия. — Спасибо богам, что Вителлия это так забавляет. Он даже не находит в этом ничего оскорбительного. По его словам, есть кобылки, на которых никогда не надеть седло.

— А ты сама? — усмехнулся Друз.

— Я женщина из рода Корнелиев, — гордо ответила она. — И на меня уж точно никому не надеть седло.

— А боготворить тебя можно? — Друз с улыбкой перевернул ее на спину.

— У тебя несколько странные представления о том, что такое боготворить…

Корнелия подкупила привратника. Подкупила управляющего. Подкупила служанку. И те, пряча понимающие улыбки, притворялись, будто не замечают, как она возвращается домой поздно, с растрепанными волосами, зевая, и еле волоча ноги от усталости. Однако никто так толком ничего и не заподозрил.

— Смотрю, у тебя в последнее время хорошее настроение, — как бы невзначай заметила однажды вечером Марцелла.

— Ты о чем? — насторожилась Корнелия, хотя и попыталась не выдать тревоги в голосе.

— Когда у тебя дурное настроение, ты вечно грызешь ногти. А теперь взгляни на них, они впервые за месяц целые и аккуратные. Из чего я делаю вывод, что настроение у тебя прекрасное.

— Ты всегда выглядишь одинаково, независимо от настроения, — произнесла Корнелия и задумалась, словно сделала для себя открытие. — Скажи, как это у тебя получается? Все вокруг меняется едва ли не на глазах, и лишь ты неизменно остаешься сама собой.

Марцелла пожала плечами. Корнелия на мгновение задержала дыхание, опасаясь, что сестра станет и дальше развивать эту тему. У Марцеллы острый глаз, от такой, как она, ничего не утаишь. Однако младшая сестра предпочла удалиться. Не в ее привычках делать намеки там, где можно говорить прямо. Что-то здесь не так. Однако Корнелия не стала задаваться лишними вопросами. Лично ей куда выгодней, чтобы зоркий глаз Марцеллы был сосредоточен на ком-то другом. Дурочка, сказала она себе, когда оказалась наконец в темной и прохладной опочивальне. Ты прекрасно знаешь, что будет, если хотя бы кто-то догадается. Иметь связь с мужчиной свого положения — это одно. Гай лишь одарил бы возмущенным взглядом, Туллия подпустила бы какую-нибудь колкость про веселую вдовушку. А вот Лоллия наверняка хитро подмигнула бы и пожелала удачи. Да и большинство ее знакомых поступили бы точно так же, если бы она перестала скрывать от окружающих свою любовную связь. Но простой солдат, вышибала в дешевом римском лупанарии! Человек, который был обвинен в измене и приговорен к смерти за то, что не сумел защитить ее собственного мужа.